© Издательство «Индрик», 2007

* * *

Наставление поклонникам Святого Гроба по прочтении Великого Канона^[1]

Благодатию Божиею, и на сей год, и на сей пост, мы сподобились выслушать Великий Канон покаянный, так премудро предлагаемый ежегодно Святою Церковию, в послушание и научение кающимся. Ни в каком месте отечества нашего вы, временные и блаженные обитатели Святого Града, не пользовались при этом тем неоцененным преимуществом близости всему, что содержится в Великом Каноне, каким пользуетесь здесь. Начнем с того, что богомудрый писатель Канона, св. Андрей Критский, сам был питомец Иерусалима, и то, что писал в старости лет, – писал, без сомнения, по сладким воспоминаниям благочестивого чувства, одушевлявшего его в юности, под наитием всех благочестивых внушений священной местности Палестины. Хвала ему и урок нам! И вы, пребывши здесь, если не 6 лет, как он, то 6 месяцев более или менее того, – унесите с собою на далекую родину память одушевляющего здесь вас чувства и, если не письмом, то словом учите других покаянию, рассказывая им и об Адаме, и об Аврааме, и о царе Давиде, и о всех, о ком говорится в Великом Каноне, – так, как бы вы их сами видели, видевши те места, где они жили, грешили, каялись и спасались.

Преступил «первозданный Адам», а мы его «преступлению ревнуем», сказано в Великом Каноне. «Первая Ева и видела зле и уязвилася горце, и коснулася древа и вкусила дерзностно». А наша «мысленная Ева» – страсть – продолжает дело праматери, «по казует нам сладкая и заставляет присно вкушать» одно «горькое напоение». Первый человек и первый урок нам! Первозданный Адам, близкий всему человечеству свойством плоти и крови и началом – бытием жизни, ближе всех других к нам, здесь живущим. Его гроб долгое время показывался в Хевроне поклонникам и, без сомнения, до сей минуты стоит там, скрытый, к сожалению, от взоров наших. Глава его, по древнейшему преданию, особо хранилась, по особенному намерению Божию, в Иерусалиме. Итак, хотя и по кончине, он сделался иерусалимлянином и безотходным поклонником Святой Голгофы. Его покаянное слово: помилуй мя падшего, пусть глубже, и живее, и теплее западает в души вас, временных иерусалимлян, и, по особой милости Божией, также многократно бывших деннонощными пришельниками Святой Голгофы. Пройдем молчанием первое братоубийство: оно слишком тяжело для слуха и сердца христианского. Ни «Сифу не уподобилась» жалкая душа каюшегося, «ни Эноса подражала, ни Эноха преложением, ни Ноя», а скорее ревнует Ламеху… Это и из нас, кающихся, всякий готов сказать. Но пусть он не скажет только, а и сделает что-нибудь, «принесши плод покаяния», чтоб избежать «в потопе погружения». Хам не жил здесь, но потомство его первое населило Святую Землю, и дела его пали на нее злым семенем. Если и вы встретили здесь что-либо, показавшееся вам достойным осуждения, то не разносите худой молвы, но покройте (и всегда покрывайте) «срам искреннего, вспять зря возвратившися». Авраама, пришельца и странноприимца, «благое произволение подражай» и ты, усердный пришлец и странник, и сохрани навсегда память тех святых минут, которые ты провел (или проведешь) под радующею тению дуба Мамврийского. Видишь, как все то древнее, почтенное, священное и благословенное – близко к нам здесь! Несколько часов ходу, – и ты стоишь лицом к лицу с местами, где Сын Божий беседовал, как простой путник, с Авраамом. Среди своих лесов тенистых носи в себе повсюду образ мамврийского Богоявления и будь уверен, что «наследуешь, по старости, ловитву вечного обетования». Исаака «тайно всесожженную жертву – подражай» и бойся «ласкосердствовать», чтобы не сделаться Исмаилом, руце которого на всех и на которого руки всех! Мелхиседека подражай, а Содомы и Гоморры бегай! Что за Содом с Гоморрою, и отчего они сгорели и какой учительный смысл имеет выступившее на их месте Мертвое море, – не нужно повторять тебе. Не только «бегай содомского горения», но и не желай смотреть на него «возвратившися вспять», чтобы не обратиться в столп сланый. Море мертвое ты видел. Довольно сего. Грех, поглощенный им, да не предстанет никогда перед светлым и чистым взором твоей мысли! Иаков жил то в Сихеме, то в Xевроне, на день или менее расстояние от Иерусалима к северу и югу. Тут он видел таинственную лествицу, «являемую от земли к небесам». Известно, что она значила. Кающейся душе она, кроме того, может внушать «восход твердый благочестие». Утверждалась она, как говорится в Писании, на земли и досягала верхом своим до неба. Чтобы не шаталось и не грозило частым падением и наше благочестие, видно, надобно понемногу идти к верху, но ступать твердо. А сколько есть упавших и убившихся, пожелавших прямо взлететь на высоту благочестия! Вы, исходившие святую землю вверх и вниз, легче других поймете нужду твердого восхода благочестия. Учите же и других так ходить. У Иакова был брат Исав, стяжавший недобрую славу невоздержания, или жадности. За чечевичную похлебку он продал свое первородство, с которым соединялись лучшие и обильнейшие благословения отеческие. Кающимся внушается не подражать «возненавиденному Исаву» и не отдавать своей «доброты первенство». Подобных жалких лакомств доброму христианину «прелестник» сумеет предложить множество. Что душа наша часто голодует и жаждет, об этом всякий знает; но тут-то и надобно смотреть, чтобы в предлагаемой нам снеди не крылось чего-либо вредного «душе грехолюбивной». Заботливо ставится на вид при сем «невоздержание женонеистовное», которое готово отдать не только первенство, но и самое бытие прельщающему предмету. И вот, Эдома сменяет на картине прекрасный «целомудренный праведный, сладкий» Иосиф – пример и образец всего, на чем ищет остановиться душа, ревнующая о небе. По этим горам и полям многократно проходил Божий отрок, нося пищу и другое что нужное из дома отчего братьям пастухам; однажды он не возвратился к отцу. Его растерзали лютые звери: так братья донесли отцу. И точно: то были лютые звери. Но кому неизвестно, что последовало далее? Иосиф не продал своей доброты даже за первенство и не впал «в сети невоздержания», даже бывши «в пасти греха». «Душа окаянная и не искусная», чья бы ты ни была! подражай дивному уму искусного юноши «и не оскверняйся бессловесными стремлениями!» Великий терпеливец Иов жил за теми высокими горами восточными, на которые мы ежедневно смотрим отсюда. Когда, «многий в чадех и славный и не порочен паче всех», вдруг потерял все, – все, кроме своего, ужасно болевшего тела, – он встал, поклонился Богу и сказал: наг изыдох из чрева матери моея, наг и отыду. Буди имя Господне благословенно отныне и довека! Кто не отзовется на этот хвалебный вопль души, сокрушенной паче меры, духом покаяния, достойным Иова? О, на Святой Земле есть чему поучиться благочестивому поклоннику! И есть о чем вспомнить ему, сидя у себя дома.

От патриархов переходим к пророкам. Великий Моисей в пустыне приготовлялся к своему великому служению, в пустыне совершал его 40 лет и в пустыне умер, только издали увидев Землю Обетованную. «Гряди, – говорят нам, – подражай того житие, да можеши и ты великая совершити». Особенно подражай тот, кто, много или мало, призван вести за собою народ. В крайнем случае, пусть он помнит, что, если бы и ему не удалось достигнуть земли обетованной, пусть не унывает, – он будет на ней после, узрит ее не с далекой горы Небо, а с Фавора, и в сиянии славы Сына Божия. Первый первосвященник Аарон приносил Богу «огнь непорочный, нелестный». Но Офни и Финеес вели себя иначе. Огнь приносим и мы Богу на каждой службе церковной. Ублажаем и чтим благое произволение приносителей! Пусть их сердце также пламенеет пред Господом, как их свеча! Но да не остается в них места убеждению, что тихий огонек свечки их предназначен заменить собою холод их веры, мрак их самолюбия и мертвенность их немилосердия к ближнему; пусть знают, что чистая, и благоуханная, и украшенная золотом свеча не поможет нам, если приносим «чуждое Богу, оскверненное житие». Манною питались евреи в пустыне, хлеб ангельский ели, и – пожелали мяса! Урок всякому, кого Бог ведет из работы к свободе, так разителен и так очевиден, что мы прошли бы его молчанием, если бы не знали, что не одни иудеи готовы бывают весьма часто променять духовное на плотское или, по крайней мере, сейчас же сменить первое последним. Благочестивого поклонника пусть научит Земля Обетованная, что и у него есть манна, которую раздает всем Святая Церковь Христова, и есть «свиное мясо и котлы», это – ереси, неверие, пороки, питейные и иные «неразумных людей» дома. Иисус Навин победил Амалика и гаваонитов. Амалик означает собою «страсть плотскую», а гаваониты – «лживые помыслы». Когда он побеждал последних, то возопил к Богу и остановил солнце. Не унывай и ты, ратник добродетели! Солнце правды услышит твой вопль, когда тебе будет не в силу борьба с супостатом. Варак и Иеффай, Гедеон и Сампсон, Деворра и Иаиль призываются учить нас мужеству и всякой доблести. Любомудренная Анна учит тихой и пламенной, но безмолвной молитве. Сын молитвы – Самуил, от своей высокой и всем здесь видимой могилы, как бы и теперь еще учит всего Израиля. И мы – Израиль новый. Послушаем древнего судию и правителя. «Поревнуй тому, – говорит Великий Канон, – и суди прежде инех дела твоя».

Приходим ко временам царей. Первый царь земли сей обратился в притчу тем, что потерял ослят и нашел царство. Христианину заповедуется прежде всего искание царства, а потом уже и все другое приложится ищущему. Давид богоотец, столько всем нам близкий и известный, друг и учитель наш, давший свое имя Святому Граду, сугубо согрешил однажды и оставил всем нам приснопамятный урок своего покаяния. Видя, что никакая жертва недостаточна к очищению греха его, он возгласил: жертва Богу дух сокрушен. Жертва безмерная, если кто ее вполне понимает. Делай и ты то же, кающийся грешник! Сперва сокруши свое сердце, а потом уже пожелай и благоволения Сиону, и стен Иерусалиму, и всякого другого доброго дела на пользу Церкви и обществу. Славный образ Соломона, чудного и благодати премудрости исполненного, «сперва рачителя премудрости, потом рачителя блудных жен», говорит всякому, что следует, без нашего слова. Премудрый возвратился опять к премудрости, когда изведал все и узнал, что все суета сует. Не пойдем за ним в его опасную школу, но «отложим» вместе с ним грехи, и «поне на старость». Вспомнивши печальную чету Авессалома и Ахитофела, заречемся иметь дерзость и бесстыдство первого и лукавство последнего. Неразумный Ровоам пусть устрашает нас своим самомнением и упорством. Из-за одного необдуманного слова он восставил против себя чуть не весь народ, «не послушавши совета отча». О, отчий совет! как он слабеет день от дня! И как за то умножаются и усиливаются злейшие рабы – Иеровоамы! Ряд царей иудиных и изральских выводится богомудрым учителем в научение наше. Не будем останавливаться на них. Их закрывают собою светлые облики Илии, Елисея, Исаии, Иеремии, Даниила и преславных трех отроков. Все это здешние, местные, слуги Божии и подвижники высокого благочестия. Их нельзя забыть, повидав место, где один из них брошен был в нечистый ров (Иеремия), другой распилен пилою (Исаия), третий преследуем Иезавелью (Илия).