Содержание цикла "Застрявший":

Книга 1. Застрявший в Великой Пустыне

Книга 2. Застрявший в "Возрождении"

© Текшин Антон

© ИДДК

Глава 1

Сколько бы я ни убеждал себя, что хуже и быть уже не может, этот грёбаный мир каждый раз доказывает обратное. И на мелочи он не разменивается. Пангако стал для меня живым воплощением жутких ночных кошмаров, из которых нет выхода.

Однако я продолжаю барахтаться, поражаясь собственному упрямству. Как выяснилось, меня можно согнуть, но не сломать. Там, где другие беспомощно опускают руки, я вижу лишь очередной вызов. Это на Земле меня вечно терзали сомнения и чувство собственной ничтожности, здесь на подобную ерунду просто нет времени.

И пусть этот мир сколько угодно пытается меня сожрать – в конце концов он поперхнётся.

Сегодняшний юбилей – тому прямое подтверждение. Ровно три земных месяца, как я очутился на старенькой морской платформе, без единого шанса на спасение. И хоть мой календарь далеко не так точен, как хотелось бы, это не столь важно. Плюс-минус пара дней сейчас не играет большой роли. Главное – я всё ещё жив…

– Что стоишь?! Работай, очернённый!

Спину обожгло резкой болью, а перед глазами заплясали цветные огоньки. Хвататься за отбитые рёбра я не стал – это лишь приведёт к новым побоям, а на мне и так живого места скоро не останется. Слишком много себе позволяю.

Стиснув зубы, я послушно взмахнул киркой и ударил по каменной глыбе, как и тысячу раз до этого. Надзиратель в дерюжном кафтане презрительно хмыкнул и направился дальше, поигрывая длинной палкой. Спасибо, что хоть не железным прутом, который у каждого висел на поясе. После такой «стимуляции» мало кто из рабов мог подняться на ноги.

Увы, моя свобода продлилась не так уж долго. Только на этот раз застрял я гораздо серьёзнее. Здешние гостеприимные хозяева любят повторять, что отсюда нет выхода, и пока что их слова подтверждались. Я успел застать две попытки побега, и обе закончились плачевно. Тех, кого не прибили сразу, ждал покаянный костёр. На нём даже самые стойкие невольники признавались во всех мыслимых грехах, да только никому это не помогло. Они все сгорели заживо под хоровую молитву местных фанатиков.

Жуткое зрелище. Особенно когда знаешь, что вполне можешь стать следующим.

Если раньше я упоминал Окрана с некоторой долей юмора, то сейчас от одного этого слова гулял мороз по коже. Здесь приучали воспринимать его образ всерьёз. Бог света и милосердия оказался беспощаден к нелюдям и еретикам, так что ему постоянно воздавали соответствующие почести. На закате и на восходе фанатики истово молятся, а раз в неделю, то есть каждый пятый день, выбирается новая жертва для ритуального сожжения и последующего молебна.

Как правило, кандидатами становятся те, кто сильнее всех умудрился накосячить за это время или просто чем-то не понравился святошам. Обычно сжигают кого-то одного, но если проступок имел массовый характер, то окраниты могут натаскать дровишек и побольше.

Любят тут костры, что поделать. Даже местный герб изображает стилизованные языки пламени.

В первую неделю моего здесь пребывания как раз поджарили троих беглецов одним махом. Хотя таковыми их назвать можно лишь с большой натяжкой, ведь за периметр они так и не выбрались. Местный трудовой лагерь располагается среди скалистых гор и сверху напоминает закрученную в спираль улитку. В качестве препятствий выступают резкие перепады рельефа и многочисленные стены со сторожевыми башнями.

А в центре этого гигантского комплекса возвышается стометровая статуя, которую, по слухам, возводят уже несколько поколений. Изображает она местного правителя – святого лорда Феникса со сквозной нумерацией, так что его лицо по понятным причинам всё ещё не доделано. К слову, у действующего лидера Святой Нации порядковый номер – шестьдесят три.

Я тут на особом счету из-за механического протеза, так что рано или поздно костёр ждёт и меня. Технологии у фанатиков находятся под строжайшим запретом и воспринимаются как происки местного дьявола Нарко. Если раньше я считал тех же мятежников отсталыми во всём, в чём только можно, то сейчас выяснилось, что они – ещё продвинутые ребята. Есть и более дремучие аборигены.

Здесь уже в полной мере ощущалось то самое Средневековье, что тормозило прогресс на Земле добрую тысячу лет. Никакого электричества, комфорта и гигиены. Особенно это касалось нас, рабов. Умываться приходилось собственным потом, а дабы по нам не скакали блохи, всех брили наголо, включая женщин. Увы, когда меня притащили сюда с мешком на голове, пришлось расстаться не только со свободой, но и с собственной шевелюрой.

Наше героическое противостояние крупному отряду окранитов продлилось всего несколько минут. И то благодаря тому, что те пожелали взять пленных. Поэтому рыцари вместе с оруженосцами бились не мечами, а железными палками. Меня почти сразу отправили в глубокий нокаут, так что я понятия не имел, кто ещё смог пережить то злополучное утро. В себя пришёл уже на чьём-то плече, связанный по рукам и ногам. Во рту оказался кляп, а на голове – плотный мешок, который завязывался у горла.

Тащили меня несколько дней, пока отряд не прибыл в один из опорных пунктов Святой Нации. Там я вновь обзавёлся рабским ошейником с цепями и уже своим ходом отправился на главную стройплощадку страны. Затычку изо рта вынули, а вот головной убор оставили. Так что я так и не смог разглядеть, кто брёл рядом. Говорить не разрешалось, а за посторонний звук могли крепко врезать. Судя по доносившемуся топоту, толпа шагала немаленькая. Тащили нас за цепочку, словно скот, но спотыкались мы редко. Дорога под ногами оказалась на удивление ровной, иногда и вовсе напоминая пресловутую брусчатку.

И вот спустя неделю я оказался в «Возрождении». Примерно так переводится название этого средневекового концлагеря. Правила здесь простые до безобразия: работай, пока не сдохнешь. Благо занятий в избытке. Прежде всего это многочисленные каменоломни, где добывается строительный материал или ценные руды. Лучшая порода идёт на статую, всё остальное отправляют в глубь страны. Ещё здесь перерабатывают остатки прежней цивилизации – в основном всякий ржавый лом.

Всего, по моим прикидкам, в комплексе заключено около десяти тысяч невольников, называемых очернёнными, так что работ по обслуживанию этой оравы предостаточно. Чистка выгребных ям, уборка мусора – и в том числе трупов. Про технику безопасности здесь и слыхом не слыхивали, поэтому не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не убился. Обвалы, срывания с неогороженного серпантина, да и надзиратели могут просто забить раба до смерти от нечего делать. Хорошо, что надсмотрщиков тут всего пара сотен. А вот военных гораздо больше – настоящий гарнизон, который не только стережёт периметр, но и следит за порядком внутри. Они поголовно вооружены мечами и очень опасны. Обслуживают их многочисленные слуги, которые являются нижним звеном в местной кастовой системе.

Большей частью это проштрафившиеся местные селяне либо бывшие рабы, выслужившиеся перед начальством и принявшие радикальное учение. В отличие от невольников, у них есть какие-то права, но они тоже не могут покидать «Возрождение». Отпусков здесь нет, однако в награду за добросовестную многолетнюю службу они могут получить нечто вроде «вольной». Периодически такие счастливчики отбывали вместе с грузовыми караванами.

Кстати, главной тягловой силой здесь служат вовсе не гарру, а огромные быки. Естественно, с плотными костяными наростами, куда же без них. Я всё больше убеждаюсь, что коренными жителями являются шипастые шеки, а люди и прочие – потомки межмировых путешественников. Но всё это – лишь теории, а об истории мира ныне живущие знают крайне мало. Уж я расспрашивал на совесть.

Да, были в древности какие-то мощные цивилизации, но что с ними стало – непонятно.

В этом отношении окраниты идут даже немного впереди мятежников. Во время молельного дня священнослужители зачитывают отрывки Святых Писаний, в которых изредка попадаются любопытные сведения. Так я узнал, что у Окрана было земное воплощение, которое и основало это замечательное государство после затяжного противостояния с некими «слугами Нарко». А Фениксы – его прямые потомки, якобы реинкарнировавшие из поколения в поколение. Учитывая порядковый номер нынешнего властителя, нетрудно посчитать, что случилось это свыше полутора тысяч лет назад.

Только с нашим привычным календарём местное летоисчисление не имеет ничего общего. Год здесь длится лишь сто дней и состоит не из месяцев, а из сезонов. Всего их пять, по двадцать дней или четыре недели в каждом. Так что здешнее тысячелетие примерно равняется трём земных векам с учётом более продолжительных суток. Хотя вторую сотню лет здесь всё равно мало кто разменивает…

Умереть молодым мне совсем не хочется, и я всеми силами искал отсюда выход. Заодно частенько получал от надзирателей. Но побоями меня уже давно не удивить, да и тело окрепло за последнее время. Не будь в меню одной только малокалорийной баланды, то и вовсе мог бы поправиться. А так поначалу пришлось носить повязку на голове, по которой настучали железным прутом.

Изнурительная работа не мешала подмечать важные детали, так что уже через пару недель я примерно представлял, как тут всё устроено. Надзиратели при всём желании не могли уследить за каждым невольником, поэтому мне удавалось понемногу кочевать из одного рудника в другой. Никакого учёта очернённых не велось – на ночь нас запирали в многочисленных бараках или в клетках, распиханных повсюду.

Большинство тут же отрубались после тяжёлого трудового дня, но некоторые предпочитали перед сном тихонько пошушукаться. Конечно, все разговоры, так или иначе, касались побега. Им грезили абсолютно все, передавая из уст в уста местную байку о том, что где-то на севере, под приметной скалой в форме когтя, находится убежище для беглецов. Если до него добраться, то окраниты уже не страшны.

Слыша подобные сказочки, я мысленно хлопал себя по лбу, но никогда не брался кого-либо разубеждать. Тем более под всеми этими байками имелось некое основание. С некоторых особо высоких точек на северо-западе отчётливо видно, как горы резко сходят на нет. Дальше идут одни лишь пологие холмы. Вроде бы рукой подать, всего несколько десятков километров. Да попробуй доберись…

От местных селян давно уже известно, что это – край залива Окрана, за которым начинаются ничейные болотистые земли. Оттуда иногда притаскивают всякие ржавые железяки, но вот постоянно там никто не живёт.

Чуть дальше, по слухам, начинается пересечённая лесистая местность, прозванная Скрытым лесом. Именно там якобы обитают изгои Святой Нации, которые могут приютить беглецов. А ещё в тех местах полным-полно людоедов, регулярно совершающих набеги с северных областей. Да-да, те самые хиленькие и примитивные дикари, с которыми нет никакого сладу. Они нечувствительны к боли, их очень много, а в последнее время они ещё и освоили примитивную металлургию. Здесь про это уже в курсе.

Наверное, поэтому достаточно перспективная в плане сельского хозяйства территория ныне почти необитаема. Святоши регулярно направляют туда экспедиционные отряды, но обратно возвращаются далеко не все. Мы с наёмниками как раз нарвались на один из таких. Раньше они дальше Мочалки не забредали, поэтому эта наглая вылазка – весьма тревожный звоночек для мятежников. Как и потеря одного из южных форпостов, ведь его посланцы так и не добрались до пункта назначения…

Увиденное той ночью не оставляло никаких шансов осаждённым. Наверняка крепость уже давно пала, а удалось ли оттуда хоть кому-нибудь спастись – большой вопрос.

Жаль бедолаг, но я в любой момент могу составить им компанию. И дело даже не в клешне. Протезированных среди невольников не так уж и мало – около одного процента. В основном это выходцы из Союзной империи, а также рои, чьи конечности довольно хрупки в сравнении с человеческими. Просто я слишком уж отличаюсь от местных. Таких янтарных глаз не встречается даже у жженоземцев, а уж стоит только открыть рот, как во мне моментально опознают чужака. Чёртово наречие никак не даётся моей гортани, и пока что я научился только более-менее бегло говорить, не прибегая к субтитрам. Но всё равно иностранный акцент перебороть не удалось.

А чужих здесь не любят.

Другие каторжники меня сторонятся, а выжить в одиночку практически нереально. Работается гораздо тяжелее, особенно с моей неуклюжей клешнёй, и чаще всего приходится ночевать в клетке, чтобы не быть избитым. Всерьёз меня отлупили всего лишь раз, но тело с тех пор всё ещё не восстановилось. Первые пару дней я и вовсе провалялся в клетке, как просроченная отбивная. Только дикий голод заставил меня подняться на ноги, ведь здесь царит святое правило: кто не работает, тот не ест.