Вместо пролога

Пусть это прозвучит донельзя банально, но у каждой нехорошей истории есть своя точка отсчёта. Нулевая отметка, «тайм зеро» – называйте, как хотите, – после которой всё летит кувырком прямо коту под хвост. Не забывая при этом пару раз ухнуть в тартарары и закатиться к чертям на огонёк.

Поэтому, если уже рассказывать по порядку, то лучше всего начать с моей смерти…

– Слушай, ну сдайся ты по-хорошему! – в который раз прошипела рация знакомым голосом Гохи. – Зачем пальбу в городе устраивать, людей пугать?

– Да ну тебя, –   лениво отозвался я, колдуя с настройками старенького ноутбука, на экран которого выводилось мутное изображение с наружных камер. – Ещё предложи меня так, за бесплатно грохнуть, типа, «при сопротивлении». Нет. Так сильно вам облегчать жизнь я не собираюсь.

– Никто тебя валить не…

– Гоха, ты прекрасно знаешь, что я даже до первого допроса не дотяну, – напомнил я ему горькую истину. – А так хоть пошумим напоследок с мужиками, как в старые добрые времена.

– И ты в них что, стрелять будешь?!

– Только по тем, кто будет глупо подставляться

– Ты псих!

– Верно, у меня и справка есть. Даже две, кажется…

– Ты неисправим! Я всё понимаю: и почему начал творить такую дичь, и почему не хочешь сдаваться. Но могут пострадать невиновные.

– Именно поэтому мы именно тут собрались на огонёк, а не в центре города. Можете даже газа сюда напердеть, никто не пострадает.

– А как же заложники?

– Они и так спят, разницы не заметят.

– Значит, без стрельбы никак…

– Нет.

– Тогда мне больше нечем тебе помочь, – с сожалением констатировал Гоха. – Прощай!

– Привет жене, – отозвался я, и чуть погодя добавил:  – Извини, что на ваше новоселье не смогу прийти…

Бывший боевой товарищ, ныне оказавшийся по ту сторону баррикад, молча отключился. Ну да, его можно понять, и так наговорил слишком много даже для простого переговорщика. Надеюсь, у него не будет из-за меня проблем на работе. А с другой стороны, свою задачу он вполне успешно выполнил – заболтал меня, насколько смог.

Я пару секунд задумчиво повертел в руках ставшую бесполезной рацию, а затем со вздохом бросил её на колени связанному сержанту, периодически мычавшему что-то через импровизированный кляп. Он с напарником как раз осматривал ближайшую местность по ориентировке в поисках «народного мстителя», вот и одолжил мне своё средство связи ненадолго. Обоих пленников я от греха подальше усадил за толстыми бетонными колоннами, подпирающими потрескавшийся свод, так что при штурме пострадать они, вроде как, не должны. Хотя…  сейчас оба вряд ли оценят мою заботу.

Заброшенный ремонтный завод, в котором я окопался для своего последнего и решительного боя, методично окружали четыре вооружённые до зубов группы. И все на меня одного –  прямо гордость берёт! Через обычные входные проёмы они ломиться не захотели, предпочтя широкие окна первого этажа, пусть те и находились на порядочной высоте. Там всё равно стёкол ещё со времён Перестройки не было.

Я это обстоятельство учёл и соорудил пару хитрых растяжек прямо под оконными проёмами. Ребята в снаряге весят, как средневековые рыцари, решившие заняться подлёдной ловлей рыбы на Чудском озере, так что неудивительно, что под их тушами старые подоконники чуть прогнулись. А большего натянутым, как струна, растяжкам и не надо.

Гулко грохнули взрывы, взметнув наружу кучу пыли. Ох, сейчас на улице и переполох-то будет…

На какое-то время бойцам стало совсем не до меня. Но это лишь временная отсрочка – гранаты были светошумовыми, и серьёзно никто не пострадал. Разозлились – это да, ну, так сами виноваты, нечего расслабляться. Зато теперь ко мне в диспетчерскую на третьем этаже будут ползти со всей осторожностью.

А, между тем, на горизонте наконец-то показался заветный белоснежно-синий «Рейндж Ровер», сияя хромом и включенной яркой «люстрой». Покрякав для солидности на зазевавшихся бойцов из оцепления, внедорожник вальяжно закатился на парковку для инвалидов. Хорошее место – и недалеко до меня, и машина надёжно прикрыта ближайшими гаражами в случае чего. Не развесь я предварительно камеры по округе, ни в жизнь бы его не засёк.

Как и предполагал, полковник Рыбаченко решил лично засвидетельствовать кончину «народного мстителя», то есть мою. Слишком уж сильно я ему осложнил бизнес в последнее время, устранив многих постоянных «клиентов». Да и за свою шкуру он не мог не опасаться – двух сбитых по пьяни девочек ему в городе вряд ли кто простил.

Выбираться из удобного прохладного салона он не соизволил, выслушав прямо за рулём доклад подскочившего координатора в лёгком бронежилете поверх рубашки. Ну, штурм худо-бедно уже начался, а значит, скоро выступать ему перед телекамерами. Глядишь –  и новая должность на волнах шумихи приплывёт прямо в потные трудовые руки. Тяжёлая работа, ничего не скажешь!

Я дождался, пока координатор отлипнет от машины, вернувшись обратно в импровизированный штаб, и взял в руки простенький чёрно-белый «Сименс». Нужный номер уже был забит в память, так что осталось только утопить резиновую кнопку вызова.

– Алло, это тебе с того света звонят, – прошипел я, не сводя глаз с зернистой картинки. – Ксения и Ольга Лисицыны, помнишь их?

В телефоне раздался протяжный гудок, тут же сменившийся частыми, как при отбое, и одновременно с этим изображение с камеры пошло крупной рябью. Уши спустя полсекунды расслышали солидное «ту-дум», но здание даже не дрогнуло. На века строили; что ему какой-то рванувший канализационный люк под автомобилем?

Теперь осталось отключить внешний жёсткий диск, на котором была расположена вся важная инфа, и бросить его в заранее приготовленный стеклянный тазик. Битьё молотком в наше время бешеного развития технологий уже не гарантирует его окончательной погибели, так что пришлось добротно заливать хард кислотой. Да, опасно для здоровья и совсем не экологично, зато надёжно.

Затем ёмкость предписывалось плотно закрыть крышкой и бережно поставить под стол. А ноутбук отправился в недолгий полёт через окно третьего этажа на асфальт, где ему предстояло разлететься на куски. Экспертам ведь тоже надо чем-то заниматься, пусть его собирают, к тому времени от харда одна мутная жижа останется. Это куда надёжнее, чем лупить по нему молотком.

И вот теперь можно с чистой совестью встречать гостей. А чтобы у них не оставалось сомнений в моей опасности, я изъял табельный «макаров» одного из патрульных, оставив все патроны у него в кармане. От греха подальше.

Но отойти от оконного проёма, выходившего на глухой торец пятиэтажной хрущёвки, увы, мне уже не дали. Жгучей болью рвануло в груди, выбив воздух из легких и  сильно толкнув меня назад. Я  машинально схватился за рану, в тщетной попытке унять дикую боль, сделал неловкий шаг и, сам не понимая, каким образом, вдруг оказался лежащим навзничь на полу.

А ведь накануне сам проверял: ни с крыши, ни с земли единственное окно диспетчерской не простреливается, пули должны уходить либо в пол, либо в потолок. И устроиться на глухой гладкой стене панельного дома можно, разве что обхватив ягодицами водосточную трубу,  что очень неудобно для стрельбы.

Однако дыра в груди не могла взяться сама по себе. На тросе, наверное, стрелка спустили… Да теперь уже и не важно.

Я попытался убрать руку и дать крови свободно  вытекать наружу, но не смог пошевелить и пальцем, будто конечность что-то крепко держало. Хрипя и кашляя алыми сгустками, кое-как наклонил голову вбок и увидел сидящую рядом Лидию, обеими ладонями зажимающую входное отверстие. Говорить я уже не мог, но к призраку, намертво засевшему в моей голове, можно было обратиться и мысленно:

«Отпусти меня, хватит!»

Но она лишь яростно замотала головой. Вот упрямая! Даже смерть её не исправила.

Веки, тяжелеющие с каждым мгновением, окончательно закрылись, но вот уши ещё продолжали функционировать, донося до умирающего без кислорода мозга торопливый дробный шум. Это берцы по лестнице стучат, неся своих хозяев наверх, ко мне. Ну, опоздали ребятки, проставитесь потом обскакавшему вас снайперу.

А мне пора на покой.