Редкий случай, когда у Антона Павловича в рассказе нет точного описания предмета, из-за необычных качеств которого и произошла эстафета передачи его в качестве подарка в несколько рук. Дело в том, что Саша Смирнов принёс доктору Кошелькову в качестве благодарности за излечение от опасной болезни бронзовый канделябр. Старинную вещь, которая досталась ему от покойного папаши. Впрочем, я в этом сильно сомневаюсь, так как мамаша с сыном занимаются скупкой изделий из бронзы.
« Это был невысокий канделябр старой бронзы, художественной работы. Изображал он группу: на пьедестале стояли две женские фигуры в костюмах Евы и в позах, для описания которых у меня не хватает ни смелости, ни подобающего темперамента. Фигуры кокетливо улыбались и вообще имели такой вид, что, кажется, если бы не обязанность поддерживать подсвечник, то они спрыгнули бы с пьедестала и устроили бы в комнате такой дебош, о котором, читатель, даже и думать неприлично».
К сожалению, чеховское описание словами лично мне не позволило составить полное представление о данном предмете искусства. Но доктор Кошельков, увидевший канделябр, воскликнул – «Да, вещь, действительно, прекрасная, - пробормотал он, - но... как бы выразиться, не того... нелитературна слишком... Это уж не декольте, а чёрт знает что...» Да, в те времена даже декольте было предметом серьёзного морального и нравственного выбора… Более того, добавил он, что «поставить на столе такую фантасмагорию значит всю квартиру загадить!» Так! Добавляется в описание канделябра - Фантасмаго́рия: Происходит от франц. phantasmagorie, образованного из др.-греч. φάντασμα «явление, призрак» и ἀγορεύω «говорю». С XVIII века. Изначально — название аттракциона (волшебный фонарь). Дополнительные сведения от лица доктора ещё больше запутывают описание скульптуры…
Саша обиделся и упрекнул Кошелькова в том, что тот не разбирается в искусстве – «Столько красоты и изящества, что душу наполняет благоговейное чувство и к горлу подступают слезы! Когда видишь такую красоту, то забываешь всё земное... Вы поглядите, сколько движения, какая масса воздуху, экспрессии!» Вот! Два человека совершенно по разному описывают канделябр… Саша ещё пожалел, что не может подарить пару к нему.
Доктор же по уходе дарителя долго размышлял, что оставить подобную вещь у себя дома не может из-за детей и дам. Решил подарить её адвокату Ухову, который не был женат. Адвокат при виде канделябра добавил свои характеристики данному предмету искусства – «Ах, чёрт подери его совсем, придумают же, черти, такую штуку! Чудесно! Восхитительно!» Но почему-то тоже испугался оставить её у себя, так как к нему заходила мать и клиенты – «Хоть бы замазано было, или фиговые листочки нацепить...» Странно… В Эрмитаже немало обнажённой натуры изображено, никто не возмущается.
Конечно же, адвокат решил передарить канделябр комику Шашкину, у которого вечером был бенефис. Антон Павлович добавляет красок в описание предмета искусства, вызвавшего столько суеты – «Весь вечер уборную комика брали приступом мужчины, приходившие полюбоваться на подарок; всё время в уборной стоял восторженный гул и смех, похожий на лошадиное ржанье. Если какая-нибудь из актрис подходила к двери и спрашивала: "Можно войти?", то тотчас же слышался хриплый голос комика:- Нет, нет, матушка! Я не одет!» Естественно, комик тоже испугался оставить у себя «эту гадость». И по совету парикмахера отнёс её старухе, которая покупала старинную бронзу.
Безусловно, прозорливый читатель сразу догадается, что «произведение искусства» совершило свой круговорот, а через два дня радостный Саша принёс доктору Кошелькову «новую» пару к ранее подаренному канделябру!
Видимо, я всё-таки неправ, а Чехов очень подробно описывает реакцию разных людей на это «произведение искусства». И по характеристикам всё новых обладателей канделябра можно догадаться, что вещица была крайне неприличной – на грани пошлости и порнографии. Такую статуэтку порядочный человек у себя дома держать не будет.
Фраза – «Ни-ни-ни... Не смеешь отказываться! - замахал руками доктор. - Это свинство с твоей стороны! Вещь художественная... сколько движения... экспрессии... И говорить не хочу! Обидишь!»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 409