Незнание закона не освобождает от ответственности, а знание судебной практики – освобождает.

Глава 1. Судебная практика по делам о краже

Раздел 1. Нарушения закона, допущенные в ходе предварительного расследования

Обвинение не может быть основано исключительно на признательных показаниях, от которых осужденные отказались в судебном заседании, заявив о самооговоре, и которые не подтверждены совокупностью иных исследованных и приведенных в приговоре доказательств

Показания обвиняемых должны содержать подробности, относящиеся к событиям преступлений, бесспорно свидетельствующие о виновной осведомленности. Содержащийся в протоколах допроса объем информации, в том числе о способе проникновения, описании похищенного имущества, должен быть согласован с другими доказательствами.

Уголовное преследование осужденных по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ на основании п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ прекращено в связи с непричастностью к совершению преступлений.

Б. осужден по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ (два преступления), п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ (три преступления), п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ по совокупности преступлений путем частичного сложения наказаний ему назначено 3 года лишения свободы. За эти же преступления осужден З.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями УПК РФ и основан на правильном применении уголовного закона.

Согласно требованиям ч. 4 ст. 302 УПК РФ обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, если в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления доказана. В связи с этим обвинительный приговор должен быть постановлен на достоверных доказательствах, при этом даже признание подсудимым своей вины, если оно не подтверждено совокупностью других собранных по делу и исследованных в судебном заседании доказательств, не может служить основанием для постановления обвинительного приговора.

Суд апелляционной инстанции приходит к выводу, что указанные требования закона судом первой инстанции в части осуждения Б. и З. по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ (по факту кражи кровати у Ш.), а также в части осуждения Б. по п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ (по факту кражи двери Ш.) не выполнены.

Как следует из приговора, суд, изучив представленные доказательства, признал доказанным факт совершения Б. и З. по предварительному сговору кражи кровати, принадлежащей Ш., а также факт совершения Б. в этот же период времени кражи пластиковой двери с незаконным проникновением в жилище Ш.

При этом в обоснование виновности суд сослался на следующие доказательства:

– показания Б. и З. на стадии предварительного расследования в ходе допросов и при проверке показаний на месте; согласно протоколам следственных действий, и Б., и З. поясняли, что во время распития спиртного в заброшенном доме похитили кровать, которую продали; Б. также пояснял, что через несколько дней проник в этот же дом, снял дверь, которую спрятал в траве, намереваясь продать, но дверь потом не нашел; из показаний З. следует, что Б. высказывал намерения похитить дверь, но реализовал такие намерения или нет, ему неизвестно;

– показания сотрудников полиции Е., Р. и У. о процедуре производства следственных действий с участием Б. и З.;

– показания потерпевшей Ш., которой от Ф. известно о проникновении в дом, где она не проживает, и хищении имущества, в том числе кровати и пластиковой двери;

– показания свидетеля Ш., который обнаружил отсутствие в доме имущества: пластиковой двери, кровати, софы, – о чем сообщил своей тете;

– показания свидетеля Ф., согласно которым в доме Ш. обнаружили кражу печной плиты и разобранную стену в бане, о чем сообщила в полицию; о краже кровати, софы и двери ей сообщил Ш., о чем она заявила в полицию;

– протокол осмотра места происшествия (на веранде отсутствует оконная шибка, отопительная печь разобрана, не зафиксировано наличие софы, кровати, пластиковой двери);

– заключение товароведческой экспертизы о рыночной стоимости кровати и пластиковой межкомнатной двери.

Однако суд апелляционной инстанции, соглашаясь с доводами жалоб и представления, не может признать обоснованными выводы суда первой инстанции о том, что приведенные доказательства являются достаточными для признания осужденных виновными в совершении хищения имущества Ш.

Так, показания Б. и З. аналогичны содержанию предъявленного обвинения и не содержат подробностей, относящихся к событиям преступлений, бесспорно свидетельствующих о виновной осведомленности. Содержащийся в протоколах допроса объем информации, в том числе о способе проникновения, описании похищенного имущества, не позволяет утверждать о согласованности с другими доказательствами (показаниями потерпевшей, свидетелей, протоколом осмотра места происшествия). Кроме того, свидетель К. категорически отрицала приобретение ею у Б. и З. кровати, что не соответствует признательным показаниям осужденных о способе распоряжения похищенным.

Показания потерпевшей Ш., свидетелей Ш. и Ф. свидетельствуют лишь о том, что в доме Ш. имелась кровать и пластиковая дверь, хищение которых обнаружено из дома, где с августа 2019 года никто не проживал; протокол осмотра места происшествия содержит исключительно описание обстановки в доме по состоянию на дату осмотра; заключением товароведческой экспертизы установлена рыночная стоимость имущества (аналогичных объектов); сведения о зарегистрированных в книге учета сообщениях о преступлениях свидетельствуют о том, что проникновение в дом Ш. и хищения имели место и до инкриминируемых осужденным по настоящему делу фактов.

При таких обстоятельствах следует признать, что обвинение Б. и З. по фактам хищения имущества Ш. основано исключительно на их признательных показаниях, от которых осужденные отказались в судебном заседании, заявив о самооговоре, и которые не подтверждены совокупностью иных исследованных и приведенных в приговоре доказательств.

То обстоятельство, что суд, допросив оперативно-следственных работников, не установил нарушений требований уголовно-процессуального закона при допросах и проведении иных следственных действий с участием Б. и З., не является безусловным и достаточным основанием для постановления обвинительного приговора.

С учетом изложенного суд апелляционной инстанции приходит к выводу о том, что постановленный приговор в части осуждения Б. и З. по п. «а» ч. 2 ст. 158 УК РФ (по факту кражи кровати у Ш.), а также в части осуждения Б. по п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ (по факту кражи двери у Ш.) не может быть признан законным и обоснованным и в соответствии с п. 8 ч. 1 ст. 389.20 УПК РФ подлежит отмене в указанной части, а уголовное преследование осужденных на основании п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ подлежит прекращению в связи с непричастностью к совершению данных преступлений с признанием за ними права на реабилитацию.

Апелляционное определение Алтайского краевого суда от 5.02.2021 г. по делу № 22-630/2021.

Суд должен на основании достоверных доказательств определить принадлежность похищенного имущества, только показаний потерпевшего о принадлежности ему имущества недостаточно. Если преступление совершено с единым умыслом, оно не может квалифицироваться как несколько хищений. О продолжаемом преступлении свидетельствует тот факт, что имущество похищено из одного и того же источника и у одного и того же потерпевшего, даже если похищенное сбыто различными способами и в разные места.

Если насилие к потерпевшему применено подсудимыми совместно, суд обязан конкретизировать, разграничить характер этого насилия.

Суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

При наличии возражений подсудимых и их защитников показания свидетелей, с которыми очные ставки в ходе предварительного следствия не проводились, оглашены быть не могут.

Свидетель из числа близких родственников подсудимых не несет ответственность за отказ от дачи показаний против них, он не может предупреждаться об уголовной ответственности по ст. 308 УК РФ.

Отвод судье может быть заявлен устно. Если обстоятельства, образующие основания для отвода судьи, стали известны участнику процесса позднее, чем началось судебное следствие, заявление может быть сделано и в ходе дальнейшего судебного разбирательства.

По любому ходатайству сторон судом должно быть вынесено мотивированное решение.

Недопустимо перенесение в приговор показаний допрошенных по уголовному делу лиц и содержания других доказательств из обвинительного заключения или обвинительного акта без учета результатов проведенного судебного разбирательства.

Приговор по п. «б» ч. 4 ст. 162, ч. 1 ст. 158, п. «г» ч. 2 ст. 161 УК РФ отменен.

Ф. и К. осуждены по п. «б» ч. 4 ст. 162, ч. 1 ст. 158, ч. 1 ст. 166, п. «г» ч. 2 ст. 161, ст. 139 УК РФ.

В соответствии с разъяснениями, приведенными в п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2016 года № 55 «О судебном приговоре», в описательно-мотивировочной части приговора, исходя из положений п. 2 ст. 307 УПК РФ, надлежит дать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам, как уличающим, так и оправдывающим подсудимого, проверка которых производится судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле. При этом излагаются доказательства, на которых основаны выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, и приводятся мотивы, по которым те или иные доказательства отвергнуты судом.

По смыслу п. 3 ч. 1 ст. 299 УПК РФ при постановлении приговора суд в совещательной комнате разрешает вопрос о том, является ли деяние преступлением и какими пунктом, частью, статьей УК РФ оно предусмотрено, то есть суд первой инстанции обязан в приговоре мотивировать свои выводы о квалификации преступлений по той или иной статье уголовного закона, его части и пункту, а также обосновать квалификацию преступления в отношении каждого подсудимого и в отношении каждого преступления. Согласно разъяснениям, данным в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 55 «О судебном приговоре» от 29 ноября 2016 года, выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом.

Состоявшийся в отношении Ф. и К. приговор не соответствует указанным требованиям закона.

По смыслу положений ст. 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать в том числе описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления; в случае признания обвинения в какой-либо части необоснованным или установления неправильной квалификации преступления – основания и мотивы изменения обвинения.

К обстоятельствам, подлежащим доказыванию в соответствии со ст. 73 УПК РФ, относится событие преступления: способ, время, место его совершения.

Ф. и К. осуждены за разбой, квалифицирующим признаком которого, отличающим его от других составов преступлений против собственности, является применение насилия, опасного для жизни или здоровья, или угроза применения такого насилия.

Однако суд при изложении преступного деяния, описав действия каждого из осужденных, примененное к потерпевшей Ш. насилие, не конкретизировал, не разграничил характер этого насилия и содержание высказанных в адрес потерпевшей угроз применения насилия, опасного для жизни и здоровья, что повлекло неопределенность обвинения.

Ф. и К. осуждены за разбой в особо крупном размере, а именно за хищение имущества общей стоимостью 1 413 613 рублей.

Судом признано, что действиями осужденных Ш. причинен ущерб на общую сумму 1 413 613 рублей, при этом учитывалась и стоимость автомобиля.

Между тем при описании преступного деяния судом не приведено фактических данных о том, кто является собственником указанного автомобиля.

При этом в ходе судебного разбирательства суд по собственной инициативе поставил на обсуждение сторон и признал в качестве потерпевшего как собственника похищенного транспортного средства ранее не допрошенного ни органами предварительного следствия, ни судом Ж., отбывающего на момент рассмотрения дела наказание в ФКУ ИК УФСИН России по Самарской области, с которым потерпевшая сожительствовала до его осуждения, но в официальном браке не состояла.

Ж. предоставил суду заявление и доверенность на предоставление его интересов как потерпевшего Ш. В представленных Ж. документах указания на то, что похищенный автомобиль приобретался в совместную собственность его и Ш., не содержится.

В ходе предварительного следствия потерпевшая Ш. утверждала, что указанный автомобиль она и Ж. приобретали вместе.

Однако из ее показаний в судебном заседании следует, что автомобиль ей не принадлежит, является собственностью и оформлен на Ж., который оценил его в 1 200 000 рублей. Она пользуется этим автомобилем на основании генеральной доверенности. Говорила следователю о принадлежности автомобиля сожителю, но Ж. потерпевшим признан не был. При этом не заявляла о приобретении данного автомобиля на общие средства в совместную собственность, указала лишь, что, поскольку проживала с Ж. в течение длительного времени, считает данное имущество приобретенным в браке.

У самого Ж. обстоятельства приобретения и принадлежность автомобиля не выяснялись, противоречия в показаниях потерпевшей в ходе предварительного следствия и в суде в указанной части судом не устранены.

Однако суд без достаточной проверки, исходя лишь из показаний потерпевшей и того обстоятельства, что она, с ее же слов, длительное время проживала с Ж., мотивируя наличие квалифицирующего признака разбоя «в особо крупном размере», признал похищенный осужденными автомобиль совместной собственностью Ж. и Ш., указав, что они вели общее хозяйство, у них был единый бюджет, указанную автомашину они приобрели на совместные средства, что какими-либо объективными доказательствами не подтверждено.

При этом суд сделал вывод, что ущерб в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости указанного автомобиля, причинен только Ш., несмотря на то, что своим же постановлением признал Ж., как собственника автомобиля, потерпевшим по делу.

При таких обстоятельствах выводы суда о причинении действиями Ф. и К. ущерба в особо крупном размере, в том числе с учетом стоимости автомобиля Ш., являются противоречивыми, сделаны преждевременно, без достаточной проверки принадлежности данного имущества, владельцем которого, как следует из имеющихся в материалах дела документов, является Ж., без учета его мнения.

Кроме того, суд, признав Ж. потерпевшим по делу, права гражданского истца, предусмотренные ст. 44 УПК РФ, ему не разъяснил.

Также судом допущена неопределенность при описании преступного деяния относительно наличия или отсутствия предварительного сговора между осужденными на совершение разбоя с применением предмета, используемого в качестве оружия, – ножа, который, как установлено приговором, К. взял на месте преступления, на кухне в доме потерпевшей Ш., не приведено отношение к этим действиям Ф., хотя, как следует из протокола судебного заседания, эти обстоятельства судом выяснялись как у осужденных, так и у потерпевшей.

Органами предварительного следствия Ф. обвинялся в трех кражах, квалифицированных как самостоятельные преступления.

Осужденный Ф. в судебном заседании показал, что хищение принадлежащего К. имущества совершено им с единым умыслом, в связи с наличием карточного долга, который необходимо было вернуть, при этом точные даты изъятия этого имущества из дома потерпевшей не помнит.

Квалифицируя действия осужденного в части хищения принадлежащего потерпевшей имущества как два самостоятельных преступления, суд не дал должной оценки доводам осужденного относительно того, что последний похищал их с единым умыслом, в один раз не вывез в силу их тяжести, сославшись лишь на то, что они сбыты различными способами и в разные места, при этом не дал оценки тому обстоятельству, что данное имущество похищено из одного и того же источника и у одного и того же потерпевшего.

В соответствии с правовой позицией, изложенной в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре», выводы относительно квалификации преступления по той или иной статье уголовного закона, ее части либо пункту должны быть мотивированы судом.

Органами предварительного расследования Ф. обвинялся по ч. 3 ст. 162 УК РФ в разбое, то есть нападении в целях хищения чужого имущества, совершенном с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, с угрозой применения такого насилия, с применением предметов, используемых в качестве оружия, с незаконным проникновением в жилище, в отношении Б.

Исходя из положений ст. 240 УПК РФ, регламентирующих непосредственность и устность судебного разбирательства, разъяснений, данных в абз. 3 ч. 4 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2016 № 55 «О судебном приговоре», суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Вопреки этому, суд ссылается в приговоре как на доказательства виновности осужденных Ф. и К. на показания потерпевшей Ш., дает им оценку, тогда как сведений об их оглашении протокол судебного заседания не содержит.

В судебном заседании допрошен свидетель С., оглашение показаний которого в ходе предварительного следствия в протоколе судебного заседания не зафиксировано. Вместе с тем суд, допрашивая его, ссылается на его показания в ходе предварительного следствия, имеющиеся в томе дела, то есть на доказательство, которое не исследовалось в судебном заседании.

Таким образом, судом при рассмотрении дела допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона в части, регламентированной ст. 240 УПК РФ.

В силу ст. 15 УПК РФ уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон.