Цитаты из книги «Загадка золотой чалмы»

детский сад? – в упор посмотрел на друга Иван. – Кроме того, – чуть вздернулись вверх уголки рта у Маргариты, – никак ты, Муму, подумал, что наши старушки спешили на детский утренник.– Какая разница, что я думал и говорил, – надулся Герасим. – Нас бы все равно сюда не пустили! Потому что мы у них в списках не значимся. Поехали домой, а то мне холодно. Тощий Герасим вечно мерз зимой и сейчас уже нетерпеливо переминался с

– Ага. Это, видно, пришли реконструкторы, – с мрачным сарказмом произнес Муму. – Молчал бы уж, – напустилась на него Марго. – Твоя торопливость когда-нибудь всех нас погубит. Нет, чтобы сперва разведать обстановку. Сразу кнопку нажал: «братик», «тихий час».– Я просто мыслил логически. – Герасим редко признавал собственные просчеты. – Раз здание детского сада, значит, тут должны быть дети. – А где тут, интересно, написано про

И он захлопнул дверь. Герасим разинул рот, собираясь высказать всю меру своего возмущения. Однако Иван, предупреждающе приложив палец к губам, первым двинулся по тропинке за угол дома.– Ты чего? – следуя за ним, поинтересовался Герасим.– Там кто-то идет, – шепотом отозвался Пуаро. – Сейчас проследим, пустят их или тоже прогонят. Все трое осторожно

– Друзья, эксперимент удался, – хихикнула Варя. – Видишь, Мумушечка, я тебя отвлекла, разозлила, и ты, сам не заметив, все свои булочки слопал. Это тоже закон коммерции. Называется: «задалбывание клиента». Иди теперь доказывай, что булочки были несвежие. – Герка, – Луна похлопал Муму по впалому животу. – Эксгумацию будем делать? – Вот я тебе сейчас такую эксгумацию устрою! – взревел Герасим. Проходивший в это время мимо с подносом их тщедушный белобрысый одноклассник Вова Яковлев, вздрогнул и на всякий случай попятился. Это не укрылось от Баскакова. Он ободряюще произнес: – Живи спокойно, шмокодявка. Тебя не касается. – А я и так совершенно спокоен, – поняв, что его жизни и впрямь ничего не угрожает, осмелел трусоватый Яковлев. – Ребята, о булочках и о Вове потом, – вмешался Иван. – Вы что-нибудь в этой штуке поняли? – И он постучал указательным пальцем по лежащему на столе плееру. – Оригинальный у старушенции вкус, – сказал Баск. – Может, она просто на море давно не ездила? – с задумчивым видом осведомилась Марго. – Вот и соскучилась по шуму волн. – Да ее прошлым летом предки чуть ли не насильно в Грецию на курорт хотели отправить, – внес ясность Иван. – А бабушка ни в какую. Сказала, что в ее возрасте юг очень вреден, и она предпочитает Подмосковье. – Так, может, юг ей для здоровья вреден, а море все-таки нравится, – предположила Варвара. – Не знаю, – пожал плечами Иван. – А если ей просто звук воды нравится? – спросил Баск. – Но там ведь не просто звук воды, – напомнил Пуаро, – а еще тиканье. А оно, по-моему, никакого отношения к морю не имеет. – Не имеет, – кивнул Луна. – Тогда зачем его слушать? – Иван бросил на него вопросительный взгляд. – И к тому же много раз подряд. Луна в ответ, промычав что-то невразумительное, запустил пятерню в густую кудрявую шевелюру – жест, характерный для него, когда он бывал чем-нибудь удивлен или озабочен.

Взяв сок и булочки, Команда отчаянных уселась за столик. – Булочки сегодня черствые, – откусив, забрюзжал Герасим. – Во, люди, – покосился он на буфетчицу в белом колпаке. – Вчерашние продают по цене свежих. А обязаны скидку делать. – А ты пойди, Герочка, им скажи, – посоветовала Варвара. – Но вообще-то, – со скорбным видом добавила она, – скупость, Мумушечка, никого не украшает. – Это не скупость, а справедливость, – упрямо выпятил подборок Муму. – Должны соблюдаться законы коммерции. – Тогда, по законам коммерции, просвети, Герочка, сколько ты должен нам приплачивать за то, что мы столько лет ежедневно терпим твое занудство? – Ну ты, Панова, передергиваешь, – подмигнул друзьям Баск. – Мы Герку терпим не ежедневно. Так что, Муму, при калькуляции нашего морального урона можешь вычесть дни, когда болел, потом все летние каникулы за семь лет школы, ну и по выходным мы иногда тоже не встречаемся. Герасим надулся. – А интересно, какую я должен получить компенсацию за Варькины

Едва дождавшись большой перемены, причем попутно схватив «два» по алгебре, что с Иваном случалось достаточно редко, он поспешил домой. В кармане куртки лежал мобильный телефон Баскакова. «На звонки не отвечай, иначе у меня дома поднимется паника, – напутствовал его перед выходом из школы Сеня. – А вот когда подойдешь к подъезду, все-таки звякни к себе. Вдруг твоя бабка осталась дома. И если возникнут какие-нибудь проблемы, сразу труби мне». Иван удивился: «Как я тебе, Баск, смогу протрубить, если твоя трубка у меня?» «Без проблем, – ответил Сеня. – Меня папандр теперь для подстраховки двумя трубками снабдил. Та, которая у тебя, «МТС», а у меня осталась билайновская». С тем Пуаро отбыл и теперь приближался к собственному подъезду. Снег все валил и валил, и тротуар Ленинградского проспекта, на котором обычно даже в морозные дни проглядывал асфальт, сейчас больше смахивал на зимнюю проселочную дорогу. Прохожие то утопали в снегу по щиколотки, то спотыкались о спрятавшийся под снегом лед. Возле самого подъезда Иван свернул в арку. Воющий ветер бросил ему в лицо колючие снежинки. Мальчик, зажмурившись, повернулся к ветру спиной и извлек из кармана сотовый телефон. Набрав свой номер, он довольно долго ждал. Генриетта Густавовна крайне редко изменяла собственным привычкам. Однако, учитывая странности, которые творились с ней последнее время, можно было ожидать чего угодно.