Цитаты из книги «Женщина»

Иногда она видела в собственной дочери классового врага.

Нежность, почти смущение — так всегда между теми, кто больше не живет вместе.

В том мире, в котором она выросла, сама идея сексуальной свободы девушек даже не обсуждалась: это было равносильно нравственному падению. Говорить о сексе значило либо нести похабщину «не для юных ушей», либо судить о чьем-то моральном облике, подобающем или неподобающем поведении. Мне мама ничего об этой стороне жизни не рассказывала, а спросить я не смела: в то время любопытство считалось началом порока. Помню волнение, когда пришлось признаться ей, что у меня начались месячные, впервые произнести при ней это слово, и ее смущение, когда она дала мне прокладку, даже не объяснив, как ею пользоваться.

Она знала все хитрости, помогающие хоть немного ослабить тиски бедности. Эти знания матери веками передавали дочерям, но на мне эта цепь прерывается. Я — только архивистка.

Она попала в мир, который  принимал и отвергал ее одновременно.

Откуда ей было знать, что ее короткие юбки, стрижка под мальчика, «дерзкий» взгляд и особенно тот факт, что она работает с мужчинами, сами по себе означали, что ее никогда не будут считать той, кем ей так хотелось быть — «благопристойной девушкой».

Понять ее можно, только испытав такую же степень отчужденности.

Я не могла примириться с тем, что другие люди живут как раньше. Пристальное внимание, с которым они выбирали кусок мяса в магазине, вызывало у меня ужас.

Раздался женский крик. Я слышала его здесь месяцами. Я не могла понять, почему эта женщина жива, а моя мама — нет.

Вначале она была не так довольна, как я ожидала. Она вдруг перестала быть владелицей магазина. Больше никаких финансовых забот, никакой усталости. Но и никаких новых лиц каждый день, разговоров с покупателями, гордости, что зарабатываешь «свои собственные» деньги. Теперь она была просто «бабушкой». В городе ее никто не знал, поговорить она могла только с нами. Мир внезапно стал для нее туск­лым и тесным. Она больше не понимала, кто она.