О том, что моя душа исполосована шрамами, знали многие и мог догадаться каждый, но о том, что эти шрамы не заживают, ежедневно пульсируя внутри меня струями горячей крови, обливающей моё изрубцованное сердце, не догадывался никто. Я не позволяла догадываться. Это бы меня убило. Ещё один раз. Поделиться с кем-то тайной о том, что уже целое десятилетие как я больше не существую, всё равно что признаться в том, что я не справилась. А я предпочитаю думать, что справилась.