Anabelle Bryant

London’s best kept secret

© Anabelle Bryant, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2020

Пролог

Порочно и безнравственно держать пари на будущее друга, тем паче если его исход может разрушить человеку жизнь. Сегодня, кажется, все повесы Лондона собрались в «Уайтсе» – клубе, печально известном своими рисковыми авантюрными пари, свободой нравов и обилием спиртного. Рай для холостяков – и гиблое место для женатого человека. И сейчас одетый в отлично сшитый фрак и черные шерстяные брюки джентльмен подошел к книге пари. Его глаза насмешливо блестели.

– Кто сделал эту ставку? – Он указал на написанную небрежным почерком строку, третью на левой странице. – Мне известно упомянутое здесь имя, и я нахожу, что утверждение отдает дурным вкусом.

Несколько молодых денди, шатавшихся поблизости, мельком взглянули на говорившего и, не прерывая болтовни, прошли дальше.

– Я. И могу подписаться под каждым словом. – Второй джентльмен, тоже одетый в черное, только, пожалуй, с галстуком дешевле, чем у первого, постучал по странице обтянутым перчаткой пальцем. Ночные пари на головокружительные суммы были бескомпромиссны: только победа или поражение, иногда встречные ставки составляли не более чем полпенни. – Думаю, на этом можно заработать состояние. Ну как? Ты достаточно смел, чтобы сделать ставку?

– Все еще пытаешься залатать пустые карманы и вернуть положение? Интересная попытка. Условия неплохие. Десять тысяч фунтов – серьезная сумма. Но если я играю ради развлечения, ты ставишь на кон репутацию. Как ты намерен рассчитаться со мной, если я выиграю?

– Не сомневаюсь, что победителем буду я. – Второй джентльмен поправил узел галстука, и только дернувшееся адамово яблоко указывало на то, что он нервничает. – Я уже потратил выигрыш. Гипотетически, конечно.

– Это довольно рисковое занятие, должен признаться.

– Пари?

– Нет. – Первый джентльмен прислонил к стене свою прогулочную трость с набалдашником из слоновой кости и взял ручку. – Безрассудно тратить деньги, пусть даже гипотетически.

Несколько находившихся рядом джентльменов с явным интересом следили за тем, как пари было заключено и записано в книге.

– Ты никогда не выиграешь, – проговорил второй джентльмен, на что первой ответил самоуверенным смешком. – А проиграв, ты вернешься сюда после окончания последнего мероприятия сезона и принесешь чек на десять тысяч фунтов. Если, разумеется, ты не убедишься в том, что безнадежно проиграл, еще раньше.

Зрители оживленно зашумели.

– Сомневаюсь. Тебе следует привести в порядок все дела. У тебя же нет ни одного лишнего фартинга, это всем известно. – Первый джентльмен взял трость и окинул своего собеседника циничным взглядом, полным задора. – Я с радостью заберу у тебя все. Кстати, имей в виду: я не прощу тебе долг, даже не надейся. Все или ничего.

– Как скажешь. – Второй джентльмен изо всех сил пытался придать себе уверенный вид. – Лично я планирую получить все.

Глава 1

– Котенок? – Шарлотта Локхарт, леди Диринг, отпрянула, и ее спина коснулась спинки небольшого диванчика, на котором она сидела в своей гостиной для приемов. – О чем ты только думаешь, Амелия! – Она непроизвольно заговорила громче, чем это допускали приличия, а ее подруга, нисколько не смутившись, достала из корзинки у своих ног маленький комочек черного меха.

– А вот и мы. – Амелия Бекфорд, герцогиня Скарсдейл, с улыбкой смотрела на котенка, который уже начал проявлять признаки нетерпения. – Пандора принесла отличное потомство, и я намерена найти каждому малышу любящую хозяйку. И вряд ли стоит удивляться тому, что я выбрала самого милого из котят для своей лучшей подруги.

С большой неохотой Шарлотта приняла крошечного зверька и положила его себе на колени. Тот сразу принялся играть мягкой тканью юбки.

– Но лорд Диринг никогда не позволит…

– Не понимаю, почему. Каждой женщине нужна компания, особенно, когда муж недоступен. – Глаза Амелии вспыхнули. – А в твоем случае это соображение нельзя недооценивать.

– Да, но котенок… – Шарлотта мысленно улыбнулась. – Лорд Диринг и я… мы обсуждали этот вопрос раньше, и я…

– Учти, отказа я не приму, – заявила Амелия. – Между прочим, я выбрала для тебя самого смирного котенка из пяти. – Словно почувствовав, что его рассматривают, котенок вежливо мурлыкнул и преданно уставился на будущую хозяйку маленькими светло-голубыми глазками. – Кроме того, если процесс обсуждения происходил так же, как ты описывала раньше, подозреваю, твой муж произнес только один слог: нет.

Котенку надоело пребывать в покое. Он попытался прыгнуть, но запутался в складках юбки Шарлотты и упал. Его коготки стали царапать тонкую муслиновую ткань.

– Он…

– Это она.

– Она куда-то ползет.

– Разумеется, ползет. Она – живая кошка, а не фарфоровая статуэтка. – Амелия провела носком туфельки по толстому обюссонскому ковру. – Давай лучше придумаем для нее имя.

– Пожалуйста, прошу тебя… – Шарлотта подхватила котенка обеими руками и протянула подруге, но ее руки замерли на полпути, потому что малыш лизнул ее палец. Прикосновение шершавого язычка оказалось удивительно приятным. – Дирингу и мне еще предстоит найти путь к супружескому согласию, но для этого надо потрудиться. Я не хочу давать ему повод для недовольства. Ты не понимаешь.

– Я понимаю больше, чем ты думаешь, поэтому и решила сделать тебе этот подарок.

– Но я не могу оставить котенка себе. – Шарлотта удрученно покачала головой.

– Я не для того проделала путь до Лондона, чтобы встретить твой отказ. Спрячь кошечку в своей спальне. Диринг и не узнает о ее существовании. – Последовала томительная пауза. – Вы все еще спите в разных комнатах? Боже мой! А я уже и представить себе не могу, что можно просыпаться утром не рядом с Ланденом. – На ее губах заиграла восторженная улыбка. – Впрочем, это неважно. Моя недавняя свадьба и свадебное путешествие временно помешали моим стараниям помочь тебе стать счастливой. Но теперь я вернулась и готова действовать.

Привычная к энергичной речи подруги, Шарлотта тихонько вздохнула, опустила глаза на котенка и подула на него. Ее теплое дыхание пошевелило шерстку кошечки, и та заурчала от удовольствия. Малышка была само очарование. Как было бы здорово иметь рядом существо, которое будет ее слушать, а не поучать и поправлять.

Шарлотта вышла замуж за совершенно незнакомого человека. Так уж сложились обстоятельства. Как-то раз, вернувшись домой от подруги, она узнала от отца, что ее свадьба через две недели. Лорд Диринг спас ее семью от финансового краха, оказывал многочисленные другие услуги и являлся во всех отношениях образцом респектабельного джентльмена. Он и после свадьбы не перестал быть таковым, но все же десять месяцев – слишком долгий срок, чтобы ждать первого поцелуя, нежного объятия, не говоря уже о страстной ночи. Их двухнедельное знакомство было наполнено подготовкой, которой женихи и невесты обычно посвящают долгие месяцы, и потому им не хватило времени, чтобы узнать друг друга лучше.

– Всякий раз, когда я вижу тоску на твоем лице, мне становится больно. – Амелия протянула руку через овальный столик, за которым они сидели, и почесала котенка между ушками. – Даже если Диринг обнаружит твоего нового спутника – точнее, спутницу – это, по крайней мере, положит начало разговору.

– Разговору? – Шарлотта фыркнула. – Эта шалунья вызовет спор… если не ссору.

– Тем лучше. – Амелия прикусила нижнюю губу, словно изо всех сил старалась сдержать ухмылку.

– Что ты имеешь в виду? – Шарлотта хорошо знала подругу.

– Спор, даже хорошая ссора – именно то, что нужно вам двоим. Вежливый этикет, который вы оба так тщательно соблюдаете, ни к чему вас не приведет. Вам нужна конфронтация, стычка. Только горячие несдержанные слова, безрассудное проявление чувств, дерзость и авантюрная опрометчивость способны привести к страсти. Могу тебе сказать, что эмоции в нем есть, они живы, только спрятаны где-то глубоко внутри. Диринг – не мраморная статуя. В его жилах течет горячая кровь. Уж меня-то он не обманет. Я вижу, как он смотрит на тебя, когда считает, что его никто не видит.

Шарлотта скептически прищурилась.

– Тогда почему же он меня ни разу не поцеловал?

Амелия недоверчиво ахнула.

– До сих пор только в щеку? Это такой же поцелуй, как этот котенок – грозный лев. Послушай, а может быть, мы чего-то не заметили? Не исключено, что у него какая-то травма, или заболевание, мешающее ему выполнять супружеский долг?

– Амелия! – воскликнула шокированная Шарлотта.

– Я только рассматриваю возможные варианты.

– Слышу.

– Но ведь это бы многое объяснило, разве не так? Я, пожалуй, поговорю с садовником в Бекфорд-Холле, чтобы он приготовил для Диринга какое-нибудь целительное средство, если он не может…

– Амелия! – закричала Шарлотта. Котенок отреагировал на громкий звук, вонзив коготки ей в ногу. Хорошо, что они оказались все же недостаточно длинными, чтобы добраться сквозь множество юбок до ее тела.

– Ты не должна во мне сомневаться, – заявила Амелия, встала и приготовилась уходить.

– Быть может, он и правда не заметит, – тихо пробормотала Шарлотта, прижимая котенка к груди. – Ведь мы встречаемся только за столом. Все остальное время он проводит, закрывшись в своем кабинете.

– Закрывает дверь? Найди ключ и открой ее. – Амелия направилась к двери, но на пороге задержалась. – И еще кое-что…

– Что? – Шарлотта осторожно отцепила острые коготки от своего платья и поспешила за подругой.

– Ты должна любить этого котенка так же сильно, как я люблю тебя. – Амелия улыбнулась и вышла в вестибюль.

– В этом ты можешь не сомневаться. – Шарлотта засмеялась и поцеловала котенка в нос. – Я уже его обожаю.

* * *

– Факсман!

– Да, милорд.

Гибкий и крепкий секретарь немедленно вскочил, и Джереми Локхарт, виконт Диринг, мысленно похвалил внимательность слуги.

Факсман служил ему уже пять лет. Он был весьма приятным человеком, знавшим, когда стоит говорить и когда лучше промолчать. Он обладал острым умом и никогда не жаловался, если напряженное расписание хозяина вынуждало его оставаться на ногах далеко за полночь. Виконт полностью доверял ему и поручал ему все финансовые операции, сложные фискальные контракты, инвестиционные маневры и прочие дела, связанные с движением крупных денежных сумм.

Все, кроме одной.

Диринг покосился на угол стола, где рядом с серебряным канцелярским ножом стояла черная кожаная коробочка. Именно она служила постоянным напоминанием об одном незаконченном деле. Некоторые тайны надежнее всего спрятаны у всех на виду. Вздохнув, виконт снова обратился к секретарю.

– Ты составил документы для покупки ценных бумаг Гаррисона?

– Только что, милорд. – Факсман мотнул головой в сторону своего стола, на котором лежал лист бумаги. – Мы продолжим вчерашнее обсуждение слияния Тесенджера и Оливера? Или вы предпочтете рассмотреть предложение Бенсона?

Послышались тихие звуки фортепиано, и Диринг взглянул на часы, висевшие над камином. Оказалось, что он проработал на час дольше, чем рассчитывал, и время ленча уже прошло. В любом случае, Факсман заслужил право на еду и отдых. Иначе секретарь совсем измучится. А преданных людей следует беречь.

– Неважно. Посмотри на часы. Ты можешь идти. Спасибо. – Диринг ждал, что секретарь сразу возьмет свои вещи и уйдет, как делал это каждый день, но молодой человек остался на месте.

– Это Моцарт?

– Гайдн. Соната номер пятьдесят девять, ми-бемоль мажор. – Диринг побарабанил пальцами по столу. Он не мог дождаться, когда Факсман уйдет. Это музыкальное произведение было его самым любимым, и он хотел насладиться им молча.

– Мастерство леди Диринг привлекает внимание. Мой отец очень любил фортепиано и часто повторял, что в музыке человек выражает то, что не может передать словами. Простите, если я позволяю себе лишнее, но, слушая игру леди Диринг, я всегда с любовью вспоминаю отца.

Диринг несколько секунд молчал.

– Все в порядке, Факсман. Я же сказал, ты можешь идти. – Проницательность секретаря иногда выводила его из себя.

– Я вернусь завтра в половине девятого, милорд. – Факсман взял сумку и пальто, висевшее на крючке у двери. – Хорошего вам дня, милорд.

Диринг проводил секретаря взглядом, прислушиваясь к музыке, доносившейся из музыкального салона. Интересно, как она отреагирует, если он войдет в салон и станет ее слушателем? Знает ли она, как глубоко его восхищает ее удивительное мастерство?

Вздохнув, он в очередной раз отметил, что супруга остается для него тайной. Прошло уже десять месяцев, и все это время они потеряли. Они почти не разговаривали – разве что обменивались ничего не значащими любезностями за столом. Диринг понимал: он сам виноват в том, что их отношения зашли в тупик и становились все более напряженными с каждым днем. А ведь он так хотел преодолеть разделявшую их пропасть!

Он встал, всеми силами стараясь отгородиться от нежного зова ее музыки. Каждая нота, каждый аккорд манили, притягивали его. Споткнувшись о край стола, он ухватился рукой за его угол и коснулся кожаной коробочки. Он накрыл ее ладонью и зажмурился, стараясь не думать о том, что находится внутри.

Насколько проще было бы, собери он все свои эмоции, помести в некую шкатулку, закрой и потеряй ключи. Он воспылал обожанием к Шарлотте с того самого момента, когда впервые ее увидел. Однако виконт сомневался, что обладает качествами, способными привлечь внимание прекрасной талантливой девушки. Он всегда был очень тихим, сдержанным человеком, и, хотя был уверен в своих способностях к управлению финансами, из-за отсутствия опыта в сердечных делах ему слишком часто приходилось сожалеть об утраченных возможностях. Поэтому он тщательно просчитал все риски, оценил вероятность успеха и выбрал альтернативный путь, чтобы получить желаемое. И все же, несмотря на то, что он совершил самую оригинальную и изобретательную сделку в своей жизни, в результате которой получил идеальную жену, брак не принес ему удовлетворения.

Мелодичные звуки, казалось, проникали в мысли Диринга, одновременно успокаивая и возбуждая. Ему вдруг показалось, что они являются средством общения между ним и супругой на ином, новом уровне, на котором не было нерешительности, слабости, тайн. Музыка в точности соответствовала его чувствам, даже отражала их.