Я поссорилась с мужем.

С утра все было хорошо, муж был ласков и хотел обниматься. А потом я посмотрела в окно и увидела, что там отвратительная погода. Как, впрочем, почти всегда бывает зимой в Санкт-Петербурге. Особенно если ты живешь в квартале новостроек, да еще в съемной квартире. В которой минимум мебели: нет гардероба (оттого вещи уже полгода в беспорядке навалены в сумках знаменитой клетчатой расцветки китайского производства), нет отдельной кроватки для ребенка (поэтому дите спит со мной, а муж на раскладушке, позаимствованной у тещи), нет письменного стола (он жизненно необходим для того, чтобы чувствовать себя интеллигентным человеком), нет стульев (муж унес на работу, но это не помогло ему на ней усидеть)… И вот, выглянула я в окно 17 этажа, чтобы с печалью в сердце увидеть с этой ненужной верхотуры стада подъемных кранов, бульдозеров и экскаваторов, пасущихся вокруг серых бетонных скелетов, увязающие в жирной строительной мешанине из земли, цемента, песка и снега – и захотелось мне всего этого не видеть. Выйти бы из подъезда, быстренько в машину – и адью. В аэропорт и – в Нью-Йорк! Ну, или хотя бы к бабушке, на «Московскую», там район обжитой. Хрущевки в окружении деревьев и скамеек…

Сейчас бы на машине, да с ветерком! И не нужно шлепать по грязи через сквозные ветра новостроек к остановке, ждать автобуса и ехать потом в пропахшем дизелем, постновогодним перегаром и звериными шкурами нутре. А вылезши оттуда на холодный воздух, уныло чавкать по полуоотаявшим бензиновым лужам к дому бабушки. Всего этого безобразия можно было бы избежать, будь у нас машина. Однако вместо машины у нас имеется огромный долг, образовавшийся в виде кредита на ее приобретение… И так мне стало грустно от всех этих мыслей, просто невыносимо грустно, что я решила наговорить мужу кучу всяких неприятных вещей. Или сделать ему какой-нибудь неожиданный сюрприз. Чтобы ему тоже стало грустно.

Это желание совпало с утренним, а точнее полуденным (потому что в нашей богемной семье принято вставать не ранее двенадцати часов дня) кормлением ребенка. Кормление малыша – очень сложная процедура, требующая от родителя максимальной самоотдачи. Прежде всего, ребенка требуется догнать, затем поймать и посадить на колени, после чего кормить, твердо и нежно удерживая на коленях (у богемной семьи нет обеденного стола), под мультики и с долгими уговорами перед каждой ложкой. Мне приходится заниматься этим каждый божий день по четыре раза, и я абсолютно точно знаю, что ни один мужчина в мире не в состоянии осилить даже однократного кормления четырехлетнего ребенка. Это действо настолько изматывающее, что после него я чувствую себя как выжатый лимон, что уж говорить о слабых мужчинах. Мужчине легче задушить голыми руками быка, или разгрузить в одиночку десяток железнодорожных вагонов, или сделать качественную генеральную уборку квартиры в канун восьмого марта. Но накормить ребенка ненавистной овсяной кашей с яблоком, вареньем и творогом – этот подвиг под силу только настоящему Герою. Или Женщине.

Первым пунктом моего мщения мужу за свое плохое настроение стало поручение накормить ребенка. Я изначально знала, что у него ничего не получится, но помучить мужа стоило. Чтобы потом, когда он потерпит сокрушительное фиаско, объявить его бездельником. И осуществление этого пункта должно быть выверенным и красивым, чтобы возлюбленный не догадался о том, что это не дешевый экспромт. А план по его моральному уничтожению.

Конец ознакомительного фрагмента.