Глава 1. «Встреча в лесу»

«Башня и её деревни находятся на территории Деойана, но никогда они не были его частью, потому что окружены горами. Так стоит ли мне бояться кары за убийство деойанского волка? И чьей кары мне стоит бояться? Богов? Они создали этот мир и ушли. Им больше нет до нас никакого дела…

22й день 4й луны 883го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

На двенадцатый день пути Башня, окружающие её горы и пески Сояль-Кали остались далеко позади.

Ещё до рассвета Тальрех пересёк границу Рехамании, своего царства, народу которого хотел служить. Народу и Царю. Последнее всегда приходилось добавлять усилием воли. И это пугало…

Наставник неустанно твердил, что невозможно служить только народу. Не позволительно исполнять половину клятвы. Но Тальрех, в отличии от наставника, не видел разницы между подчинением Царю и служением людям. Разве мог приказ Царя навредить народу? Вместо ответа на этот вопрос, наставник требовал, чтобы Страж произносил фразу полностью, хотя б и в обратном порядке. Тальрех привык и теперь сам одёргивал себя, если забывал упомянуть о служении Борьереху, Царю Рехамании.

Обычно из Башни выпускники добирались в свои царства по морю, но из поколения Таль в западные земли отправлялся лишь рехаманийский Страж. Для него корабль снаряжать не стали. Тальрех шёл пешком, и у него было достаточно времени, чтобы подумать о многом: о ценности выбора, что он получил перед Испытанием; о причинах гибели Тальтугар десять лет назад; о том, что он случайно узнал тогда же, но не решился никому рассказать.

Эти мысли выматывали, лишали покоя. Особенно ядовитыми они становились вечерами, когда он пытался уснуть. Поэтому Тальрех старался не останавливаться. К счастью, способность идти несколько дней без сна была одним из преимуществ, что он получил, пройдя по Пути Стали и став Стражем.

Впрочем, Тальрех был не один. Пока он шёл по пустыне, в небе над головой кружили четыре ворона, а пятый, самый молодой, удобно устроился на плече хозяина. Воронёнок ещё в Башне научился каркать с разными интонациями. Страж разговаривал с ним, когда вести диалог с самим собой становилось невыносимо.

Первого ворона Тальрех, как и другие Кандидаты в Цари и Стражи, получил в пять лет. Он додумался назвать птенца Айко из-за янтарных пятнышек на чёрных радужках. Его детское воображение рисовало в глазах ворона отражение Вечного Пламени. Сколько наказаний пришлось вынести ребёнку за то, что дал птице имя Старшего бога! Сам Старейшина, требовал, чтобы птенцу сменили имя. Мальчишка не подчинился. Но следующих птенцов Тальрех стал называть незамысловато: Альме, что значило первый, Борье – второй, Вьёли – третий и Ганьи – четвёртый…

Теперь же, узнав один из секретов Мудрецов и предположив, как на самом деле они отбирали кандидатов, Тальрех не раз думал, что именно в момент того спора все засомневались, годится ли мальчик в Стражи. Возможно, из-за этой откровенной упёртости ему и дали право выбора кем быть: Царём или Стражем.

Вот только, если бы божественные примеси в крови существовали, как внушили всем Мудрецы, права выбора у него быть не могло. Разве можно выбрать судьбу, если она уже определена богами? Если в момент рождения в кровь каждого Айко добавлял Огонь, Золото, Сталь или Железо, мог ли человек сам выбирать свой Путь? Конечно же, нет. Но почему тогда с Испытания не вернулась Тальтугар? Сильнейшая из их поколения. Она должна была стать Царицей, но погибла. Мудрецы сказали, что так бывает, когда они неверно определили примесь. Вопросы о том, существуют ли примеси на самом деле и почему погибла Кандидатка, не давали покоя.

За время путешествия он пытался распутать этот клубок. И ни разу не смог найти убедительного ответа. Какого-то кусочка не хватало…

Тени деревьев, уходившие длинными лентами на восток, незаметно исчезли. Солнце скатилось в воды Великого океана. Тракт и обступивший его лес завернулись в нежно-сапфировое одеяло ночи.

Тальрех отвлёкся от своих мыслей и спросил у сидящего на плече воронёнка:

– Что скажешь, дружище, осилим ещё одну ночь без сна?

– Каррр! – возмутился Ганьи.

Страж остановился, поднял голову, пытаясь разглядеть в небе силуэты ещё четырех воронов. Но птиц не было. Они улетели, как только вывели своего хозяина из пустыни.

– Каррр! – воронёнок требовательно дёрнул Тальреха за прядь пепельно-чёрных волос.

– Настаиваешь на поиске ночлега?

– Каррр, – подтвердил Ганьи.

Страж прислушался. Он рассчитывал уловить в шуме леса плеск ручья, но его внимание привлекло фырканье лошадей дальше по тракту.

– Давай-ка пройдёмся ещё немного, – предложил Тальрех воронёнку, но тот, клюнув хозяина в плечо, поднялся в воздух и уселся на ветке.

Ганьи явно не собирался продолжать путь.

– Только не потеряйся, – улыбнулся Страж.

Тальрех пошёл на звук, свернул на небольшую поляну. Под молодым клёном стояли две стреноженные лошади, неподалеку путник безуспешно пытался развести костёр.

– Тихой ночи, добрый человек. Могу ли я предложить помощь? – обратился Страж к выбивавшему искры из кресла.

– Только если ты сам Айко, – буркнул человек себе под нос, поднимаясь. – Дождь, будь он неладен, весь валежник измочил!

Тальрех снял с дорожного мешка и протянул мужчине гарнец с тлеющими углями:

– Я не Айко, но это может помочь.

Человек взял глиняный сосуд, но высыпать его содержимое на ветки не спешил. Вместо этого внимательно посмотрел на Тальреха.

Мужчина задерживал взгляд, будто отмечая для себя пыльные сапоги, тонкий длинный меч с изысканным серебряным кружевом на гарде, кожаный жак¹, стоячий воротник которого закрывал шею, оставляя тускло мерцать лишь верхнюю часть печати… Дольше всего путник рассматривал лицо Стража.

Ещё в Башне старшие часто дразнили Тальреха за то, что он был больше похож на Кандидата из Лани-Гая, а не из Рехамании. Узкий разрез глаз был не характерен для жителей западных царств.

– Ты это, Страж что ли новый? – спросил путник с недоверием.

– Да, моё имя Тальрех.

– Вот Арриан, мухомор старый! А говорил, что у меня ещё три дня в запасе будет. Это ж я тебя так и проспать, выходит, мог, – путник почесал затылок, всё ещё вглядываясь в лицо Стража. – Моё имя Лаис. Я – латник² Царя Борьереха. Придворный Мудрец, будь он неладен, поручил мне тебя встретить.

– Зачем? – удивился Тальрех.

Страж бросил на землю мешок, сел на поваленное дерево.

– Опыт прошлых лет показал, что вы, это, совершенно не приспособлены к жизни за пределами своей Башни, – латник откинул за спину полы плаща, склонился над сложенными для костра ветками и высыпал на них тлеющие угли, продолжая говорить. – Вы ж как котята, причём слепые. Вам, наверно, потому и продлили жизнь, чтоб учиться время было. А то выходите из своих пещер, и всё-то вам, это, в диковинку, в новинку. Говорят, один из ваших, лет тридцать назад, на торжище в Неуге кувшин молока по цене лошади купил. И это при том, что вы ложь чувствовать можете! – огонь, недовольно ворча, наконец разгорелся, и Лаис, довольный собой, сел на корягу. – Слушай, а может врут, и вы её не чувствуете? – он лукаво прищурился, глядя на Стража.

– Чувствуем, – усмехнулся Тальрех. – А про кувшин молока байка старая и рассказана тобой не верно. Там бурдюк воды был, и торжище не в Неуге, а в Чёрных Топях.

– Да? А что ж он не понял, что торгаш его надул?

– Ну, если лжец в свою ложь верит, то мы её не заметим.

– Хм, и какой тогда смысл в этом вашем умении? – усмехнулся Лаис, развязывая свой мешок. – В нашем мире без лжи никак, и каждый в свою будет верить…

Тальрех молчал. Что на это можно ответить? Его учили чтить правду подобно богам. Вот только учили этому самые главные лжецы Материка. Да и сам он разве лучше их? Он узнал правду, но даже своим братьям её не сказал. Солгал. Умолчал, чтобы не спровоцировать новую войну между людьми и обитателями Башни…

Его мысли прервал крик. Судя по тому, как невозмутимо рылся в своем мешке Лаис, кричали далеко.

– Ты не слышишь? – спросил Тальрех.

– Что? – непонимающе отозвался латник.

– Кажется, драка.

Страж резко поднялся, бросился на шум. Он слышал, как за спиной выругался Лаис, выхватив из костра горящую ветку и кинувшись вдогонку, но латник быстро отстал. Тальрех спешил на крики и не сразу заметил, что двигался на скорости Стражей, недоступной обычным людям. Он спохватился, лишь когда лёгкие сжались от невозможности нормально вдохнуть.

Тальрех выскочил на поляну, где двое мужиков напали на девушку, повалили на землю. Порванная рубашка и задранная до середины бедра юбка жертвы не оставляли сомнений в их намерениях.

Хотя в Башне Стражей учили избегать сражений и драк, Тальрех не удержался: это была прекрасная возможность опробовать силы в настоящей схватке. Прежде он участвовал только в тренировочных боях. Теперь же, не сдерживаясь, оторвал обоих мужиков от девушки, отшвырнул в сторону ближайшего дерева. Разбойники влетели в толстый шершавый ствол и мешками повалились на землю.

Только сейчас Тальрех сделал нормальный вдох. Он помог девушке подняться, отдал свой плащ, чтобы она могла прикрыться.

Латник выскочил на опушку, растерянно махнув подобием факела в сторону высокой сосны, где лежали разбойники, потом повернулся к Стражу, освещая всхлипывающую от страха девушку. Она куталась в плащ Тальреха и затравленно поглядывала на разбойников.

– Что тут происходит, будь оно неладно?

– Я шла… А они… Меня мать послала…

Тальрех отступил от спасённой на шаг, постарался рассмотреть её лицо, на сколько хватало света от горящей ветки.

– Тебя как звать-то, девица? – спросил Лаис.

– Велка я, – она опять шмыгнула носом, ладонью растёрла по щекам слёзы и плотнее укуталась плащом. – Из Восточного новосёлка. Меня мать послала, я сыр в Неугу несла, на ярмарку…

– А сыр где? – спросил Тальрех, всё ещё напряжённо всматриваясь в лицо Велки.

– Там, за ручьём, – она кивнула за спину. – Выронила. Я побежала, когда этих услышала.

– Ясно, – недовольно кивнул Страж и глянул на латника: – Веревка есть?

– В мешке, – пожал плечами воин.

– Плохо, – Тальрех повернулся к спасённой: – Ты идёшь с нами.

– Ага, – кивнула Велка, соглашаясь.

Вот только Страж её не спрашивал, а требовал.

Тальрех подхватил еле дышащих мужиков за шиворот и потащил на поляну. Велка и Лаис шли впереди, но спасённая то и дело оглядывалась на Стража. Сначала Тальреху казалось, что в её взгляде было смущение, потом он подумал, что это больше похоже на любопытство.

Наконец они вышли к стоянке латника. Лошади нервно фыркали, дёргали ушами, костёр почти догорел, и всё погрузилось в ночную тьму. Велка вызвалась собрать ещё веток. Мужчины спорить не стали. Они привязали так и не очнувшихся разбойников к дереву. Латник протянул Стражу топор, чтобы нарубить веток для лежанок.

– Ну, вот, – выдохнул Лаис, когда всё было готово. – Теперь и поужинать можно.

Свои скудные запасы сухарей и вяленого мяса они предложили Велке. Она попыталась отказаться от угощения, но под напором латника всё же взяла кусок свинины. По тому, как жадно она вгрызалась в сухое мясо, было видно, что не ела Велка уже давно. Она продолжила бросать взгляды то на Лаиса, то на Стража.

– Раз уж ты всё равно в Неугу шла, пойдём с нами, – нарушил тишину латник.

– А мы идём в Неугу? – удивился Страж.

– Надо же разбойников, будь они неладны, поместному князю сдать, – кивнул Лаис.

– Мне без сыра там делать нечего, – покачала головой Велка. – Я домой пойду. На рассвете. Если вы не против.

Она в упор посмотрела на Тальреха и едва заметно, легко улыбнулась. Но, будто испугавшись, отвела взгляд и наблюдала за реакцией Стража из-под ресниц. Он не ответил.

– Оставайся, – кивнул Лаис. – Нечего молодой девице шарахаться ночью по лесу.

Латнику она улыбнулась более явно. Поблагодарила. Потом коснулась рукой волос, отчего пола плаща съехала с плеча, открыв воинам вид разодранной на груди рубашки.

Взгляды, мимика и жесты напоминали игру, которой обучали Кандидаток в Башне. Кандидатов там обучали на такую игру не отвечать. Для женщин это был прекрасный способ отвлечь собеседника-мужчину от чего-то важного. Вот только от чего их пытается отвлечь Велка?

Тальрех посмотрел на разбойников. Они очнулись. Коренастый рыжебородый мужик с залысиной тихо постанывал, второй, щуплый, бледный, с крысиными глазами и волосами, сплетенными в тонкую белёсую косу, пытался освободиться. Страж встал, подошёл к ним, ещё раз проверил верёвки. Лаис был уже увлечён разговором с Велкой и, казалось, ни на что не обращал внимания.

– Верёвки вам всё равно не развязать, лучше попытайтесь уснуть, – отходя от разбойников, тихо произнёс Страж.

Он забрал от упавшего дерева свой мешок, проверил лошадей и стал устраиваться на ночлег. Как только Тальрех лёг, усталость прошлых дней пути взяла верх. Ни перешептывание мужиков у дерева, ни разговор латника со спасённой ему уснуть не помешали.

Глава 2. «Кинжал Тальтугар»

«Раз в пять лет из каждого царства мы забираем лучших мужчин и женщин, перевоспитываем при необходимости, а после у них рождаются дети. Но никому прежде не приходило в голову посмотреть, каким получится ребенок от родителей из разных царств…

6й день 2й луны 877го года»

Из дневника Мудреца А.М. Цаворика-Кунаггарийского

Разбудили Тальреха ржание лошадей и тихая ругань трёх голосов. Страж мысленно усмехнулся, вспомнив слова Лаиса: «Каждый в свою ложь будет верить…»

Тальрех резко поднялся. На стражьей скорости бросился к разбойникам. Ударил. Вырвал сумку из рук одного. Шагнул. Снова ударил и вырвал мешок у другого. К крику боли первого мужика присоединился жалобный вой второго.

Ещё шаг и тонкая шея Велки легко уместилась в ладони Тальреха. Одно движение и спасённая накануне умрёт. Страж отбросил выхваченную у разбойников добычу.

– Что с Лаисом? – Страж слышал, что сердце латника билось тихо и ровно, но воин не проснулся и после криков мужиков.

– Сдох… – прохрипела Велка, пытаясь тонкими, но не по-женски сильными пальцами разомкнуть хватку.

Тальрех, не отпуская её, приблизился к догоревшему костру. Сизый дымок, поднимавшийся от углей, источал приятный сладковатый аромат, под головешками тлела горсть зеленовато-серых ягод дурманки.

– Ну, и как это понимать? – Страж кивнул на костёр.

Тальрех убрал руку с шеи Велки, перехватил за плечо.

– Да как хочешь!

Она попыталась вывернуться. Огонь ненависти полыхал в её серых глазах. Чёрные волосы рассыпались по плечам, а щёки горели от ярости.

Страж наклонился, второй рукой принялся тормошить Лаиса.

– Однако… – голос Лаиса охрип то ли от сна, то ли от того, что ещё могла добавить в костёр Велка.

Латник, покачиваясь, попытался встать, но получилось плохо, и он завалился обратно.

– Как же голова, будь она неладна, трещит! – Лаис сжал виски ладонями, будто пытаясь выдавить боль. – Мне после самых разгульных пирушек так плохо не было…

Воин наконец встал, попытался шагнуть, но ноги не слушались, разъезжались в разные стороны.

– С нами что собирались делать? – Тальрех дёрнул Велку за руку.

– Ничего, – снова огрызнулась она. – Ушли бы.

– Никакой матери в новосёлке, надо полагать, нет?

– А хоть бы и так, кого благодарить-то надо?! Да пусти ты! Можно подумать, от тебя сбежишь…

Страж разжал хватку, отошёл к скулящим разбойникам. Только сейчас заметил, что у обоих открытые переломы. Неужели спросонья не смог рассчитать силу?! Быть того не может…

Он вправил им предплечья, перевязал тряпками. Мужики сидели на сырой траве и бережно баюкали сломанные руки. Глаза пленников заволокло оцепенение и безысходность, никуда они не побегут. Стоило Тальреху отойти от них к дереву, у корней которого лежала верёвка, коренастый разбойник, кряхтя, поднялся, подошёл к Велке и влепил ей пощёчину здоровой рукой:

– Жабья морда! Да чтоб я ещё раз с девкой снюхался…

Он плюнул Велке под ноги и, подтянув широкие изодранные на коленях штаны, пошёл на своё место.

– Можешь не садиться, – покачал головой Страж. – Ты тоже подымайся, – связывал он их почти не глядя, повернулся к разбойнице: – Что значило твоё: «Кого благодарить надо»?

– Ничего! – она отвернулась, касаясь рукой покрасневшей щеки.

Молчала несколько секунд, а потом, посмотрев Стражу прямо в глаза, срывающимся голосом заговорила:

– Выползаете из своих пещер раз в пять лет, корми вас, пои, а чем, на что? Да можно подумать вас хоть что-то заботит. Только дай, дай, дай… А что люди с голоду дохнут, вы заметите, только когда забирать в Башню будет некого. Горите вы все в Пламени!

Стража удивили не слова о голоде. В деревнях Башни он тоже случался. Но вот что «дела нет»… Разве это могло быть правдой? Разве Царь не должен был их защитить, накормить? Связано ли это с её попыткой их ограбить? Зачем она вообще рискнула связаться со Стражем?

– Так ты что, знала, что он Страж? – спросил Лаис.

– Да всё эта жаба знала! – прохрипел разбойник, крякнув, когда Тальрех слишком сильно затянул узел верёвки.

– Только нам сказать забыла, да, шкура мышья?! – подал голос молчавший прежде второй разбойник, откинув за спину жиденькую белёсую косу. – Пойдём, заберём оружие, – он до хрипоты повысил голос, пытаясь передразнить женский. – Не станут латники позориться, жалуясь на разбойников, новое тихонечко купят… У, мышья шкура! – мужик попытался дотянуться до Велки, но Страж его остановил.

– Неужели не побоялась? – наконец спросил Тальрех.

– Тебя? – фыркнула она. – Что тебе за дело до моих страхов, поборник справедливости? Выполз из-под своих гор, чтоб счастье в мир нести? Ну так на, – Велка сама выставила вперёд руки, чтоб их было удобнее связывать. – Неси!

Тальрех молча завязал узлы на запястьях, свободный конец веревки закрепил на рожке седла. Собрал мешки и вывел лошадей на тракт. Помощи от Лаиса не было никакой, но и под ноги латник не лез. Страж молча шёл рядом с лошадью, держась за повод.

Эта странная процессия двигалась медленно и в полной тишине. Разве что редкое чириканье доносилось из леса. Недавно взошедшее солнце ещё не успело согреть воздух, и под налетающим ветром Тальрех недовольно ёжился. Свой плащ он так и не забрал у Велки, а короткий кожаный жак от ветра защищал не сильно.

Но холод был меньшей из проблем. Страж никак не мог понять, зачем Велка собиралась его ограбить. С собой никаких богатств у него не было, только меч и кинжал. Но если у простого человека найдут вещь Царя или Стража, никто разбираться не станет, откуда она, сразу отрубят голову. Разве что отдельно продать камни из рукояти? Нет, это тоже опасно.

Всё-таки собиралась убить? Так триста лет назад началось восстание против Борьереха. Рехаманийцы стали отлавливать Стражей по одному и убивать. Убивали тогда так же, на трактах, иногда в тавернах…

И всё же она-то не попыталась его убить. Тогда что? Тальрех так и не нашёл ответа.

– Давно вы начали разбойничать на тракте?

Мужики молчали.

– Вы понимаете, что если в городе кто-то укажет на вас как на разбойников, то вас могут казнить?

– Вторую луну, – отозвался наконец рыжебородый. – Это вон, всё эта жабья морда нас подбивала. И ведь только на одиноких путников с востока нападать предлагала.

– Ага, – фыркнул второй, – ещё и места выбирала так, будто их слух проверяла. Тут не лягу – слишком сыро, там коряга жопу трёт… Тебя эта мышья шкура искала. Убить хотела…

Велка не стала ни оспаривать, ни подтверждать слова разбойников, лишь презрительно фыркнула.

– Зачем тебе Страж? – снова спросил Тальрех. – Что я тебе сделал?

– Что сделал? И после того, как вы каждые пять лет угоняете людей, как скот, в свою Башню, ты думаешь, что ты ничего не сделал? Ах да, ты ж ещё пока не успел! Ты только оттуда выполз! – судя по взгляду, Велка была готова его ударить, а то и вовсе задушить. – Клянусь Дааром, я убью…

Боги не любят, когда их вспоминают не к месту. Велка споткнулась о камень, не договорив. Она чуть не упала, вцепилась в верёвку, чтоб удержать равновесие.

Из складок разорванной одежды выпал кинжал. Тонкая сталь клинка и рукоять с россыпью лалов³