Пролог

– Чистота – главное пр-р-риданое незамужней девицы! – назидательно заметил Каркун, мелкий, будто больной, вороненок.

Кона махнула рукой, отгоняя его от плаща, и, вздохнув, кинула на себя последний взгляд в зеркало. Довольно улыбнулась. Рубашку раздобыла что надо, любая модница позавидует. И любимому должно понравиться: изящное кружево больше подчеркивает, чем скрывает.

– Ты говоришь, как папенька, – вздохнула, завязывая плащ. – Наша с Алем свадьба через неделю, а «золотой день рождения» – один раз в жизни. Хочу сделать жениху подарок.

– А если он не женится на тебе после? Бр-р-росит тебя… – ехидно заметил Летун, вороненок не такой мелкий, но такой же занудный.

– Женится, – отрезала Кона, обуваясь. – Мы на священном алтаре поклялись. Нас могут разлучить только особенные, очень важные обстоятельства.

Нахмурилась, плотнее запахивая плащ. Строго посмотрела на птиц:

– Охраняйте книгу! И не шумите! – приказала напоследок и вышла на улицу, почти неслышно затворив дверь.

На улице еще не стемнело до конца, но Кона даже не пыталась прятаться. Конечно, ученица королевского чародея знакома многим, но в этом и есть преимущество. Никто же не знает, что под плащом у нее только купленная в магазине для продажных девок рубашка, пусть думают – Кона отправилась на важное магическое задание. Травы ночью собрать или заговор какой сделать.

Помедлила у нужного дома. Что будет, если об ее безрассудстве узнает отец? Ох и попадет же! Отправляя ее в столицу, он много говорил о целомудрии. Напоминал, что позор Коны ляжет на всю семью и три ее сестры никогда не смогут выйти замуж. Так и умрут от голода после его смерти. Махнула рукой. Родной городок, где родитель коротал старость, далеко, даже воронята быстро не долетят.

Тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли. Вечер хорош: дует теплый ветерок, пахнет сиренью – ничего не предвещает беды. Они с Алем давно принесли клятвы, и мужчина два года терпеливо ждет подходящего для свадьбы дня. Вряд ли он поступит нечестно… Все пройдет лучше не бывает! Сегодня был самый замечательный день в ее жизни, и Аль заслуживает за него награду. Единственную стоящую награду, которую она может дать.

Вздохнула. Обошла дом и остановилась около огромного дуба. Заберется по нему. Как раз в окно Аля заглядывает толстая ветка. То-то милый обрадуется! Схватилась за шершавое дерево и полезла наверх. Не самое легкое занятие, но ученице чародея приходилось вытворять и не такое!

Замерла, прежде чем нырнуть в открытое окно. Показалось на миг, что жених в спальне не один. Отогнала глупые мысли – праздник давно закончился, Аль небось третий сон видит – и едва слышно пробралась в комнату.

– Вот так, – простонал Аль хрипло, – не спеши, сладкая…

Скрипнула кровать, сердце забилось чаще, и Кона почувствовала, как кровь приливает к лицу. Сомнений в происходящем не было. Значит, любимый Аль спровадил ее домой, а сам продолжил праздник? Да как же так? Говорил же, что любит… Подавила подступающие слезы. Набрала в грудь побольше воздуха и зажгла магический фонарик. Все-таки надо убедиться: вдруг ей все только кажется. Хотелось, чтобы все только казалось!

Не казалось! На смятой кровати лежал голый жених, а на нем пристроилась пышногрудая огненно-рыжая девица, у которой из одежды была только подвязка от чулка на левой ноге. Такая же рыжая, как и шевелюра.

Коне перестало хватать воздуха. Говорил ведь: жизни без нее не представляет, что она – дыхание, мечта, любовь… Всю жизнь с ней хочет провести, детишек родить… По щекам потекли слезы. Чародейка шмыгнула носом и еле слышно прошептала:

– Как же так, Аль….

Это было скорее возмущение, чем вопрос. Ответа не требовалось.

Сидящая на женихе девица, не прерываясь, смерила Кону взглядом.

– Ты прав, тут и смотреть не на что, – отозвалась томно.

Аль открыл глаза и поймал взгляд Коны. Она прищурилась и потерла лицо. Руки дрожали. Да что же это? Эти еще и смеяться над ней успевали! Вот ведь… В груди заныло, и, еще раз шмыгнув носом, чародейка направилась к двери. Не выйдет подарка на день рождения… Ничего уже не выйдет…

– Я все объясню, – очнулся Аль. Он ссадил с себя девицу и пытался дотянуться до одеяла, чтобы прикрыть наготу.

– Что ты объяснишь? – с трудом выдавила Кона. – Тут и так все понятно…

– Это не то, что ты подумала, любимая… – он завернулся-таки в одеяло и встал на ноги.

Кона сглотнула застрявший в горле ком. Он что, думает, она идиотка? Аль подошел вплотную и протянул руки.

– Не тронь меня! – крикнула Кона.

– Да брось, – мужчина перешел на шепот, – это же баловство, а я навсегда твой.

Сделал шаг и резко прижал ее к себе. Кону будто молнией прошило от возмущения. В глазах потемнело. Губы прошептали слова. Неизвестные, еще не записанные в ее книге заклинаний. А потом все внутри сжалось в огненный ком, и Кона метнула его в стоящего рядом мужчину.

– Убери руки! – прошипела она грозно.

Нет, сейчас она была не наивная девочка Дрáкона двадцати лет отроду, нет. Сейчас она была дочерью великого мага, грозы Мармалльских земель Щура Дормета. Дохнуло жаром, сверху сверкнуло и погасло. А потом все вернулось на круги своя. Или почти все.

Истошно завизжала девица. Кона подняла повыше магический фонарь и посмотрела вокруг. Аля не было. Зато рядом с ней стоял обычный серый козел. Он испуганно блеял и нервно дергал рогатой головой. Не понимая, что происходит, чародейка кивнула и вышла из комнаты через дверь. На душе было удивительно паршиво.

Не помнила, как добралась домой. Слезы застилали глаза. Закрыла за собой дверь и, отмахнувшись от воронят, сняла плащ, упала на кровать и разревелась пуще прежнего. Никогда еще она не чувствовала себя так одиноко. Била мелкая дрожь, жгло в груди и хотелось просто-напросто сдохнуть.

Глава первая

От сиденья на холодном полу заныло тело. Кона поднялась на ноги и прошлась по темнице туда-сюда. Приблизилась к стене с маленьким, как раз чтобы поместилось лицо, оконцем, зацепилась за решетку, подтянулась на руках и выглянула наружу. Вдохнула теплый, пахнущий травой воздух. Ничего, кроме камней, которыми вымощена дорога вдоль королевской тюрьмы, не видно. Даже Каркун и Летун куда-то подевались! Не улетели бы к отцу… Сделают только хуже…

Отпустила решетку и приземлилась на каменный пол. Издеваться над ней король вздумал? Иначе зачем маринует здесь третий день? Уже бы или повесил, или отпустил. Ясное дело, Аль его бастард, и просто так его величество оставить произошедшее не может, но ведь женишок сам виноват! Если бы она не застала его с этой рыжей лахудрой, ничего бы не случилось. Смахнула набежавшие слезы и шмыгнула носом. Уже как есть. Выбраться бы, а потом будет думать, что да как.

Прислонилась к каменной стене и прикрыла глаза. Мечтательно повела носом. Как же хочется есть! Сейчас бы теплый кусочек пожаренной на костре свининки с тонким краешком сала или хотя бы пирог с рыбой! Король просто скотина, держит тут ее на хлебе и воде, как преступницу. А она всего лишь вытащила наружу суть мерзавца-жениха.

Как же тут надоело! И неизвестно, когда все кончится! Снова захотелось плакать, но Кона заставила себя успокоиться. Все равно сделать ничего нельзя. На книгу заклинаний наложили печать, а без заветного тома ни один чародей с магией не сладит.

Снаружи лязгнули засовом, скрипнула тяжелая дверь, и на пороге показался Одит, королевский чародей и наставник Коны. Он ухмыльнулся, погладил черные с проседью усы и покачал головой.

– Король ждет, – возвестил так торжественно, будто следующей фразой предполагалось сообщение о скорой казни ученицы.

Кона прищурилась и посмотрела на него сверху вниз, гадая, друг он или враг. В темных глазах наставника мелькнул лукавый огонек, ухмылка стала еще ехиднее. Мужчина, даром что не удался ростом, самомнением обладал огромным.

– Что со мной будет? – поинтересовалась Кона осторожно, решив, что он все-таки друг. Как-никак честно отработала на Одита почти три года.

– Если поумеришь свой характер, то все обойдется, – он скрестил руки на груди и шагнул в темницу. Затворил за собой дверь и продолжил: – Слушай меня, девочка, ты знаешь, я друг твоего отца и плохого не посоветую.

Кона кивнула, давая понять, что вся внимание, а мужчина продолжил:

– Мы оба осведомлены, что ты превратила принца Козьюаля в животное заклинанием, которого нет в твоей книге. Значит, ты не можешь расколдовать его обычным способом. Никто не может. Нужен отвар из цветов воскрешения. Король хочет, чтобы ты добыла их, сделала лекарство и вернула облик нашего наследника.

– Как он себе это представляет? – возмутилась Кона. – Цветы воскрешения растут только на Мармалльских землях, а мне туда путь заказан. Из-за отца.

– Туда всем людям путь заказан, – отрезал наставник. – Но король очень зол. Сама знаешь, других живых детей, кроме Козьюаля, у него нет. Мы с королевой, – тут он перешел на заговорщический шепот, – уговорили его дать тебе шанс.

– Темнишь, – прищурилась Кона и покачала головой. – Так бы в Мармалльские земли пришлось топать тебе. А оттуда возвращаются живыми редко…

Хотела добавить, что королева всеми правдами и неправдами будет выгораживать своего любимца, но поостереглась. О нежных отношениях ее величества и королевского чародея не судачил только ленивый, но Кона точно знала: за границы приличий никто не переступал. Так к чему напрасно раздражать Одита?

– У тебя мало вариантов, – вздохнул наставник. – Не перечь королю. Козьюаль хоть и бастард, но дорог ему. Его величество договорился о проводнике для тебя. И поверь мне, эта договоренность обошлась очень дорого. Сама знаешь, отношения с мармаллами у нас не самые лучшие. Так что у тебя не опасное приключение будет, а легкая прогулка.

Кона нахмурилась, пытаясь сложить мозаику. Мармалльские земли пили из бесхвостых жизненную силу. Чтобы сменить этот мир на лучший, человеку было достаточно двух дней. Отец Коны когда-то придумал заклинание, чтобы гостить там чуть дольше, но кроме Щура Дормета никто не сумел записать слова в свою книгу. Оставался только один способ продлить визит: Мармалльские земли не трогали любовников хвостатых. Фраза «нашли проводника для тебя» наводила на мысли о постели с кем-то из мармаллов. Король не просто прогулку предлагал, он пихал ее в объятья к одному из этих монстров!

– Вообще-то я девственница, – строго напомнила она. – И приличная девушка. У меня три сестры. А Козьюаль вовсе не тот, ради кого я готова похоронить свою репутацию и будущее семьи.

– Не спорь, говорю же, король в ярости!

– Плевать! – Кона решительно дернула тяжелую дверь. – Веди! Пообщаемся с его величеством.

– Дуреха…– прошипел Одит ей вслед, но тут же крепко схватил за локоть и повел по коридору, ведущему в замок.

Король Красольских равнин, его величество Козьюаль восьмой и впрямь пребывал в состоянии предельного раздражения. Стук его шагов Кона услышала еще из коридора. Вдохнула поглубже и сжала кулаки. Ей уже приходилось встречаться с правителем, и он показался ей разумным малым. С другой стороны, тогда она еще не превратила его наследника в рогатое животное. Кто знает, может, сейчас гнев победит разум.

Король ошпарил вновь прибывших взглядом и скрестил руки на груди. Коне на мгновение стало страшно. Этот крупный, еще нестарый мужчина смотрел на нее с такой неприкрытой ненавистью, что кровь застывала в жилах. Чародейка проглотила застрявший в горле ком и, сделав положенный обстановке реверанс, поприветствовала правителя.

– Полагаю, Одит тебе все рассказал, – начал король без лишних предисловий. – Выступаете завтра на рассвете, сразу после того, как снимут печать с твоей книги.

– Я не пойду, – четко и громко возвестила Кона и сама испугалась своего голоса.

Король прищурился не хуже рыночной торговки, которой предложили сделать скидку на ходовой товар.

– Что я слышу? – он подошел к Коне почти вплотную так, будто собрался вовсе не по-монаршему схватить ее за грудки и отделать по первое число. – Что у тебя есть, девочка? Книга с заклинаниями, предсказание о великом будущем, выживший из ума отец и три обделенные магией сестры… Да еще две говорящие облезлые птахи. Поверь, мне хватит нескольких слов, и все это исчезнет так быстро, что ты ахнуть не успеешь.

У Коны пересохло во рту. Она ожидала чего-то подобного, но оказалась не готова к действительности.

– Мы с Алем, – выдавила она хрипло свой последний аргумент, – давали друг другу клятву на священном алтаре. Уже не хочу этой свадьбы, но другую пару не одобрят боги. Ему не будет противно спать с женщиной после мармалльского монстра?

– Если он останется козлом, ему вообще не придется спать с женщиной! – король покачал головой, но отступил на шаг. Кажется, собрался сменить тактику. Взгляд его перестал метать молнии, и морщинка над носом немного разгладилась. Потер подбородок и продолжил: – Знаю, чего ты боишься. Но ваш брак… он не из-за любви состряпан. Аль женится на тебе, клянусь. Разве что ты вернешься от мармаллов беременной…

– Что тогда?

– Тогда придется немного отложить свадьбу и прежде вытравить мармалльского твареныша.

Кона невольно усмехнулась: без крови отца избавиться от ребенка было невозможно, ни одно заклинание без нее не обходилось. Значит, следовало озаботиться и этим.

– Полагаю, мы пришли к согласию? – прервал ее раздумья правитель.

– Да, – выдохнула Кона, добавляя про себя, что не знает, плохо это или хорошо. Но доставлять страдания отцу и неприятности сестрам не хотелось. Проще согласиться с королем. Тем более, если бесчестье прикроют и на семье оно не скажется.

– Вот и славно, – по-отечески улыбнулся Козьюаль восьмой, – ступай домой, собирайся в дорогу. И не вздумай сбежать. Завтра на рассвете Одит приведет проводника.

Наставник снова ухватил Кону за локоть и на этот раз повел к выходу на воздух.

– Если пообещаешь не делать глупостей, сниму печать с книги прямо сейчас, – прошептал Одит, как только они покинули замок.

Чародейка улыбнулась, осматриваясь. Как же хорошо снова выйти на воздух! А если освободят книгу, можно будет с ума сойти от счастья.

– Связь с монаршей семейкой – вот моя самая большая глупость, – вздохнула Кона, заставляя себя вернуться с небес на землю. – Других пока не планирую.

– Дуреха! – подытожил наставник, качая головой.

***

Наследник мармалльских тиоров Плагос Тиас с трудом приходил в себя после магического сна. Путешествие по человеческим землям изматывало неимоверно, а начинать действовать следовало быстро, и без чар было не отдохнуть. Плагос зевнул и потер лицо. Кажется, его разбудил кристалл для связи, похоже, дядя, опекун и регент в одном лице решил дать последние наставления.

Плагос вздохнул, подошел к столу и, устроившись в кресле рядом, нежно погладил кристалл. Камень привычно зашипел, покрылся пузырями, а потом, разлетевшись тысячами капель, повис в воздухе. В каждой, как в маленьком зеркале, отразилась часть кабинета дяди и он сам заодно.

– Пока ты спал, мы провернули великие дела! – довольно заметил дядя и привычно постучал когтями по столу. – Судьба подкинула нам подарок, и мы не преминули им воспользоваться…

– Внимательно слушаю, – усмехнулся Плагос. Редко видел дядю Кролоса в столь приподнятом настроении.

– Как мы и надеялись, отпрыск Козьюаля влип в историю, – собеседник скорчил совсем не подобающую его статусу мину. – И влип он не один, а со старшей дочерью Щура Дормета. Прямо одним ударом двух зайцев! Не зря женщин ему без устали подсовывали…

– И? – Плагос тоже постучал когтями по столу. Точь-в-точь как дядя. План расстроить помолвку Козьюальского бастарда с живым талисманом вынашивали давно, но задеть человеческую девку даже надежды не было.

– Два дня переговоров, сказочное количество золота королевскому чародею, волшебный дар убеждения твоего опекуна и восхитительный результат, – тут Кролос расплылся в такой довольной улыбке, что Плагос тоже невольно улыбнулся. – Ты сопровождаешь бесхвостую девку за цветами воскрешения, а людишки отдают нам одну слезу богов за услуги. Выбор цвета за нами…

Плагос нахмурился. Этот поворот ставил все планы с ног на голову.

– Погоди, – осторожно заметил он, – мы собирались вернуть три слезы, а не одну. Дай мне неделю, и я до них доберусь. До всех сразу.

– Полагаю, все-таки две недели, – поправил дядя и жестом приказал дослушать собравшемуся было возразить племяннику. – Еще дней десять будем разбираться, как их добыть и уйти живыми. Ты прекрасно осведомлен, что до тебя были смельчаки, пытавшиеся запустить лапы в козьюальские сокровищницы. Вернулись домой не все. Терять тиора мы не имеем права. Понимаю, ты жаждешь доказать, что можешь повести нас за собой. Что самый сильный чародей в наших краях. Но к чему рисковать, когда появился почти беспроигрышный вариант…

– Какой? – Плагос нахмурился еще больше. Спонтанность происходящего раздражала и будила подозрения. Что, если все это подстроенная людишками ловушка?

Кролос хитро прищурился и напустил на себя важный вид. Точь-в-точь такой, как когда учил общаться с советом тридцати.

– Щур Дормет добыл подвеску с оранжевой слезой, а остальные кристаллы собрал с помощью заклинания. Если ты помнишь, его книга у нас.

Плагос кивнул и сжал кулаки. Еще бы не помнить! Он бы с радостью и голову Дормета приволок в Мармалльские земли, но на совете посчитали: жизнь без магии для Щура мучительнее самой страшной смерти. Дядя изобразил успокаивающий жест, будто по голове погладил, и невозмутимо продолжил.

– План прост. Ты добываешь оранжевую слезу, мы разбираемся с заклинанием. И почти наверняка возвращаем себе все слезы богов. А приятным сюрпризом идет визит в наши земли дочурки легендарного мага. Можно отдать ее совету тридцати дня на два. Там нет никого, по кому бы не протопталось войско Дормета. Пусть повеселятся. Главное – запретить ее убивать… А за право посмотреть на лицо ее папаши, когда мы вернем девку домой, можно и вовсе аукцион устроить…

– А Козьюаль? Не обозлится? Все-таки предсказание… Не зря же он ее за сына сосватал.

– Предсказание – всего лишь предсказание, может и не сбыться, – отмахнулся Кролос. – Как сосватал, так и другую найдет. Невелика потеря… Вряд ли станет поднимать шум из-за посторонней чародейки. Тем более жениться на ней будет можно, даже если тронется рассудком, – тут дядя как-то зло ухмыльнулся, – у Козьюалей, один хвост, женщины своего слова не имеют.

– Доверюсь твоему опыту, – согласился Плагос. – Когда выступаем?

– На рассвете, – подытожил собеседник. – И прости, что подкидываю тебе в постель Щурову дочурку.