Пролог

Все. Больше не могу. Нечем дышать. Вместо воздуха – раскаленный песок, рвущий гортань в клочья. И сердце, взбесившимся воробьем метавшееся внутри грудной клетки, внезапно замерло, заражая онемением все тело.

Ложись, хватит себя мучить. Ты так устала, так вымоталась, и немудрено – почти год провести под замком. И думая лишь об одном – о побеге. Все мысли, все желания, все силы – и физические, и душевные – были сосредоточены на этом.

И у тебя получилось! Ты смогла! Ты сделала это! До желанной свободы осталось совсем немного, каких-то полчаса бега!

Или час…

Неважно, главное – там люди, там телефон, там полиция, в конце концов!

Что?! А ну, вставай! Немедленно! Ну!!!

– Не могу… – В уголках глаз задрожали слезы. – Мамочка, родная, ну где же ты?! Помоги мне!

Тишина. Гулкая тишина леса. Или гор?

Всех вместе. Потому что под ногами – горный склон, натянувший дремучую шубу из деревьев. И если она не ошиблась с направлением, скоро должен быть перевал, а за ним – небольшой поселок.

Откуда она сможет позвонить. Нет, не маме, вряд ли в глухом уральском поселке есть связь с Германией. Но с Москвой должна быть! А в Москве – Сергей Львович, он хоть и на пенсии уже, но бывших генералов ФСБ не бывает, дядя Сережа поможет, обязательно!

Надо только встать. И идти.

Легко сказать. А если нет больше сил? Сколько она уже идет – день, два?

Целую вечность. Лицо распухло от укусов мошкары, ноги отекли, руки разодраны в кровь о сучья, губы потрескались и кровоточат, во рту – пустыня. Фляга с водой давно уже пуста, хлеб тоже закончился, но есть не очень хочется, а вот пить…

Вика попыталась глубоко вздохнуть, чтобы воздух в груди помог ей подняться, но пересохшее горло взорвалось надсадным кашлем.

От которого немедленно проснулся и захныкал Помпон.

Имя, данное сынишке человеком, считавшим себя его отцом, Вика терпеть не могла. Хотя звучало аристократично – Вильгельм фон Клотц.

Но это заморочки Фридриха, а поскольку документов никаких не оформляли, для Вики ее сынишка с момента рождения был Михаэлем.

Но это потом он станет Михой, а сейчас, в возрасте трех недель, это был пухлый кругляш в перевязочках, для своих – Помпон.

И сейчас Помпон, крест-накрест привязанный полотенцем к материнской груди, от кряхтенья и хныканья плавно переходил к могучему возмущенному реву. Потому что мало того, что попке мокро, так еще и есть хочется! Очень хочется-а-а-а!!!

– Тише, родной, тише, – прошептала Вика, вытаскивая сынишку из перевязи. – Сейчас покормлю, только не кричи так громко, а то зверь нас найдет и снова в свою берлогу утащит! А нам не надо в берлогу, нам надо домой, к бабуле, к дяде Славе, к дедушке Винсу. Они ведь даже не знают, что ты у них появился, они твою маму уже почти год не видели… – Собравшиеся в уголках глаз слезы накопили достаточно сил, чтобы собраться в ручьи и рвануть вниз, оставляя промытые дорожки на щеках. – Вот, Помпошка, давай, наяривай.

Малыш жадно вцепился в мамину грудь и зачмокал, прикрыв пухлой ручкой сосуд с едой от возможных посягательств.

Но через минуту выпуклый лобик сморщился, глаза обиженно распахнулись, и Помпон возмущенно заорал.

– Нет ничего, да? – всхлипнула Вика. – Ну не плачь, маленький, пожалуйста! Мама сейчас найдет какой-нибудь ручеек, напьется всласть, и у нее молочко появится. Ты только потерпи немножко, Помпончик!

Но малыш терпеть не хотел. Он плакал все громче и громче, заглушая все звуки вокруг.

Поэтому выскочивший из кустов огромный волк появился совершенно неожиданно. Вика ахнула и еще крепче прижала к себе сынишку, прикрывая его своим телом.

Но зверь повел себя более чем странно. Он шумно втянул воздух носом, покрутил лобастой башкой и исчез так же внезапно, как и появился.

А Вика вдруг поняла, что уже не сидит, а стоит. Мощный выброс адреналина кипел в крови, заставляя сердце биться, а гортань – пропускать воздух в рабочем режиме. Мышцы тоже вспомнили, как двигать тело хозяйки, и дружно включились в процесс.

И девушка пошла. А потом – побежала, одной рукой прижимая к себе голосящего сынишку, а другой – раздвигая ветки. Она чувствовала: погоня уже совсем близко, надо спешить.

Быстрее, быстрее, смотри под ноги, не хватало еще навернуться из-за торчащих корней! Вот уже и перевал, вернее, узкая тропа, прижавшаяся к почти отвесной скале. Относительно пологий горный склон угрожающе вздыбился, ощерившись обрывом. Он словно предупреждал: осторожнее, здесь спешить нельзя!

Нельзя – не буду.

Вика остановилась, стараясь отдышаться, и в этот момент за спиной раздался насмешливый голос:

– Ну зачем было так издеваться над собой и Вилли! Посмотри, на кого ты похожа, Викхен! Не солидная фрау, а оборванка какая-то!

Не получилось… Опять не получилось…

Он все-таки догнал их.

Глава 1

Так, кажется, ничего не забыла. Или забыла?

Вика сосредоточенно осмотрела вальяжно растопырившуюся дорожную сумку и манерно поджавшую замочек папку с бумагами.

Насчет документов можно не волноваться: Вика за пять лет юридической практики стала настоящим, без примесей славянского разгильдяйства и пофигизма, немецким профессионалом. Учеба на юридическом факультете одного из лучших университетов Германии при одновременной практике в семейном бизнесе приучила немного ветреную и безалаберную девушку к «орднунгу», и все, что касалось работы, обрастало скучными, но необходимыми понятиями типа «скрупулезность», «внимание к мелочам», «конфиденциальность», «ответственность», «тщательность», ну и, разумеется, «профессионализм».

Хотя… Если честно, то ветреность, судорожно вцепившись в безалаберность и капризность, самоликвидировались еще до начала учебы в Германии. Когда ни сама Вика, ни ее брат Слава даже и подумать не могли, что совсем скоро они станут наследниками огромного состояния Зигфрида фон Клотца.

Тогда все было плохо, очень плохо. Вернее, поначалу все шло очень даже ничего: папенька, Андрей Голубовский, поддерживаемый женой, успешно карабкался по склону бизнеса к самой его вершине и докарабкался до весьма недурственного дохода.

Вика еще помнила дни, когда мама Саша ухитрялась полкило фарша растянуть на неделю, готовя вкусные обеды и ужины для семьи из четырех человек. Одевались они в секонд-хенде, ни о каких салонах красоты мамулечка и не думала: Саша Голубовская собирала баночки из-под детского питания младшего сынишки Славы.

Зачем собирала? Так ведь в аптеке их принимали, можно было на хлеб и молоко детям насобирать, пока отец семейства мотался по командировкам, а денег, оставленных им, даже при режиме строжайшей экономии все равно не хватало.

В общем, было тяжело. Но со временем появилась и роскошная двухуровневая квартира, и статусный «Лексус» (правда, только у папашки, маме он купил старенькую «Киа» – возить детей в школу и так сойдет). Но мама Саша почему-то по-прежнему не знала, что такое салон красоты и дорогая одежда.

А вот любовница папашки знала. Именно ей доставались теперь все сливки благосостояния Андрея Голубовского. А прежняя семья папеньке уже давно мешала. И на бедную мамочку обрушился такой жуткий моральный прессинг, что она не выдержала и подала на развод.

И стало совсем плохо. Но Вика все равно верила, что в глубине души папа хороший, что это его любовница заставляет делать и говорить жуткие вещи, унижать и оскорблять маму Сашу.

Но увы… Глубина души отца, самое ее дно оказалось черной бездонной топью. Ради денег он был готов продать свою дочь и послать на мучительную смерть сына.

А еще – убить жену. Это в первую очередь.

И у него все получилось бы, если бы не мамина подруга, Анна Лощинина.

Тогда, восемь лет назад, накануне ее, Викиного, восемнадцатилетия, отец внезапно стал внимательным, добрым и заботливым, он перестал встречаться с любовницей и начал активно пытаться помириться с женой. И даже пригласил всю семью на весенние каникулы в Чехию, в гости к своему партнеру по бизнесу (по версии папашки) Фридриху фон Клотцу.

И она, Вика, и ее младший брат Славка очень хотели поверить отцу и вернуть прежнюю семью. Они уговаривали мать согласиться, и мягкая, добрая, нежная мамочка дрогнула.

Саша готова была ехать в Чехию, но только с одним условием – с ними поедет ее подруга, Анна Лощинина.

До той поездки Вика плохо знала тетю Аню, потому что та жила в Москве, а Голубовские – в Минске. Нормальная вроде тетка, прикольная, юморная, к тому же, на минуточку, жена самого Алексея Майорова, мегазвезды российского шоу-бизнеса.

Папашка, кстати, тоже тетю Аню всерьез не воспринимал, поэтому легко согласился на ее присутствие в замке.

И, как оказалось, напрасно…

Именно тетя Аня помешала осуществлению планов заговорщиков, став тем самым камешком в ботинке, до крови стершим ногу (см. роман Анны Ольховской «Первый раз»).

Каких планов?

Да очень простых и незатейливых – захапать то, что не принадлежало ни Фридриху фон Клотцу, ни Андрею Голубовскому.

Много лет назад, во время Второй мировой войны, в поместье фон Клотца появилась новая горничная – угнанная в Германию девушка из Белоруссии, Мария Ковалева. И обычная поначалу интрижка между хозяином, Зигфридом, и прислугой переросла в нечто большее. Мария забеременела, и Зигфрид решил оформить их отношения. Он уехал в Гамбург, чтобы подготовить все для переезда – советские войска подходили все ближе, – а когда вернулся, Марии в поместье не было…

И всю оставшуюся жизнь Зигфрид пытался найти Марию и своего ребенка, но увы… Не было в советское время программы «Жди меня», а «Красный крест» ничем помочь не мог. Потому что просьбы фашистских недобитков, к тому же буржуев, никто в СССР выполнять не будет.

Хотя фашистом Зигфрид никогда не был. А вот буржуем, то есть более чем состоятельным человеком, – да, был.

Зато у его младшего брата Вальтера все получилось с точностью до наоборот: он во время войны служил в СС, а после войны промотал свою часть наследства. И вместе со своей семьей стал приживалой у брата.

Но Вальтер особо не переживал по этому поводу – наследников у брата нет, так что все равно со временем состояние Зигфрида перейдет к его, Вальтера, потомкам. Вернее, потомку – внуку Фридриху фон Клотцу.

А после смерти Зигфрида братца ждал более чем неприятный сюрприз.

Все свое состояние этот старый осел завещал своему ребенку от Марии Ковалевой или потомкам этого ребенка. Ведь Зигфрид даже не знал, кто у него родился – сын или дочь. И родился ли вообще…

На тот случай, если потомков обнаружить не удастся, наследство отходит благотворительному фонду. А что младшему брату?

В принципе без копейки в кармане Вальтер не остался – в его владение перешел замок в чешском местечке Клатовы. Но – и все!

Старого Вальтера от такой, по его мнению, несправедливости хватил удар, и он отправился вслед за старшим братом, а его внук, Фридрих, решил действовать.

И нашел потомков дядюшки раньше адвоката, занимавшегося делами наследства.

Оказалось, что Мария Ковалева родила девочку – Римму.

А эта девочка – дочку Сашу. Маму Вики и Славы.

И завертелась смертельная карусель…

В результате которой семья Голубовских перестала существовать. Нет, не в прямом смысле, хотя папашка сделал для этого все возможное, отправив машину с мамой в пропасть, а Славку – умирать в катакомбы.

Вика же должна была стать фрау фон Клотц, женой Фридриха. И у немца, кстати, поначалу почти получилось – он ведь оказался очень даже интересным мужчиной. Высокий стройный блондин с голубыми глазами и правильными чертами лица. Много ли надо восемнадцатилетней девчонке! Красиво ухаживать, красиво говорить, дарить подарки, – и Вика почти растаяла…

Почти. Тетя Аня сумела вправить ей мозги. Правда, за это ей досталось, ох как досталось! Вика до сих пор не может без содрогания вспоминать, что учинил ее папашка. Он ведь и потом не оставил тетю Аню в покое, мстительная сволочь (см. романы Анны Ольховской «Лети, звезда, на небеса!» и «Увези меня на лимузине!»). Да, нельзя так отзываться о собственном отце, но по-другому не получается! Фридрих получил свои восемь лет тюрьмы и сидит тихонько, не рыпается. А папашка все никак угомониться не мог!

Правда, они с братом давно уже отреклись от отца, а суд лишил его родительских прав. И теперь они не Голубовские, а Демидовы – мамина девичья фамилия.

Вот и не стало семьи Голубовских.

Теперь у них все хорошо. Бабуля вступила в права наследства, переехала в Германию и с удовольствием ведет жизнь европейской пенсионерки. А они с мамой и братом рулят семейным бизнесом. Вначале рулила только мама, и неплохо, между прочим, справлялась, пока дети уму-разуму набирались в университетах Германии. Она вообще очень изменилась с тех пор, и не только из-за подлости бывшего мужа.

Мамулю угораздило попасть в тайную тюрьму-лабораторию ЦРУ, спрятанную в горах Чехии, где над ней ставили опыты.