Отзывы на книги автора «Анна Матвеева»

"Учусь радоваться небольшим частицам счастия - вот как этому скупому фрагменту света, который озаряет страницы моего дневника. Как этому тихому часу, когда все мое семейство сладко спит под мерный стук колес...

Луна в небесах - словно серебряная печать"

Время в этой книге словно стирает границы личного, и без того хрупкие до невозможности. Чужой дневник - что вообще может быть интимнее на свете дневниковых записей? - становится некой путеводной звездой для одной девочки, девушки, женщины, живущей через век, ее советчиком на долгие годы и долгой же загадкой.

Весь процесс чтения удивительно было наблюдать (и отыскивать самостоятельно) параллели жизней Ксенички из дневников и Ксении-реальной, нынешней, советской (а потом и российской). Героинь вообще многое роднит меж собой, даже странно становится при чтении: времена меняются, а боль, похоже, застыла извечной константой, ломающей судьбы... Так, непреходящая и непонятно откуда взявшаяся уверенность в собственной непривлекательности - именно она, возможно, и стала причиной необретения обеими героинями женского счастья. Непонимание со стороны родных людей и непонимание их же самой собой. Желание пожертвовать собственной жизнью ради счастья другого, принести в жертву свои лучшие годы - откуда это в них, молодых, красивых, умных женщинах? Одна пожертвовала карьерой и высшим образованием ради семьи и любви. Любовь предала эту девушку, семья вряд ли тоже осчастливила - умирала-то в одиночестве. Ксения-советская, напротив, ставку на такую призрачную субстанцию как любовь, никогда не делала - и счастья парадоксальным образом тоже не дождалась. Вот не задалось как-то с счастьем: есть карьера, возможность самореализации и заработка, но что-то гложет изнутри. Спасение - лишь в строчках на пожелтевшей от времени бумаги, а незнакомая женщина тихим голосом расскажет о собственной жизни и научит быть стойкой, сильной, милосердной, научит прощать и начинать с нуля даже тогда, когда кажется, и сил-то уже больше нет терпеть. Вот так через век протягивается ниточка от одного человека к другому, вот так оказывается истинно добро...

Исповеди двух женщин, сплетенные воедино, дарят читателю красивый образ сильных героинь, переживших многое и несломавшихся. Финал этой истории более чем оптимистичен, но отчего-то в него так хочется верить...

1

Помните фильм «Москва слезам не верит»? Если у мужчин есть свои дела, они спокойно могут заняться ими. Думаю, что наша продукция больше заинтересует женщин. Женская проза, но какая! Только для тех, кто любит поострее.

Я большой любитель скандинавской социальщины. Она атмосферна и мрачна. И вот внезапно нашелся достойный ответ. Внезапно, потому что прилетел, откуда и не ждали. Уральская социальщина показала себя во всей своей суровой красе. Едко, жестко, честно, гнилостно, удушающе, почти непристойно и очень-очень жизненно. Фиалкам не читать, есть опасность обжечь нежные лепестки щелочью и уксусом, который так и капает со страниц. Феномен женской дружбы освежеван и разделан как коровья туша. Сначала Анна Матвеева тыкнула ему в бок вилку, вскрыла гнойник, а потом разделала, как опытный мясник. Зрелище жутковатое, но глаз не оторвать. Я рада за тех людей, на чей взгляд книга скучна. Хорошо жить на облаке. И те, кто ищет в книгах уюта, будут жестоко разочарованы. Какой уют может быть в дне выгребной ямы? Если начинаешь ковыряться в душе, то в итоге именно в ней и окажешься. Кому интересны страстишки людишек - милости прошу.

Иногда я люблю рассматривать дома. В доме напротив иногда встречаются окна без штор. Жизнь в городской коробке тогда, как на ладони. Девушка готовит ужин. Мужчина ест в компании телевизора. И голова идет кругом, когда понимаешь, что за каждым окном, за каждой дверью живет своя история. Анна Матвеева открывает нам одну из них. Обычная изнанка житейской повседневности. Откровенный и дерзкий рассказ о двух подругах, одна из которых живет в ожидании краха другой. А той, как назло, всё фортит и фортит.

Вера и Юлька дружили со школы. Сначала с Юлькой дружить было очень удобно. Страшненькая, нескладная, нелепая какая-то. Но в математике сечёт. На фоне Веры - натуральной блондинки в модной одежде, что в 80-х было запредельной роскошью - гадкий утенок. В седьмом классе всё вдруг начало меняться. Верина красота тускнела, выцветала, становилась стандартной миловидностью, и имела все шансы скатиться до серости, а Юлька резко и окончательно похорошела со всем вытекающими последствиями для личной жизни. Каким-то комичным до зубовного скрежета образом Юлька получала всё, о чем мечтала Вера, мечтала трудолюбиво и основательно. На Юльку это сваливалось легко. Юлька повертит этот дар в руках, развлечется, да и выкинет как безделицу. Вера смотрела и зеленела душой. Верин организм начал пожирать вирус зависти, доставляя порой вполне реальные физические муки. Со временем он принял форму летучей мыши, с которой Вера научилась вести безмолвные разговоры. Как и с картинами... Есть у Веры такой талант. Она слышит живопись. И это отдельная прекрасная составляющая сюжета.

К книге этой я подбиралась целый год. Зацепилась за название в лонг-листе «Русского Букера-2015» и почти сразу купила бумажную книгу, прочитав первую страницу текста поняла, что выстрелит. До чтения добралась через несколько месяцев. Стенина была не в духе и отшила меня. Как сейчас помню, стояла я на стуле (в процессе выбора книги для чтения пришлось лезть под потолок, к верхним полкам книжного шкафа) читала и поражалась - что же мне так понравилось. Поставила на место и забыла. Напомнили мне о романе список финалистов премии «Большая книга-2016» и лонг-лист премии «Национальный бестселлер». Любопытство взыграло, пришлось опять брать стул и карабкаться за книгой. В этот раз звезды сошлись. Великолепная вещь. Мне трудно поверить, что роман о женской глубинной зависти получит премию. Тут нет войны, зачаточного феминизма, героев или причудливых словесных оборотов и новаторских форм или громкого имени, нет душещипательной драмы, кроме бесцельно утекающей жизни, нет еврейского вопроса, нет политики и плевков в сторону СССР. Но от меня Анна Матвеева получает золотую корону и титул “Знаток темной стороны женской души”.

О женской дружбе и её праве на существование написаны тонны и тонны литературы, и не думаю, что эта тема когда-нибудь себя исчерпает. Здесь же автор помимо темы женской дружбы поднимает тему женской зависти. Получается этакое беспроигрышное комбо, а преподнесённое в талантливом исполнении, – несомненный залог успешного произведения. Анна Матвеева не только выбрала удачную для себя тему, смогла её раскрыть, облагородить стильным исполнением и снабдить чутким метафорическим слогом, но и украсить вплетением в сюжетную канву многочисленных искусствоведческих деталей.

Роман повествует нам о двух подругах, Вере Стениной и Юле Калининой. Как это часто случается, два совершенно не похожих друг на друга ни внешне ни по характеру человека не только создали прекрасный дружеский альянс, но и пронесли свою дружбу через многие года, сумев не подвергнуть её суровым испытаниям. Вера – строгая, серьёзная, не слишком хорошенькая, но обладающая уникальным талантом "чувствовать" живопись; и Юля – легкомысленная, обаятельная, порхающая по жизни как стрекоза в поисках вечного лета. Юле всё в жизни даётся как-то очень легко, чему немало способствует природная красота вкупе с душевной широтой: учёба, работа, мальчики, а затем мужчины; замужества, умный ребёнок и талант. Вере же всё удаётся со скрипом, да и не то чтобы очень удачно: все мужчины влюбляются в Юлю, дипломная работа не пишется, работа – скучная и малооплачиваемая. Да и любимый ребёнок, дочка Лара, на год младше Юлиной дочки Евгении, явно звёзд с неба не хватает, а ещё и толстовата и не невоспитана. Вот так и получилось, что с юных лет поселилась в Вериной душе тёмная, тягучая, бескомпромисная Зависть по прозвищу "Мышь". Мышь завладела Вериным телом и разумом, царапая горло и стягивая его тугим обручем, и никакие экстрасенсы, медики и упражнения по самовнушению не смогли её изгнать. Так и прожила Вера многие годы в молчаливом симбиозе со своевольной ядовитой Завистью, то вцепляющейся в неё когтями как домашняя кошка, то разрастающейся до демонических размеров, захлёстывая все потаённые уголки сознания. Но ни Юля, ни кто другой так никогда ни о чём и не догадались...

Верину аллегорическую мышь-зависть можно смело выделить, как отдельного персонажа произведения. Автор методично препарировала пожирающую Верину душу отраву, предоставив читателю всё неприглядное нутро отталкивающего, почти неприличного чувства. Но и мистическому таланту Веры тоже уделено немало внимания: как картины разговаривают с Верой, как она чувствует исходящие от изображённых людей и предметов запахи, как чувствует аутентичность произведений.

И тем интереснее наблюдать, в какой ловкой, почти химической реакции заставляет взаимодействовать всех этих персонажей, их истории, чувства и судьбы.

Первое знакомство с новым автором всегда волнительно, а уж знакомство с современным русским писателем (или писательницей) тем более (или русская литература меня чаще разочаровывала, или же к ней я отношусь критичнее, чем к зарубежной:)

Книга оказалась в итоге прекрасной, глубокой, душевной (вот люблю я такие книги "про жизнь", как я их называю, например, как прочитанная недавно книга Маши Трауб "Бедабеда"), герои такие удивительно родными, сюжет несколько..фантастичен, хотя, с другой стороны, чего тогда только не происходило в России 90-х - нулевых...

Книга про зависть, нехорошее чувство, но получилась какой-то светлой и доброй. Зависть, которая приносила вред только ее хозяйке, - Вере Стениной, талантливой женщине-искусствоведу, с чего решившей вдруг, что она хуже своей подруги Юльки Калининой, хотя поводов для зависти не было абсолютно. И та, и другая пользовались успехом у мужчин (в том числе очень богатых), у обоих было дело жизни, у обоих были чудесные дочки и свой, только свой особый, личный талант. Юлька умела легко жить, порхая по жизни, как бабочка, легко отпуская прошлое, обиды, людей, переживания. Зато Вера умела по-настоящему понимать искусство, разговаривать с картинами, составлять мысленно выставки. Нельзя сказать, что Юлька была намного богаче, намного востребованнее, но, видимо, она было намного, намного счастливее: зависть не отравляла ее жизнь, и жила она только своей жизнью, ничьей больше. А Вера...Вера, как растворялась в художественных полотнах, так же растворялась без остатка в созерцании (и часто даже мысленном осуждении) чужой жизни. Хотя чему тут было вообще завидовать?! Лучше бы налаживала отношения с собственной матерью или же больше занималась с дочкой...

Интересно, кстати, было проследить и судьбы их повзрослевших дочерей, Лары и Евгении...

Красивая книга о непростой жизни, и хочется надеяться, что все у подруг все-таки в итоге наладится))

Об искусстве живописи написано множество книг, о самих художниках — тоже.
Анна Матвеева предлагает нам неожиданный и очень интересный ракурс, посвящая свою книгу... натурщицам. Девушкам и женщинам, чья красота, радость, печаль, молодость (или не совсем молодость и не такая уж красота, но совершенно точно — индивидуальность) запечатлены великими мастерами и оставлены в веках на долгую память.

Наверное, многие задумывались, глядя на очередной портрет: кто на нём изображён, какую жизнь прожил этот человек, что с ним стало? А если не задумывались, то самое время — и задаться вопросами, и узнать ответы, хотя, разумеется, известно о них далеко не всё, особенно о тех, что жили слишком давно, чтобы о них сохранилось достаточно сведений.

Кем они были для великих, запечатлевших их на своих картинах? Анна Матвеева рассказывает о самых-самых — не мимолётных, промелькнувших, подобно мотылькам, а тех, что оставили след не только на полотнах, но и в жизни мастеров кисти. Многие из этих девушек на долгие годы становились незаменимыми музами, настоящими вдохновительницами. Иные связывали свою жизнь с теми, кого вдохновляли, и не для всех девушек это закончилось хорошо... Судьбы многих трагичны. Среди них есть по-настоящему талантливые, те, что сами оставили после себя творческое наследие, а есть "просто" любящие женщины, жёны, хранительницы очага и помощницы. Думаю, все понимают, что на самом деле это было вовсе не просто...

Разумеется автор рассказывает и о самих художниках, об их жизни и творческом пути, но вот этот неожиданный подход и внимание, уделённое женщинам, сыгравшим далеко не последнюю роль в жизни великих мастеров, в их развитии, в поисках себя и своего пути в искусстве — этот подход придал книге неповторимые черты и сделал по-особому интересной и увлекательной.

Книга состоит из разделов, каждый посвящён одному из художников, в жизни которого могло быть несколько знаковых муз-натурщиц, оставивших важный след, а некоторые части, напротив, посвящены одной Музе, вдохновившей нескольких художников. Лично мне очень удобно было читать частями, откладывая книгу на какое-то время и снова возвращаясь.
Отдельно радует лёгкий стиль и мягкий юмор автора.

Ну и приведу несколько цитат — о любимом Рембрандте и некоторых других)

Рембрандт, если судить по его работам, обладал прекрасным чувством юмора, а в самоиронии ему вообще нет равных – чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на его автопортреты.

Те, кто заказывает ему портреты, знают, что позируют Рембрандту – но, конечно же, не понимают, что позируют тому самому Рембрандту! Чтобы стать «тем самым», всегда нужно время. А пока – нужны деньги, всегда нужны деньги…

Два портрета того времени стоят особняком – их заказали Рембрандту Якоб де Гейн-третий, родом из Лейдена, и Мориц Хёйгенс, брат того самого всемогущего Константина. Молодые люди – близкие друзья, вероятно, обладавшие весёлым нравом, так блестяще переданным художником. Но идея, с которой они пришли к портретисту, вполне серьёзна: Якоб и Мориц договорились, что тот, кто из них умрёт первым (а до смерти ещё долго, они ведь так молоды!), оставит другу свой портрет по завещанию. Чтобы не расставаться даже после смерти. Рембрандт изобразит Якоба и Морица словно бы за дружеской беседой – на портретах они обращены друг к другу, и кажется, что с губ их готовы слететь какие-то важные слова… Когда скончался Якоб, Мориц получил его портрет, но века разъединили работы Рембрандта, давным-давно ставшего «тем самым». Портрет Якоба оказался в Лондоне, в картинной галерее Далвич; портрет Морица можно увидеть в гамбургском Кунстхалле. И это ещё не всё! Портрет Якоба де Гейна вошёл в Книгу рекордов Гиннеса как самое похищаемое полотно в мире – четырежды её пытались украсть, и всякий раз картина возвращалась, а воры не были наказаны. Где только ни находили украденный портрет Якоба – и на кладбищенской скамье в английском Стрэтхеме, и в такси, и на велосипедном багажнике, и в камере хранения одного из немецких вокзалов (как будто Якоб спешил на встречу с Морицем в Гамбург!)… Портрет даже получил шутливое прозвище «Рембрандт навынос» – ведь никакую другую картину не пытались похищать столько раз. Наверное, Якоб, Мориц, да и сам Рембрандт от души посмеялись бы над этой историей!

Пикассо, питавший слабость к чётким формулировкам, заявил однажды, что для него существует лишь два типа женщин – богини и подстилки. Но если смотреть правде в глаза, не позволяя изображению двоиться и троиться, то всё было несколько иначе. Он влюблялся в богиню, после чего, как правило, стремился превратить женщину, которой поклонялся, в ту самую подстилку. Иногда получалось, иногда нет, но впоследствии он почти всегда терял к своей избраннице всякий интерес. Единственным исключением стала Марселла Юмбер.

Ох уж эти родители великих художников – практически каждый мечтает видеть своё чадо юристом и не даёт денег на краски!

Обычный мужчина примется утешать женщину, завидев её слезы. Художник Пикассо хватается за кисти и умоляет натурщицу плакать как можно дольше, чтобы он успел зафиксировать происходящее. Вот почему на эти портреты неловко и стыдно смотреть даже спустя годы – в них запечатлён не только несомненный талант мастера, но и его бесчеловечность, полное отсутствие сострадания…

Брюллов работает над картиной до полного изнеможения, его не раз и не два выносят из мастерской на руках. Все силы, скопленные за время ученичества и раннего признания, не нуждавшегося в подтверждении, он тратит на «Помпею». Точность его поразительна: говорят, что современные сейсмологи определили интенсивность землетрясения в 8 баллов по изображению разрушенных зданий. Трагедия, случившаяся в 79 году после Рождества Христова, вдруг стала главным событием современности, вначале для живописца, а потом и для зрителей.

Натурщики принимают позы, выверенные десятилетиями, а этот недоученный Мане, подумать только, придирается, требует быть естественными! Почему-то ни Давид, ни Жерико от них такого не требовали! Возмутительно!

Как жаль, что нам всегда мало успеха, который нам даётся, не правда ли?.. И как грустно, что даже он приходит так поздно.

Общее у нас не кровь. а чернила. Фиолетовые, которыми писала Ксеничка, и синие, какими пишу я сама.

  Новый роман Анны Матвеевой ждет большое и славное литературное будущее. У камерной истории двух женщин, судьбы которых странным образом переплелись, вобрав полуторавековую историю страны, есть все, чтобы снискать любовь обычно не совпадающих в оценке  критиков и широкой читательской аудитории.

Дневники двух девочек-девушек-женщин, у которых одно на двоих только имя, Ксения, хотя и оно звучит по-разному. Ксеничка Лёвшина рождена на западной окраине Российской Империи в конце позапрошлого века, Ксана Лесовая в советском Свердловске начала семидесятых прошлого. Одна встретила мужчину своей жизни в юности, прожила с ним полвека и родила семерых детей, у другой мужа и детей нет.  Но, разделенные временем, они словно отражают друг друга, и сходства в их судьбах куда больше, чем различий.

Когда советская школьница Ксана Лесовая находит дневники девочки, жившей сто лет назад, она еще не знает, что встретила самого близкого друга и образец, по которому станет строить свою жизнь. Сначала в этом стенном шкафу для нее только вход в персональную Нарнию. Не фантастическую, а самую, что ни на есть, реальную. Где добрая, умная, талантливая девочка учится строить отношения с миром, мечтает заслужить любовь родных (еще не понимая, что одним любви достается больше, чем другим, просто так, ни за что), и ждет своего Принца.

Совсем такая же девочка, как сама Ксана. А вокруг позднесоветская жизнь, которая живущим там и тогда вовсе не казалась застоем. В класс приходит новенькая девочка, такая оторви-и-выбрось, которая выбирает тихую Ксану в подруги, но очень скоро становится подругой ее старшего брата, Димки. Папа как-то странно ведет себя и однажды Ксана случайно подслушивает его телефонный разговор с какой-то Танечкой, которая называет его папой. А еще, город в ужасе  перед маньяком, который насилует и душит девушек.

В дневниках Бесстужевка Ксеничка встречает своего Константина, которому предстоит стать светилом советской минералогии. Осуждаемая родными, живет с ним невенчавной - молодой ученый уже женат, и у него в том браке дети. Первая Мировая, Революция, Гражданская, рождение своих детей, попытки стать матерью старшим мужниным, постоянная нехватка денег, работа на износ, переезд из столицы в сибирскую глушь, болезни и смерть, и снова рождение детей, бесконечные заботы о семье.

В нашей реальности повзрослевшая Ксана бьется рыбой об лед, работая много и зарабатывая прилично, но все поглощает Долг (вот так, с большой буквы), образовавшийся после Катастрофы - подробности непременно узнаем, но ближе к концу. Не пугайтесь объема, начав читать, вы не сможете оторваться, Матвеева потрясающий беллетрист, интригу выстраивает филигранно, и внимание эта история держит как патентованный медвежий капкан.

Структурно роман довольно непростой, действие одновременно развивается в нескольких временных стратах:  есть два дневника в линейной хронологии, записи которых чередуются, а события перекликаются; есть рассказ от первого лица об условном "дне сегодняшнем"; в последней части добавляются реминисценции из старых дневников Ксаны, раскрывающие подоплеку  событий, с последствиями которых мы уже знакомы. В соединении стройная полифония, если проводить музыкальную аналогию, и замечательно соразмерное, гармоничное здание - если архитектурную.

В финале очаровательное камео, знакомящее героиню-рассказчицу с автором, и это не единственная в нынешнем году книга, на страницах которой мы встретим Анну Матвееву. В сенчинской "Русской зиме" она тоже появится, под другим именем, но узнаваемая, и это кажется обаятельной чертой современной русской литературы - создавать сообщество, где писатель не сам по себе, но член авторитетного общественного института и публичная персона.

   "Каждые сто лет" открыли мой книжный 2022, отличное начало. Спасибо Редакции Елены Шубиной и Веронике Дмитриевой, редактору этой прекрасной книги.

Бывает ли у вас так, что, когда вроде бы точно помните, как что-то происходило лет 10 назад, всё же в самых глубинах памяти немножко суетится маленький чёртик, подсказывающий, что всё же не совсем так было сказано, сделано, подумано? У меня бывает... И, поскольку в отличие от героинь книги, дневников я не веду, остаётся только гадать, насколько честно я помню событие. Не то, чтобы я специально хотела "подкрасить" в нужных местах, а просто действительно, как сказано у Матвеевой, память - большая затейница.
В книге, вернее, в историях двух женщин, чьи судьбы неразделимо переплелись именно из-за дневников, особенно ценна честность воспоминаний. Их двое - дворянская девочка Ксеничка перед самым сломом нормальной дворянской жизни и советская девочка Ксана перед самым концом советского периода истории. Начинают они вести дневник примерно в похожем возрасте, около десяти лет. Каждая где-то немножко представляет, как когда-нибудь дневник будет прочитан кем-то, и этот кто-то восхитится информативностью, стилем, событиями жизни. Но маленькая Ксеничка больше думает о своей роли летописца:

Геничка не права: я воображаю себя не сочинительницей, а летописцем с бесконечным свитком в руках…

Ксана же, у которой не очень складываются дружбы, не слишком привлекает немецкий, которым мама заставляет заниматься, больше использует дневник для собственного удовольствия, но тоже с некоторой надеждой на будущих читателей:

Начинаю новую тетрадь своего дневника. Она очень красивая и такая чистая, что хочется записывать сюда только хорошее. Или хотя бы умное, интересное для моих будущих детей… Может, спустя сто лет моя внучка или правнучка тоже случайно найдёт эти тетрадки и будет читать их втайне от всех, а потом начнёт вести свой дневник, подражая бабушке, и так будет продолжаться вечно, каждые сто лет!

Дневник Ксана - это в подражание Ксеничке, чьи дневники совершенно случайно попали к ним домой. Но девочка, зная, что её бабушку звали Ксения, искренне верит, что читает бабушкину историю. Оказывается, это вовсе не так...

Я слушала папу, а внутри у меня тогда всё прямо стонало: как же так, Ксеничка Лёвшина – не моя бабушка! Все эти польские и германские родственники, которых я уже привыкла считать своими, жизнь в Полтаве, Лёля и Геня, гимназии, балы – всё это было моим, и вдруг папа заявляет, что я не имею на Ксеничку Лёвшину никакого права. В моих жилах не течёт польская и немецкая кровь, а только обыкновенная русская. Никаких столбовых дворян по Шестой книге! Никакого графа фон Лёвенштейна, сражавшегося на Куликовом поле!

Однако Ксана Лесовая уже так привыкла к мысленному общению со своей "коллегой", что перестать читать и вникать в события - выше её сил. Тем более, что жизнь и судьбы обеих чем-то схожи. Даже не по событиям, а по полному совпадению жертвенности характеров. Ксеничка, мать восьмерых детей, положившая жизнь на алтарь великого мужа, и Ксана, незамужняя и бездетная, отказавшаяся даже от попыток как-нибудь устроить собственную жизнь ради семьи, в которой - не любящая её мать, вечно пьяная невестка и племянник с постоянно обостряющейся шизофренией... Они разные, но они как-то душевно рядом...

Времена, в которые жили Ксана и Ксеничка, не похожи ничем, кроме своей неопределённости, непредвиденных изменений, разрушения вчерашних идеалов. Обе героини - странные. Но это на мой, вполне практический и здравомыслящий взгляд, и после того, как прошло несколько дней с прочтения книги. А пока читаешь, тебя переполняют их эмоции, и, возможно, моментами душа становится чище от их чистоты:

способности к моментальному душевному восстановлению я сама не имею и воспринимаю её в других как некий изъян.

Объёмная книга подогревает ожидание развязки, и вот с этим немного проблемно. В общем-то понятно, что вряд ли роман закончится каким-то супер вотэтоповоротом, поскольку в самом повествовании резких движений нет. Концовка получилась, может быть, слегка смятая. Это можно было предчувствовать с момента, когда особенное внимание стало уделяться учёному Матвееву (и обязательно обратить внимание на фамилию!), минерологу, геологу etc., тому самому человеку, который, мягко говоря, пустил под откос жизнь Ксенички...

Очень хороший язык романа, не усложнённый сильными стилизациями, избежавший современного жаргона. Тут цитатник для всех жизненных ситуаций прекрасно можно пополнить:

Легко восхищаться Джокондой, но, если не знать, что её написал Леонардо, уверены ли вы, что проведёте рядом с никому не известной улыбающейся Лизой хотя бы минуту? Что мы видим в первую очередь – сам шедевр или табличку с именем автора?

И не только здесь, но повсюду, где живут люди, в шкафах белеют спрятанные скелеты, улыбаясь фарфоровыми зубами.

Думаю, это будет не последняя моя встреча с Анной Матвеевой. А уже совсем скоро встречусь с ней, как с автором Тотального диктанта. Кстати, для будущих участников: никаких нестандарных употреблений знаков препинания, вроде большой любви Арсеньева к тире или Рубиной к точке с запятой, не заметила))).

Автор, пишущий рассказы, часто рискует прозвучать поверхностно и неубедительно. Но я, как преданный поклонник короткой прозы,  с удовольствием должна отметить, что сегодня она расцвела буйным цветом.

Современные авторы всё чаще обращаются к малой прозе, при этом очень умело и талантливо распоряжаются несколькими десятками страниц.

Сборник Анны Матвеевой, как надвигающийся ураган, с каждым рассказом набирал и набирал обороты, к концу оставил от меня одни щепки.

Каждый! Каждый из этих девяти рассказов мне хочется запомнить.

Вряд ли я теперь когда-нибудь забуду рассказ "Слова", потому что он читан и перечитал мной до дыр. Я не могла унять слёз, да и не хотела..

Это маленький очерк о художнике Мише Брусиловском. Даже не столько о нём, сколько о любви! Об искусстве, о роли маленького человека в истории.

Каждый маленький рассказ - это окошко в прошлое. Это и те загадочное времена, что большинство из нас не застали, и совсем недавние события, которые "делают" наше настоящее.

Все мои слова, всё, что я ещё хотела бы сказать, застряли где-то во мне. Это тот случай, когда не хочется много говорить.

Я крайне редко советую книги, тот, кто почувствовует "своё", сам выберет что ему читать, но этот сборник я горячо рекомендую всем, кто ценит хорошую литературу.

Прочитала я эту потрясающую книгу. Не знаю как так у Анны Матвеевой получается, но ее манера написания и загадочные, немного грустные истории меня цепляют.

Книга о Ксане, о ее не очень счастливой жизни, о пересечениях судеб, о том, как люди порой влияют друг на друга, не подозревая об этом.
Ксана всю жизнь читает дневники одной женщины Ксении, которая давно уже умерла. Но тем ни менее, Ксения через эти дневники влияет на решения и жизнь Ксаны.

Книга очень глубокая, грустная, добрая и человечная.
Книга о настоящих людях, о таких, какими мы на самом деле являемся. О неидеальных и жаждущих понимания. О нас с Вами!

Книгу обязательно советую к прочтению! И буду читать и дальше Анну Матвееву.

Дела, которые мы делали,
До середины не дошли.
Дорога, по которой мы шли,
До середины не пройдена.
{из мансийской легенды}

– Знаешь, – сказал на прощанье, – я тут подумал: может, и хорошо, что они так погибли – странно и загадочно?.. Не возмущайся, ты не поняла меня. Вот скажи, сколько бы им сейчас было?
– Шестьдесят два – шестьдесят пять. Золотареву – больше, он старше всех.
– Видишь… Превратились бы в противных стариков: стояли бы с красными знаменами у памятника Ленину, писали бы в газеты, ругались бы в общественном транспорте, а так – они ведь шагнули в бессмертие, прости за пафос. И по сей день их называют просто по именам: Зина, Люда, Рустик… Даже ты, девчонка, которая им во внучки годится.
– Ты катастрофически не прав. Ничто не стоит дороже, чем право прожить собственную жизнь. Даже если в окончании ее – не то, о чем мечтали в юности. Ну и что? А вдруг среди них был гений? Или просто хороший человек, что, на мой вкус, лучше любого гения? И вообще, они нянчили бы внуков, собирались бы по праздникам вместе, пели бы под гитару. Почему нет?

Какое ваше первое впечатление об этой книге? Об ее обложке, названии, о тех цитатах, которые я добавила в начало этой рецензии, да хоть о жанрах, если вы уже их увидели?

~ Если ваше впечатление больше всего сочетается с понятием "нон-фикшн", то оно будет частично верным. Еще в предисловии автор дает понять, что часть книги — реальные документы и записи тех времен, то есть 1959 и более раннего периода (это касается некоторых дневников путешественников). Остальное — догадки, предположения и просто мистическая художественная линия.

~ Если ваши впечатления будут говорить о том, что это будет расследование в стиле интеллектуалых детективов вроде тех же расследовании Марии Каравай (автор — Дарья Дезомбре, в цикле пять книг, первая — Призрак Небесного Иерусалима ) или книг Дэна Брауна, то это уже ближе к истине. Но здесь нет профессиональных сыщиков и исследователей, нет внешних попыток остановить расследование. А еще местный финал может вас разочаровать, если вы настроитесь на детектив и будете ждать типичный детективный финал, где обязательно раскроют все тайны и личности злодеев.

≈ Если первые впечатления наводят вас на мысль о мокьюментари, то вы на верном пути. В полном смысле это не псевдоисторический роман, всё-таки эта книга и основана на реальных событиях, и содержит реальные записи, но мистический оттенок, оценочные суждения и финальные компьютерные приколы создают именно такое ощущение — нереальности.

≈ Если "мистика", "расследование" и "громкое дело, которое так и не было раскрыто" напомнят вам "Битву экстрасенсов" или "Экстрасенсы ведут расследование", то вы мыслите прям, как я. Только мне для этого пришлось прочитать больше половины книги, а у вас отлично развита интуиция.

≠ Если же вы решили, что это будет циничное повествование, где всё перевернут с ног на голову, то вы ошибаетесь. Да, настолько безоговорочно. Здесь нет поклонения советскому культу, есть довольно-таки резкие замечания и неоднозначные мнения и оценки, но это не цинизм. Это попытка разобраться в произошедшем, а не злодейство.

ΔΔΔ

По ходу чтения мне вспоминалась работа другой русскоговорящей писательницы (она печается под псевдонимом Кристиан Роберт Винд)— Петезера: станция смерти . Самое существенное отличие — та история полностью выдумана, хотя и выглядит как мокьюментари (ага, я на полном серьезе гуглила информацию о Петезере, пока поиск не выразил особую милость и не объяснил, что я ищу то, чего не было). А так это тоже около мистическое расследование ужасных смертей группы подготовленных людей на фоне снегов в отдаленности от городов и поселений. В рецензии, которую я писала для той книги, ее формат я сравнивала с работами ютуберов, которые ведут свои блоги, скажем так, в документальном стиле, в пример приводила каналы "Utopia Show", "мистика" и "Агата Кристи" сами по себе и по одному видео с каждого из каналов, которые были чем-то похожи на ту книгу. Так вот с канала "Utopia Show" я принесла тогда рассказ не о чем-то, а о перевале Дятлова. С той поры, когда я последний раз смотрела тот ролик, прошло почти два года, но тогда я точно не думала, что через два неполных года я буду воспринимать шуточки чуть ли не в штыки. Зато я поняла, почему я видела те жуткие реальные фотографии, которые постоянно всплывали в памяти во время чтения и создавали максимально некомфортную атмосферу, они были в том ролике. Описания того же в этой книге были довольно подробные (если вы легко и просто представляете всё, что написано в книгах, то вам будет тяжелее), но они не идут ни в какое сравнение с реальной съёмкой.

В целом на протяжении очень долгого времени я считала, что поставлю этой книге пять и сразу же добавлю в список лучших историй этого года. И это при том, что с самого начала книга шла достаточно тяжело: вроде слушать/читать легко, но так и хочется сделать перерыв. Пару раз я пыталась структуризировать свои впечатления, представить, что уже пишу рецензию, это мне помогало быстрее справиться с ними и скорее продолжить чтение. Но мне все равно нравилось. Особенно стиль повествования, простой, доверительный и располагающий, как в романе-расследовании Валентины Назаровой Перед рассветом , а еще легкая ирония, которая часто встречалась в бытовых сценах, а еще чаще была о роскошном коте главной героини.

Шумахер в смиренной позе стоял перед холодильником, вознося молитвы Большому Белому Брату, а я накладывала ему в мисочку мясные колобки фарша.

Мне нравилась и современная часть, и историческая, мне нравилась и незатейливая мистическая атмосфера. Тогда самой большой проблемой было то, что словарик (а так это скорее собрание всей точной информации по делу в алфавитном порядке) был в 12 главе, хотя было бы куда удобнее, если б он был в начале или в конце книги и к нему был постоянный легкий доступ.

Потом на долгое время мистика выветрилась, и оказалось, что от всего того осталась только история, теории и нереалистичная сценка. При всем мне нравится та теория, к которой по итогу пришли герои, но мне не нравится то, во что в это же время превратилась эта книга. Не в нечто ужасное, но это все равно было не так хорошо, как ее начало. Про финал молчу, потому что а) спойлеры, б) о нем хочется забыть.

ΔΔΔ

Хотя все же по советским чинушам эта книга прошлась. Причем это было из исторической части книги, так что вопрос к ним, к настоящим людям, которые сначала делали всё, чтобы замять трагедию, к которой, возможно, были напрямую причастны, а потом делали из нее показательную историю с невинными виновными.

Вот еще один «перечень вопросов», требующих высочайшего обкомовского рассмотрения:

…
7. О проведении областного совещания работников культуры.
8. О гибели туристов из Уральского политехнического института.
9. О присуждении переходящих Красных знамен исполкома облсовета и обкома КПСС за лучшие показатели по производству и сдаче государству мяса, молока и яиц за январь и февраль месяцы 1959 года.

Сразу скажу – наиболее подробно обкомовцы рассматривали вопрос 9, о Красных знаменах, мясе и молоке.

История с кладбищем, которая не имеет ничего общего с милой, доброй книгой Нила Геймана, тоже поражает, но в самом плохом смысле, потому что в этой истории кладбищенский рассказ был о том, насколько ужасным было отношение к чужим жизням, а не о торжестве справедливости и ценности человечности.

МИХАЙЛОВСКОЕ – кладбище в Кировском районе Свердловска, в районе улиц Гагарина, Блюхера, Первомайской. На Михайловском кладбище похоронены семь участников похода Дятлова – все, кроме Золотарева и Кривонищенко. На могиле, которая находится сразу у входа на кладбище со стороны улицы Гагарина, установлен памятник-обелиск с фотографиями дятловцев. Памятник возведен на средства родителей.
Первоначально, желая замять получившую огромный резонанс историю, городские власти предлагали родителям дятловцев хоронить их в Ивделе, чему родители воспротивились. Прощались с дятловцами в Свердловске, при большом количестве народа. Последних четверых хоронили в закрытых гробах. Проникали на кладбище через дырку в заборе со стороны улицы Гагарина, так как через центральный вход никого не пускали.
Вместе с дятловцами похоронен еще один студент УПИ, не имевший отношения к трагедии, – Никитин, умерший примерно в то же время от воспаления легких. Родственники дятловцев вспоминают, что рядом с туристами пытались похоронить еще одного студента, которого убили в драке на вокзале; это свидетельствует об отношении «начальства» к случившемуся несчастью.

Примерно такое же отношение чинуш было и в Чернобыле, но там замыливание правды принесло еще больше бед.

ΔΔΔ

Кстати, у этой книги уже было несколько редакций, которые, судя по некоторым цитатам, отличались друг от друга. Один яркий пример:

Ведь если рассудить здраво, Богу совершенно невыгодно создавать новые души для новых людей - лучше брать старые. А если душа уж совсем поганая, как у Ленина или Гитлера, тогда ее можно оставить на вечное поселение в аду. Но таких ведь мало, в основном все люди - почти все - достойны жизни.

— цитата от 1 мая 2013 года (ссылка)

Как они живут там, эти души? Откуда мы их вызвали? Почему они не вселяются заново в тела новорожденных младенцев? Ведь, если рассудить здраво, зачем создавать новые души для новых людей? Лучше брать старые. Экономика души! А если душа уж совсем негодная, тогда ее можно оставить на вечное поселение в аду. Но таких ведь мало, в основном все люди – почти все – достойны жизни.

— цитата от 23 июля 2016 года (ссылка)

Вот такие дела