Каждые сто лет. Роман с дневником

"Учусь радоваться небольшим частицам счастия - вот как этому скупому фрагменту света, который озаряет страницы моего дневника. Как этому тихому часу, когда все мое семейство сладко спит под мерный стук колес...

Луна в небесах - словно серебряная печать"

Время в этой книге словно стирает границы личного, и без того хрупкие до невозможности. Чужой дневник - что вообще может быть интимнее на свете дневниковых записей? - становится некой путеводной звездой для одной девочки, девушки, женщины, живущей через век, ее советчиком на долгие годы и долгой же загадкой.

Весь процесс чтения удивительно было наблюдать (и отыскивать самостоятельно) параллели жизней Ксенички из дневников и Ксении-реальной, нынешней, советской (а потом и российской). Героинь вообще многое роднит меж собой, даже странно становится при чтении: времена меняются, а боль, похоже, застыла извечной константой, ломающей судьбы... Так, непреходящая и непонятно откуда взявшаяся уверенность в собственной непривлекательности - именно она, возможно, и стала причиной необретения обеими героинями женского счастья. Непонимание со стороны родных людей и непонимание их же самой собой. Желание пожертвовать собственной жизнью ради счастья другого, принести в жертву свои лучшие годы - откуда это в них, молодых, красивых, умных женщинах? Одна пожертвовала карьерой и высшим образованием ради семьи и любви. Любовь предала эту девушку, семья вряд ли тоже осчастливила - умирала-то в одиночестве. Ксения-советская, напротив, ставку на такую призрачную субстанцию как любовь, никогда не делала - и счастья парадоксальным образом тоже не дождалась. Вот не задалось как-то с счастьем: есть карьера, возможность самореализации и заработка, но что-то гложет изнутри. Спасение - лишь в строчках на пожелтевшей от времени бумаги, а незнакомая женщина тихим голосом расскажет о собственной жизни и научит быть стойкой, сильной, милосердной, научит прощать и начинать с нуля даже тогда, когда кажется, и сил-то уже больше нет терпеть. Вот так через век протягивается ниточка от одного человека к другому, вот так оказывается истинно добро...

Исповеди двух женщин, сплетенные воедино, дарят читателю красивый образ сильных героинь, переживших многое и несломавшихся. Финал этой истории более чем оптимистичен, но отчего-то в него так хочется верить...

1

Общее у нас не кровь. а чернила. Фиолетовые, которыми писала Ксеничка, и синие, какими пишу я сама.

  Новый роман Анны Матвеевой ждет большое и славное литературное будущее. У камерной истории двух женщин, судьбы которых странным образом переплелись, вобрав полуторавековую историю страны, есть все, чтобы снискать любовь обычно не совпадающих в оценке  критиков и широкой читательской аудитории.

Дневники двух девочек-девушек-женщин, у которых одно на двоих только имя, Ксения, хотя и оно звучит по-разному. Ксеничка Лёвшина рождена на западной окраине Российской Империи в конце позапрошлого века, Ксана Лесовая в советском Свердловске начала семидесятых прошлого. Одна встретила мужчину своей жизни в юности, прожила с ним полвека и родила семерых детей, у другой мужа и детей нет.  Но, разделенные временем, они словно отражают друг друга, и сходства в их судьбах куда больше, чем различий.

Когда советская школьница Ксана Лесовая находит дневники девочки, жившей сто лет назад, она еще не знает, что встретила самого близкого друга и образец, по которому станет строить свою жизнь. Сначала в этом стенном шкафу для нее только вход в персональную Нарнию. Не фантастическую, а самую, что ни на есть, реальную. Где добрая, умная, талантливая девочка учится строить отношения с миром, мечтает заслужить любовь родных (еще не понимая, что одним любви достается больше, чем другим, просто так, ни за что), и ждет своего Принца.

Совсем такая же девочка, как сама Ксана. А вокруг позднесоветская жизнь, которая живущим там и тогда вовсе не казалась застоем. В класс приходит новенькая девочка, такая оторви-и-выбрось, которая выбирает тихую Ксану в подруги, но очень скоро становится подругой ее старшего брата, Димки. Папа как-то странно ведет себя и однажды Ксана случайно подслушивает его телефонный разговор с какой-то Танечкой, которая называет его папой. А еще, город в ужасе  перед маньяком, который насилует и душит девушек.

В дневниках Бесстужевка Ксеничка встречает своего Константина, которому предстоит стать светилом советской минералогии. Осуждаемая родными, живет с ним невенчавной - молодой ученый уже женат, и у него в том браке дети. Первая Мировая, Революция, Гражданская, рождение своих детей, попытки стать матерью старшим мужниным, постоянная нехватка денег, работа на износ, переезд из столицы в сибирскую глушь, болезни и смерть, и снова рождение детей, бесконечные заботы о семье.

В нашей реальности повзрослевшая Ксана бьется рыбой об лед, работая много и зарабатывая прилично, но все поглощает Долг (вот так, с большой буквы), образовавшийся после Катастрофы - подробности непременно узнаем, но ближе к концу. Не пугайтесь объема, начав читать, вы не сможете оторваться, Матвеева потрясающий беллетрист, интригу выстраивает филигранно, и внимание эта история держит как патентованный медвежий капкан.

Структурно роман довольно непростой, действие одновременно развивается в нескольких временных стратах:  есть два дневника в линейной хронологии, записи которых чередуются, а события перекликаются; есть рассказ от первого лица об условном "дне сегодняшнем"; в последней части добавляются реминисценции из старых дневников Ксаны, раскрывающие подоплеку  событий, с последствиями которых мы уже знакомы. В соединении стройная полифония, если проводить музыкальную аналогию, и замечательно соразмерное, гармоничное здание - если архитектурную.

В финале очаровательное камео, знакомящее героиню-рассказчицу с автором, и это не единственная в нынешнем году книга, на страницах которой мы встретим Анну Матвееву. В сенчинской "Русской зиме" она тоже появится, под другим именем, но узнаваемая, и это кажется обаятельной чертой современной русской литературы - создавать сообщество, где писатель не сам по себе, но член авторитетного общественного института и публичная персона.

   "Каждые сто лет" открыли мой книжный 2022, отличное начало. Спасибо Редакции Елены Шубиной и Веронике Дмитриевой, редактору этой прекрасной книги.

Бывает ли у вас так, что, когда вроде бы точно помните, как что-то происходило лет 10 назад, всё же в самых глубинах памяти немножко суетится маленький чёртик, подсказывающий, что всё же не совсем так было сказано, сделано, подумано? У меня бывает... И, поскольку в отличие от героинь книги, дневников я не веду, остаётся только гадать, насколько честно я помню событие. Не то, чтобы я специально хотела "подкрасить" в нужных местах, а просто действительно, как сказано у Матвеевой, память - большая затейница.
В книге, вернее, в историях двух женщин, чьи судьбы неразделимо переплелись именно из-за дневников, особенно ценна честность воспоминаний. Их двое - дворянская девочка Ксеничка перед самым сломом нормальной дворянской жизни и советская девочка Ксана перед самым концом советского периода истории. Начинают они вести дневник примерно в похожем возрасте, около десяти лет. Каждая где-то немножко представляет, как когда-нибудь дневник будет прочитан кем-то, и этот кто-то восхитится информативностью, стилем, событиями жизни. Но маленькая Ксеничка больше думает о своей роли летописца:

Геничка не права: я воображаю себя не сочинительницей, а летописцем с бесконечным свитком в руках…

Ксана же, у которой не очень складываются дружбы, не слишком привлекает немецкий, которым мама заставляет заниматься, больше использует дневник для собственного удовольствия, но тоже с некоторой надеждой на будущих читателей:

Начинаю новую тетрадь своего дневника. Она очень красивая и такая чистая, что хочется записывать сюда только хорошее. Или хотя бы умное, интересное для моих будущих детей… Может, спустя сто лет моя внучка или правнучка тоже случайно найдёт эти тетрадки и будет читать их втайне от всех, а потом начнёт вести свой дневник, подражая бабушке, и так будет продолжаться вечно, каждые сто лет!

Дневник Ксана - это в подражание Ксеничке, чьи дневники совершенно случайно попали к ним домой. Но девочка, зная, что её бабушку звали Ксения, искренне верит, что читает бабушкину историю. Оказывается, это вовсе не так...

Я слушала папу, а внутри у меня тогда всё прямо стонало: как же так, Ксеничка Лёвшина – не моя бабушка! Все эти польские и германские родственники, которых я уже привыкла считать своими, жизнь в Полтаве, Лёля и Геня, гимназии, балы – всё это было моим, и вдруг папа заявляет, что я не имею на Ксеничку Лёвшину никакого права. В моих жилах не течёт польская и немецкая кровь, а только обыкновенная русская. Никаких столбовых дворян по Шестой книге! Никакого графа фон Лёвенштейна, сражавшегося на Куликовом поле!

Однако Ксана Лесовая уже так привыкла к мысленному общению со своей "коллегой", что перестать читать и вникать в события - выше её сил. Тем более, что жизнь и судьбы обеих чем-то схожи. Даже не по событиям, а по полному совпадению жертвенности характеров. Ксеничка, мать восьмерых детей, положившая жизнь на алтарь великого мужа, и Ксана, незамужняя и бездетная, отказавшаяся даже от попыток как-нибудь устроить собственную жизнь ради семьи, в которой - не любящая её мать, вечно пьяная невестка и племянник с постоянно обостряющейся шизофренией... Они разные, но они как-то душевно рядом...

Времена, в которые жили Ксана и Ксеничка, не похожи ничем, кроме своей неопределённости, непредвиденных изменений, разрушения вчерашних идеалов. Обе героини - странные. Но это на мой, вполне практический и здравомыслящий взгляд, и после того, как прошло несколько дней с прочтения книги. А пока читаешь, тебя переполняют их эмоции, и, возможно, моментами душа становится чище от их чистоты:

способности к моментальному душевному восстановлению я сама не имею и воспринимаю её в других как некий изъян.

Объёмная книга подогревает ожидание развязки, и вот с этим немного проблемно. В общем-то понятно, что вряд ли роман закончится каким-то супер вотэтоповоротом, поскольку в самом повествовании резких движений нет. Концовка получилась, может быть, слегка смятая. Это можно было предчувствовать с момента, когда особенное внимание стало уделяться учёному Матвееву (и обязательно обратить внимание на фамилию!), минерологу, геологу etc., тому самому человеку, который, мягко говоря, пустил под откос жизнь Ксенички...

Очень хороший язык романа, не усложнённый сильными стилизациями, избежавший современного жаргона. Тут цитатник для всех жизненных ситуаций прекрасно можно пополнить:

Легко восхищаться Джокондой, но, если не знать, что её написал Леонардо, уверены ли вы, что проведёте рядом с никому не известной улыбающейся Лизой хотя бы минуту? Что мы видим в первую очередь – сам шедевр или табличку с именем автора?

И не только здесь, но повсюду, где живут люди, в шкафах белеют спрятанные скелеты, улыбаясь фарфоровыми зубами.

Думаю, это будет не последняя моя встреча с Анной Матвеевой. А уже совсем скоро встречусь с ней, как с автором Тотального диктанта. Кстати, для будущих участников: никаких нестандарных употреблений знаков препинания, вроде большой любви Арсеньева к тире или Рубиной к точке с запятой, не заметила))).