Лирический детектив

Лето 2002 года. Новосибирск

Поглядывая в иллюминатор самолета, Марина вспоминала свою скоропалительную поездку в Новосибирск два года назад. В это лето все было иначе. Тогда она в тревоге рванула из Москвы в Сибирь тайком, с минимумом средств и в полную неизвестность. А сейчас в Домодедово её проводил муж, а в Новосибирске встретит помощник, и родственники ждут в гости. Только одно сходится – конечная цель поездки. Виктор Александрович Краснов, полгода как ставший её свекром, сформулировал достаточно точно: «Ты же у нас специалист по розыску пропавших детей». Такую шутку он мог себе позволить только с глазу на глаз, ведь никто больше не знал, что Марина тогда в три дня распутала клубок семейных тайн, чтобы спасти жизнь близкому человеку.

Громкий голос стюардессы заставил Марину вынырнуть из воспоминаний:

– Пристегните ремни безопасности, наш самолет совершает посадку в аэропорту Толмачево.

Марина невольно улыбнулась, подумав о своей новосибирской бабушке – Анне Петровне Толмачевой, о которой она была только наслышана, но на которую, говорят, была похожа упрямым характером. Сегодня она снова увидит столетний дом, построенный аж папиным прадедушкой, дом, у которого есть живая душа. Самолет приземлился, и вскоре пассажиров пригласили на выход. Марина везла с собой большой пакет с подарками для тети Кати и её семьи. Те три дня в Новосибирске были очень напряженными, но каким домашним теплом и уютом окружала её дальняя родня – троюродная тетя! Сегодня Марине предстояло знакомство с её мужем, сыном и снохой. Но сначала – в гостиницу. Ведь она теперь не студентка, а дипломированный журналист, и приехала в командировку как сотрудник солидного издания. Журнал «Кредо», уже неплохо раскрученный, Виктор Александрович, человек очень не бедный, подарил сыну Андрею в январе к свадьбе. Он же подбросил идею провести журналистское расследование одного дела, с которым зашла в тупик принадлежавшая ему юридическая фирма «Лекс».

Английский фабрикант русского происхождения мистер Эндрю Сушкофф обратился в «Лекс» с просьбой разыскать оставшихся в Сибири родственников своего отца Василия Сушкова – потомков его родного брата Ильи Александровича Сушкова, 1890 года рождения. Уже удалось установить, что сам Илья Александрович, служивший в штабе Колчака, был расстрелян в Иркутске в феврале 1920 года. Но оставалась его жена Елена Ивановна, 1896 года рождения, и сын Александр, родившийся в 1918 году. Их не расстреляли, потому, что он успел их куда-то отослать из Иркутска.

Далее в архивах НКВД эта фамилия всплыла еще раз. Уже в 1952 году 5 октября в Новосибирской области были арестованы Сушковы: Александр Ильич, его жена Галина Игнатовна и его мать Елена Ивановна. Александр Ильич был расстрелян как враг народа в том же 1952 году, а его жена и мать были отправлены на спецпоселение в Нарым. Галина Игнатовна умерла той же зимой от пневмонии в поселке Егоровка, а Елена Ивановна дожила в нем до 1956 года. Во время ареста произошло невероятное событие: потерялся ребенок – Сушкова Елена Александровна, дата рождения 10 декабря 1950 года. Арестованные Сушковы показали, что девочка гуляла в огороде, примыкающем к лесу, это подтвердили и соседи. Двухдневные поиски в лесу ни к чему не привели. Обыскали всю деревню, проверили всех маленьких детей. Сделали вывод, что ребенок погиб, и поэтому не может быть сдан в специнтернат для детей врагов народа.

Эндрю Сушкофф не остановился на этом. Он написал, что его отец, владевший химическим концерном, завещал часть своего состояния наследникам брата и обязал сына их разыскать либо удостоверится, что их никого не осталось в живых. Эндрю профинансировал дальнейшие поиски, требуя собрать еще и свидетельские показания смерти родственников, дабы исключить ошибку. Но особый упор делался на розыск таинственно пропавшей Елены Сушковой. Как можно найти человека, который скрылся от НКВД? Возможно, её спрятали под чужим именем, и она выросла, не подозревая, кто она на самом деле? Казалось, расследование зашло в тупик.

Однако Виктор Александрович вдруг заинтересовался этой историей. Если труп ребенка не нашли, девочку действительно кто-то мог спрятать. Значит, есть надежда, хоть и слабая. Может, если историю широко обнародовать, найдутся свидетели. С этим материалом он обратился к Андрею и Марине. Андрей посчитал, что это интересная тема для еженедельного приложения, тем более что «Кредо» читают и в Новосибирске.

По этой скудной информации Марина написала документальный очерк, вышибающий слезу. Мистер Эндрю Сушкофф назывался просто – «младший брат дедушки, проживающий за пределами России». О наследстве не было ни слова, зато предлагалось вознаграждение за полезные сведения. На предоставленных мистером Эндрю фотографиях были братья Сушковы (Василий – мальчик-гимназист, Илья – молодой офицер), Илья с супругой и младенцем в 1918 году, а также фамильный золотой крест. Такие кресты носили оба брата. Илья должен был передать его сыну Александру, а тот – своей дочери. При аресте никакого золота у Сушковых не изъяли. Крест, даже попавший в чужие руки, мог бы навести на след. В очерке рассматривались два варианта спасения девочки: во-первых, что её спрятали и быстро переправили куда-то далеко под своим именем, во-вторых, что её не увозили, а предъявили под чужим именем по чужой метрике. В первом случае должна была откликнуться сама Елена, а во втором – её приемные родители, до которых следует постараться донести эту информацию хоть на край света. Если же их уже нет в живых, а Елена не знает своей тайны, то одна надежда – на крест.

Сначала журнал осаждали толпы Сушковых Елен, а также Сушко, Сухаревых, Сухих и т.д. Удивительно, но ни одна даже по возрасту не подходила на роль потерянной девочки. Первый вариант пока не оправдал надежд. Но вдруг позвонил ювелир Бережко из Новосибирска. Он сообщил, что именно такой старинный золотой крест с цепочкой ему приносили для оценки. Подробности – при личной встрече. Он явно рассчитывал на вознаграждение. Поэтому Марина и прилетела в Новосибирск для проведения поисков на месте. Ей выделили помощника – юриста из дочерней фирмы «Сиблекс» Евгения Сергеевича Дворжецкого. По телефону он произвел на Марину хорошее впечатление. Решительным шагом пересекла она зал ожидания и сквозь стеклянную дверь увидела молодого мужчину с отпечатанной на принтере табличкой «Марина Николаевна из Москвы».

– Здравствуйте! Вы не меня встречаете? – Марина протянула руку. – Марина Николаевна. Из Москвы. Можно – просто Марина. Кстати, почему без фамилии?

– Здравствуйте! Евгений Сергеевич, можно – просто Евгений, – представился он, пожимая руку. («Рука у него хорошая: не вялая, не потная, в меру твердая»). – Простите, я не понял, Ваша фамилия – Белова или Белых.

– Фамилия – Белых, а Белова – псевдоним, под которым я печатаюсь. («Он ровесник Андрея или чуть постарше»).

– Но ведь это сибирские фамилии: Белых, Черных. Помните, у Герасимова в фильме «У озера»? Вот моя машина, садитесь, пожалуйста. – Он открыл дверцу серебристой «Тойоты», усаживая Марину на заднее сиденье.

– Как ни странно, помню, – Марина, которую родители еще в школе водили на кинолекторий, тоже имела привычку запоминать режиссеров. – А вы что, любите старые фильмы?

– Я не очень, смотрел больше для знания истории, но мама от них без ума. Говорит, что просмотр современного фильма – это не отдых, а работа, в них слишком быстрый темп, нет созерцания. У нее целая фильмотека советской классики. Кстати, ей очень понравилась Ваша статья, и она просила пригласить Вас в гости.

– Спасибо, не ожидала! А когда?

– Сразу после работы, сегодня или завтра, как вам удобнее.

– Тогда завтра.

– Хорошо, я скажу маме. – Он замолчал, лавируя среди тесно стоящих машин, но на шоссе вернулся к прерванному разговору:

– Так почему же вы – Белых?

– По той самой причине, что мой отец – сибиряк, я и родилась в Сибири, а потом семья переехала в Москву.

– И никогда здесь не были?

– Почему же, была, приезжала в гости к родственникам. Но давайте поговорим о деле, если вы не возражаете.

Евгений уверенно вел машину и докладывал обстановку.

– Чтобы увеличить число читателей Вашей статьи я организовал перепечатки в массовых газетах: «Вечерке», «Совсибири» – и дал объявление в «Теле-семь». Правда, фото фамильного креста напечатали очень мелко, но с подробным описанием.

– И каков же улов?

– Звонки были, многие заинтересовались вознаграждением. Я и не представлял, сколько в нашей области может быть Сушковых, а еще – Сушкиных и Суховых. Я всех регистрировал в компьютере и на отдельном диске, можете посмотреть, когда захотите, но это – не то.

– Знакомая ситуация. У нас – то же самое. Кстати, диск при Вас? Я привезла ноутбук.

– Нет, простите, я думал, вы будете в нашем офисе работать. Он – тоже в центре, от гостиницы до конторы всего пять минут ходьбы. Но я сегодня же принесу.

Марина смотрела по сторонам и сравнивала свои старые впечатления и новые: «Город определенно растет. Вон тех высоких домов не было, а рядом еще краны работают. Как там дедовский дом, не собираются ли его сносить?» У Евгения, между тем, нашлась и хорошая новость.

– Мы получили письмо от ветерана Второй мировой Ивана Ивановича Фомина, который утверждает, что воевал вместе с Александром Сушковым, и был этот Сушков как раз примерно с 18 года рождения, недоучившийся студент из Новосибирского пединститута. В сорок пятом в Праге они расстались, но еще несколько лет переписывались. А потом письмо вернулось со штампом «Адресат выбыл».

– Надо бы съездить к нему, узнать подробности. Это далеко?

– Нет, в Ордынке. Я уже съездил, поговорил. Старик так расчувствовался, когда рассказывал о друге, что старшина Сушков ему просто жизнь спас, так как был уже опытный солдат, а Фомин совсем мальчишка.

– Сколько же лет этому ветерану? Можно ли доверять его памяти?