Проклятая столица. Сколько здесь улиц, домов и машин! Я на вокзале умудрилась заблудиться, а выйти и самостоятельно найти дорогу до института просто не смогла. Нужно, очень нужно было приготовиться заранее, но я вчера собралась совершенно внезапно. С мамой поругалась. Она заявила, что нечего в институте делать. ПТУ швейное вполне сойдет, раз уж мне приспичило получать образование. Она пять лет меня кормить не собирается, и так тяжело без мужика. Школа сейчас очень дорогая.

Ага, а то я не знаю. Последние годы в обносках училась, и тетрадки на свои заработанные деньги покупала. Я неплохо рисую и с первого класса хожу в ИЗО-студию. Три лета подряд мы с учительницей вдвоем расписывали коридоры и классы нашей школы. Директриса выделила на это деньги. Что не уходило на краску, оставалось нам. Прижимистая у нас директриса, не пошикуешь на те крохи, но мне хватало.

Так вот, разругалась я с матерью в пух и прах, сказала, что не собираюсь жизнь себе портить в нашем захолустье, услышала в ответ, что я теперь сама по себе, раз такая умная. Взрослая уже, совершеннолетняя. Да, конечно. Кинула в сумку первые попавшиеся вещи, схватила документы с деньгами и рванула на электричку. Полтора часа пришлось ждать на вокзале, но я упрямая. Электричка приехала в столицу уже под вечер, таксисты стояли рядком у тротуара, но если я соглашусь с ними ехать, то есть потом будет нечего. А мне до сентября… Нет, даже до октября без стипендии мучиться, и то еще сначала поступить нужно.

– Эй, красавица, куда нужно? – крикнул очередной бомбила, вальяжно облокотившись на открытую дверь.

– Никуда, – мотнула головой я и отвернулась. Мама учила, что в Жигули садиться ни в коем случае нельзя. Приличные люди на таких старых машинах не ездят. У вокзала Жигулей было немного. Это красное и через три машины зеленое. Затем тойоты, ниссаны, форды, но просили все примерно одинаковую цену. Мне бы на автобус, но кто знает, в какую сторону ехать? Я читала маршрут на вывесках и ничего не могла понять.

– Ты погулять на вокзал пришла? – усмехнулся водитель, поправив стереотипную черную кепку. Жара июньская, я в легком сарафане, а он в кожаной куртке. С ума сошел? На Северный полюс собрался? – Садись, говорю, подвезу.

Послать его нужно, а лучше уйти подальше. Но таксисты, как назло, стояли рядом с автобусной остановкой. Уйду – вообще никуда не доеду. Столица – не наш поселок в три улицы, здесь пешком не ходят.

– Красавица, – почти пропел мужик и двинулся ко мне. – Ты учти, я второй раз не предлагаю. Тем более за такую цену.

Черт, вечер перестал быть томным. Драться я с ним не собиралась, убегать тоже. Эх, придется садиться в первый попавшийся автобус и на следующей остановке выходить. Хотя бы дорогу у кондуктора спрошу.

Таксист двинулся за мной, подтверждая самые худшие опасения. Я такое раньше только в фильмах видела, но о финале догадывалась. Сейчас схватит, затолкает в машину и увезет на какую-нибудь дачу к толпе мужиков. И будут со мной делать то, что в тех самых фильмах не показывают детям до восемнадцати.

Страшно стало до дрожи и деревянных ног. Я рванула к автобусу, мечтая юркнуть в душную толпу и затеряться там. На первую ступеньку запрыгнуть успела, но меня вытолкали обратно. От неожиданности я не удержалась и грохнулась на асфальт, больно ударившись бедром. Села прямо в грязь и уронила сумку. В висках кровь застучала, сердце лихорадочно затрепыхалось, и я была готова залезть в автобус ползком, наплевав на все, но мне не дали.

Не знаю, откуда взялся второй и третий человек. Меня схватили под мышки и зажали рот рукой. Грязной, противно пахнущей ладонью. Я попыталась завизжать, но услышала только сдавленное мычание. Воздух кончился. Дышать мне не давали, и дергаться тоже. Как куклу подхватили и понесли. Сумка осталась на асфальте. Деньги, документы, телефон. Я мычала, вырывалась, но от страха уже не соображала. Каким-то чудом поняла, что затолкали меня в то самое красное Жигули, заботливо пригнув голову, чтобы не разбила о дверь.

– Шура, гони, – прохрипел тот, что был справа, и водитель с визгом шин рванул от вокзала прочь.

Меня держали вдвоем. Чуть ли не сидели сверху. Руки, ноги связали, рот заткнули кляпом из трикотажной тряпки, и он пропитывался моей слюной. Я аккуратно дышала носом и мечтала, чтобы меня отпустили, и все закончилось. Будто одна бесконечно неприятная и унизительная медицинская процедура. Но там терпишь ради здоровья, а здесь ради чего? Может, задохнуться для меня – лучший выход? Просто не доехать до еще больших унижений. Но сил неожиданно придавал не страх смерти, а ярость.

Я запоминала каждую трещину в салоне Жигули, цвет и фактуру одежды своих мучителей, их голоса, редкие перебранки в дороге. «В пробку попали. Объезжай по обочине, чего стоять? Сам рули, если умный». Лиц не видела, меня держали боком. За окном машины виднелась только полоса неба и редкие столбы с проводами. Если выживу и смогу сбежать, пойду в полицию и сдам похитителей. Они сядут за все, что сделали и собирались сделать.

Машину затрясло сильнее, и под колесами зашуршали камни. Мы выехали из города и свернули с асфальта на гравийку. Точно на дачу едем или в коттеджный поселок. Земли в пригороде много раздали, а построиться и заселиться хозяева толком не успели. Стояли недостроенные дома призраками посреди пустырей, и никого не интересовало, что там внутри происходит. Если после гравия под колесами появится мягкий и бесшумный грунт, значит, я угадала.

Черт, да. Или это снова асфальт? Машина в ямы не проваливалась, как бывало на грунтовке, ровно ехала. Не знаю, сколько времени прошло. Час, полтора? Мы приехали. Машина остановилась, по инерции качнувшись вместе с пассажирами вперед. Слишком резко, мужчины грузно навалились на меня, чуть не сломав ребра.

– Шура, твою мать! – гаркнул тот, что слева. – Чуть кишки не выдавил. Я думал, завтрак свой увижу.

– Меньше жрать надо, – огрызнулся водитель. – Зады отъели, уже с тощей девчонкой на сидении не помещаетесь.

– Так то Жигуль, ты бы еще в Оку нас запихнул.

– Нет у босса таких машин. А жаль, я бы на вас в Оке посмотрел.

Водитель заржал, и два амбала загоготали вместе с ним. В тетрис бы играли, укладываясь. По частям утрамбовывались. Здоровенные были мужики, метра под два ростом. Размер обуви – сорок пятый не размятый. Спортсмены, что ли? Или бывшие военные?

Тот, что справа снял куртку и накрыл мне голову, окончательно перекрывая воздух. Вытащили на руках, как мешок картошки, и понесли, взвалив на плечо. Затекшие конечности отходили неприятным покалыванием, голова кружилась, и я боялась хлопнуться в обморок. Ничего не видела. Слышала только тяжелое дыхание амбала и шарканье шагов.

– Привезли? – глухо спросил посторонний голос.

– Да, – коротко ответил тот, что сидел в машине слева.

– Вы в какой грязи её изваляли? Отмыли бы хоть.

– Указания «мыть» не было. Биг Босс у себя?

– В гостиной. Прямо к нему потащите?

– А что делать? Открывай, давай.

Я ждала металлический лязг затвора ворот, но услышала тихий шорох электрического привода. Автоматические, что ли? В богатый дом меня привезли, раз такие ворота стоят, не в избушку на курьих ножках. Но легче от этого не стало.

Амбал понес меня дальше, куртка сползла с лица, и я разглядела тротуарную плитку под его ногами. Тоже не дешевую. Стоп, а где громкая музыка? Пьяные выкрики? Разве меня не на гулянку к толпе мужиков несут, чтобы коллективно развлечься? Я ошиблась? Что происходит?

Паника давила холодом в груди, живот подводило от ужаса. Руки на весу снова онемели, и перед глазами поплыли темные круги. Лучше групповое изнасилование, чем объятия маньяка-убийцы. После первого хотя бы есть шанс выжить. И сбежать, когда пьяная толпа уснет.

Большим боссом хозяина дома назвали. Гостиная у него есть. С камином, наверное. Сидит он там, в кожаном кресле с высокой спинкой, ноги на шкуру медведя поставил. Рядом с ним породистые собаки и коллекция охотничьих трофеев на стенах. А в соседней комнате пыточная с дыбой и крюками. Мамочки, зачем я все это себе нафантазировала? Какая разница охотник он или рыбак? Куда важнее – что ему от меня нужно?

Выкуп? Господи, ну какой с меня выкуп? Мать на работе копейки получает, все деньги на коммуналку и еду уходят. Ну, можно дом наш продать, ну, у бабушки гробовые попросить – и всё. Да ворота с тротуарной плиткой и гостиная с камином дороже стоят. Нечем мне заплатить за свою жизнь. Мать еще десять раз подумает, платить или нет. Я потом дурную славу на весь поселок получу, на улицу выйти не смогу, а мать без жилья останется. Не на кого мне надеяться, бежать нужно.

Я задергалась, пытаясь соскользнуть с плеча амбала, но поздно сообразила, что со связанными ногами далеко не убегу. От бессилия зубами по кляпу заскрипела, слезы из глаз покатились.

– Тише ты, – осадил он, поправляя ношу. – Пришли уже.

Я под ногами твердую почву почувствовала, но едва удержалась на ногах. Тело как ватное стало. Куртку с головы сорвали, свет яркий ослепил, и сквозняком распаренное лицо обдуло. На мгновение полегчало, а потом я увидела дом.

Роскошный особняк со страниц глянцевых журналов. Два полных этажа с высоченными потолками и мансарда. Крыша с башенками, окна из темного дерева и цветная кладка фасадного кирпича. Я вдруг отчетливо поняла, что моя жизнь для хозяина дома не стоит вообще ничего, а амбал в спину подтолкнул.

– Иди уже, не за шкирку же тебя тащить.

Ноги мне не столько связали, сколько стреножили. Длина веревки позволяла сделать маленький шаг. Я шаркнула балеткой по тротуарной плитке и чуть не упала вперед носом.

– Ба-алин! – исковеркал известное ругательство амбал, манерно протянув букву «а». – Вот работка-то! Что ж так все через задницу? Руки свяжи, ноги свяжи… Иди, говорю, я тебе в носильщики не нанимался.

– Надорваться боитесь? – огрызнулась я.

Не знаю зачем. Черт под руку толкнул. Подзатыльник прилетел мгновенно. Так мать в детстве злобу на мне срывала по любому поводу. В ушах зазвенело, голова, будто колоколом стала. Боль прошла быстро, но ярость и обида окрепли. Я обернулась, чтобы посмотреть на амбала.

Типичный браток с толстенной шеей и накаченными ушами. Морда, словно от удара сплюснутая, и нос кривой. Глаза мелкие, глубоко посаженные, а взгляд ну до того свирепый, что у меня окончательно ноги подкосились.

– Поговори мне тут, девка, – прошипел он. – Рога быстро обломаю! А ну, пошла!

Он толкнул меня в плечо, но не слишком сильно. Скорее обозначая направление, чем желая заставить. Правильно, иначе я бы упала и долго потом не смогла встать со связанными руками и ногами. Время себе экономил. Умом я это понимала, но все равно в его поведении упорно чувствовалась странность.

Таксист он ненастоящий, раз на самом деле в особняке работает. Охранник на воротах его, как родного, встретил. Оделся не по погоде, значит, костюм заранее подбирал, а потом не стал менять. И стрелки! Черт, у него были классические черные брюки с аккуратно заглаженными стрелками. Военный! Их, как известно, бывших не бывает. Мой дедушка до самой смерти каждое утро отглаживал себе брюки через марлю, даже когда у нас утюг с паром появился.

Я втянула голову в плечи и пошла вперед. К двум безумным версиям добавилась третья. Меня похитили ФСБ-шники и приволокли в особняк своего ученого, чтобы сдать на опыты. А что? Самое оно! Тут моя никчемность и никому ненужность была в кассу. Пропаду без вести, мать заявление в полицию отнесет, там поищут для вида, а потом благополучно забудут. Чтоб вы все сдохли!

Проковыляла я несколько метров, честно пытаясь двигать ногами быстрее, но перед крыльцом остановилась. Ногу на ступеньку задрать не получилось, веревка не позволяла. Кривоносый за спиной грозно рыкнул и схватил меня поперек живота. В особняк все-таки затащил, открывая свободной рукой двери. Я насчитала три. Две прихожие, в которых я разглядела только ковровое покрытие на полу, и, наконец, гостиная.

Моя фантазия про охотничий дом не оправдалась. Музей это. Нет, никаких пыльных полотен французских импрессионистов, модерна или соцреализма. Исключительно современное искусство, помноженное на абсолютную чистоту и порядок. Да, для деревенской девки я неплохо разбиралась в живописи. Спасибо учительнице ИЗО, просвещала постоянно.

Картины висели везде. Спускались из-под потолка на тонких веревках, расплывались цветными кляксами на белых стенах и бесконечно отвлекали внимание. Что на них изображено, я так и не разглядела. Абстракция. А еще хозяин дома встал с дивана.

Он был под стать своим амбалам. Высокий, крепкий, гладко выбритый. В строгом деловом костюме, как у бизнесмена, и с таким же взглядом. Мне сразу вспомнились волки с Уолл-стрит. Их надменное равнодушие и высокомерие. Он буквально смотрел на меня, как на грязь.

А что такое? Лабораторная мышь оказалась не того окраса? Грудь у меня маленькая? Или рожа недостаточно породистая?

Обладатель запонок на манжетах рубашки медленно склонил голову на бок и хмыкнул.

– Я ожидал… большего.

– Обычная девка, шеф, – недовольно заявил амбал, не выпуская из кулака мой сарафан. Так и держал, чтобы не убежала. Ладно хоть на пол поставил.

– Она и должна быть такой, – холодно возразил хозяин дома и выдержал паузу. – Однако.

Что «однако»? Я занервничала еще больше. Связанные запястья ныли, в промороженном кондиционером помещении голые руки гусиной кожей покрылись. Меня трясло.

– Господин шеф, – выцедила я, не зная, как к нему обращаться. – Если вас что-то не устраивает, то я, может быть, пойду отсюда? В гости к вам не рвалась совершенно. В гробу я вас видела!