Сын охотника Охоноса

Земля айыы держится на благословении.

Иван Гоголев

«Сынок! Сынок! Колдун Орджонуман при смерти! Берегись! Он хочет тебе передать свое бремя. Защити себя!»

«Мама! Не уходи! Ийэ!» – Уйбан, вскинув руки, с криком проснулся. Он хотел обнять дорогое существо, но ощутил лишь пустоту, холодную тьму. «Мама!» – простонал Уйбан. Выцветший от времени платок, деревянные посуды: чороны, чаши кытыйа, что любовно хранила мать, точно печально посмотрели на него ее глазами.

Родители его покоятся на сельском кладбище, вместе со своими предками. Вот уже несколько лет, как мать Уйбана спит непробудным сном рядом с отцом возле развесистой березы, а сын все зовет ее во сне. Но каждый раз она, грустно качая головой, проходила мимо, причиняя боль, пока не пришло смирение. Смерть так же неизбежна, как и жизнь. Как ни тяжелы утраты, с ними надо смириться. Если каждому рожденному в этом Срединном мире суждено умереть, то надо пройти предназначенный ему путь достойно, как подобает человеку из рода светлых божеств айыы, чтобы осталась и жила на земле добрая память о нем – так говорили Уйбану родители. Отца задрал зверь на охоте, а мать сгубила тяжкая болезнь. Она часто рассказывала сыну, каким отважным охотником был его отец, который ушел от них в цвете лет. Он смог победить 39 медведей и если бы не преступил запрет, наверно, и сейчас бы жил.

«Нельзя убивать сорокового медведя», – предупреждали старики. Но разве думаешь об этом, когда на тебя нападает зверь в глухом лесу. Медведь бросился на напарника, едва не содрал с него скальп. Если бы не меткий выстрел Охоноса, удар его охотничьего ножа, на всю жизнь бедняга мог бы остаться калекой, если б выжил. Он спасся, а вот отец… Медведь успел смертельно ранить его, прежде чем испустил дух, унес с собой дыхание Охоноса.

«Мой Охонос не мог поступить иначе, – ответила мать, когда ей сказали об этом. – Он спасал не только напарника, но и свою честь. Он погиб. Но никто не может сказать, что Охонос трус. Он – отважный охотник и умер, как подобает настоящему мужчине, в схватке со зверем. И он его победил».

Люди похоронили отважного охотника с почестями. Вместе с ним положили его любимое ружье, то самое, что не побоялось даже сорокового медведя. Хотели положить и нож, что изготовил известный мастер кузнец Кекес, но те, кто прикасался к нему, чтобы положить рядом с хозяином, чувствовал грозную силу, исходящую от него и решили, что он не хочет брать его с собой.

«Да, кто-то должен защищать дом, – сказала мать, когда люди в страхе сообщили ей об этом. – Это не просто оружье. Это защитник, пусть остается с нами».

Но она ненадолго пережила отца. Перед уходом в иной мир мать благословила сына, и он рос крепким, выносливым, не зная болезней. Когда подрос, без страха один начал ходить на охоту и удача не покидала его. Люди помогали родным Охоноса и после ухода отца, хотя находились недоброжелатели, что сторонились их как сородичей зловещего Орджонумана.

«Старик этот – колдун, а вовсе не шаман. Раньше был им, людей излечивал, укрощал ветер, град и снег. Пропажу находил, заблудившихся в тайге. Но, видно, с духами не совладал, гневливым стал, злопамятным, теперь и мелкой обиды не спустит. Несдобровать бедолагам, кто осмелится поперек пойти, против воли его. Не простит, духов своих прожорливых напустит, изведет вконец. Да, он другой, не то что наш Охонос».

Родители Уйбана на расспросы сына о дальнем родиче колдуне Орджонумане отмалчивались или неохотно отвечали. Но Уйбан знал, что о нем шла недобрая молва. «Вместо того чтобы бедолагам помогать, начал козни строить против своих же сородичей. Страшно злопамятный, ни одной обиды не забывает. Знает, где и когда ударить наверняка, захватить новую жертву. Ловушки свои, страшные самострелы наставил. Невеста-то его, видать, и погибла из-за них. На нем ее невинная кровь».

Сын охотника Охоноса хорошо знал грозную силу этих самострелов. Иногда в тайге они, как хищные звери, выступали из-за ветвей косматых деревьев, не укрывшись от зорких глаз охотников. Отец, первым увидев их, замирал. Взглядом показывал на них сыну. Это страшное оружие шаманов с виду не примечательно. Несведущий, обычный человек мог даже не заметить его среди густых ветвей. Но тот, кто знал, старался скорее уйти прочь. Их устанавливали злобные шаманы – прожоры на своих тайных тропах. Беда, если случайно заденешь бечевку – смерть неминуема. Но самый опасный самострел – из живых людей. Лук и наконечник стрелы – человек средних лет. Тетива – старуха преклонного возраста, стрела – отрок, спуск – младенец, огорожа – юноша. Причем они и не догадываются, что силы зла используют их в таком диковинном оружии.

– Зачем они так делают?

– Говорят, что так защищают свои владения. Но на самом деле враждуют друг с другом, соперника хотят погубить или на кого рассерчают, зло держат.

– Какие опасные…

– Да. Но у человека есть и другие опасные духи, что таятся в нем самом. Это коварство, гнев, – отвечала мать. – Они есть в каждом и только ждут удобного случая, чтобы вырваться на волю. Орджонуман не смог сладить с ними, и они его погубили.

– Но он может превращаться в разных зверей и птиц, даже в вихрь, много обличий.

– Пусть даже так. Но сущность одна – на гибель. Не сумел он сохранить самое дорогое – душу свою, сердце. Духи коварны, сила немалая, но все же без попустительства самого человека, воли его, они бессильны.

– Да, это так, – сказал отец. – Сейчас ему только кажется, что он могучий шаман, властитель духов. А на самом деле давно уже стал лишь исполнителем воли их. Духи ненасытны, всегда требуют жертв, взамен на свои тайны, могущество. Вот он и поддался и теперь уж не может противиться им. Но все же у нас есть нечто большее, что никто не может отнять и не вправе распоряжаться. Ни самый сильный злой дух, ни даже сам Белый Великий Тойон.

– Что же это?

– Свобода. Свобода выбора, воля. Рано или поздно всегда приходится выбирать, с кем ты: с с богами, с окрыляющим благословеньем или со злыми духами, несущими проклятье. Орджонуман сам выбрал себе такую участь, хотя его предупреждали, что это опасный путь.

– Его все боятся.

– Тьма внушает страх. Боятся, потому что не знают. Но у нас, в каждом, есть нечто большее и самое могущественное.

– Что это?

– Сердце. Путь его приводит к свободе, а значит к жизни.

– Но погибла его невеста!

– Духи ревнивы, в жертву берут самое дорогое… бедная Кыталык Куо.

Слава о красоте Кыталык Куо шла далеко окрест. «Краса ее и добрый нрав – это благословение богов», – говорили люди. В мужья ей прочили лучшего из лучших сынов якутской земли. Но она стала невестой Орджонумана.

«Как такая красавица оказалась рядом с черным колдуном! Верно, он приворожил ее, околдовал своими чарами, духов своих наслал, чтобы держали ее», – сетовали родные.

Как бы то ни было, но красавица кроме него о другом женихе и слышать не хотела. Она часто уходила к нему на дальнюю заимку, где жил он вдали от людей.

«Не к добру это», – вздыхали родители. Предостережения их, наставления она и слушать не хотела. Однажды ушла и не вернулась. Одни говорили, что она погибла от его самострела, настороженного на одного из соперников. Другие утверждали, что он из ревности убил ее. Но как бы то ни было, отлетело ее светлое дыхание. Родители поседели от горя. Вызвали даже милиционеров из города, чтобы разобраться в том, что произошло. Но они после встречи, разговора с Орджонуманом поспешили уехать. Дело так и замяли. Поседелые от горя родители Кыталык Куо не долго пережили дочь. Перед смертью отец девушки проклял Орджонумана. С тех пор тот и вовсе перестал появляться на людях. Один хоронился на дальней заимке, которую люди старались обходить далеко стороной. А если кто и попадал к нему или обращался в крайнюю нужду, после встречи с колдуном зарекались иметь с ним дело.

После гибели Кыталык Куо родители Уйбана вовсе перестали говорить о зловещем родиче. Они покинули Срединный мир один за другим, как и другие сородичи. Орджонуман же не спешил покидать эту землю, оставшись на склоне лет совсем один. «Он, верно, забирает дыхание людей, в особенности своих родичей и так продлевает себе земной срок. Видно, проклятие родных, кровь невинной девушки продлевают его мучения», – говорили люди.

И вот истек таки и его земной срок.

«Мать предупредила, значит, надо остерегаться. Уход таких колдунов, как Орджонуман, сопровождается немалыми бедствиями, вихрями, ураганами, свирепым мором. Такие, как он, не могут уйти, если не передадут кому-то из родичей свое колдовство».

Взгляд Уйбана невольно приковался к большому ножу с длинным, острым лезвием, висящему в ножнах на стене рядом с боевым, отцовским оружием.

«Этот нож обладает магической, грозной силой. Он может принести смерть врагу и защитить жизнь. Применять его надо только в крайних случаях», – ясно услышал Уйбан родные голоса, оглядев дом. Теперь у него осталось только это жилище, что построили они вместе. Здесь прошла их жизнь, наполнив все в нем своим дыханием. Это не в силах унести даже смерть. Как бы далеко ни заходил Уйбан в поисках добычи, уходя на охоту, он всегда возвращался, потому что чувствовал дома незримое присутствие родных. Знакомые предметы: деревянная посуда, любовно расставленная на полках, материнская одежда, платок, оружие отца, точно еще хранили их тепло. По утрам на рассвете, когда просыпались родные, он ощущал на губах вкус свежих оладий, парного молока и отзвуки материнской песни…

Она никогда не тревожилась напрасно, умела предчувствовать беду. Вот и сейчас.

Уйбан в смятении огляделся. Сумрак, знакомые предметы, даже тишина в доме наполнились тревогой. «Старик Орджонуман при смерти. Нюргусун! Надо скорее ее предупредить!»