– Любимая, ты долго этот салат мучить будешь? – спросил Кирстен шёпотом и носом о моё ушко потёрся.
Я закусила губу, но смешок сдержать не смогла. Во-первых, щекотно. Во-вторых, безумно приятно, что он рядом. В-третьих, когда сидишь в обнимку с парнем за самым дальним столиком, а все окружающие косятся и думают, будто эти нежности – последствия бурной ночи, не веселиться трудно.
– Мелкая… – в голосе Кира смешалось всё – смех, нетерпение, нежность.
Но когда повернулась, пробежалась пальчиками по колючей щетине и придвинулась, чтобы поцеловать, протесты прекратились.
– Эмелис?
Я захватила его губы в плен на полминуты, не больше…
– Мелкая, это нечестно, – выдохнул Кир.
Что именно «нечестно», уточнять не стала, просто вернулась к еде.
Сам боевик тарелки уже подчистил. Каким-то невероятным образом он успевал всё: и обниматься, и зарываться носом в мои волосы, и щекотать дыханием ушко, и шутить, и есть! А я так не умею. Мне, чтобы позавтракать, сосредоточиться нужно.
– Любимая, ты невыносима, – продолжал вещать синеглазый. – Раздразнила, а сама…
– Любимый, из нас двоих только у тебя совести нет.
– Это ещё почему? – возмутился боевик.
– Не знаю, – ответила я. – Но чувствую!