– У меня есть жених.
– И что?
Парни удивились до того слаженно, до того дружно, что я споткнулась.
– У меня есть жених, – повторила громко, чётко, внятно. И добавила, как для тупых: – Я помолвлена.
– И что? – вновь изумились боевики.
Я остановилась, чтобы вглядеться в лица провожатых и найти там… ну хотя бы зачатки совести. Но увы.
– Я помолвлена. – Может, с третьего раза дойдёт? – Понимаете?
– Эмелис, детка… – вздохнул Джаст, поправляя камзол. – Мы в курсе, нам Дирра сказала. Но давай рассуждать здраво? Это сейчас тебе кажется, что переезд в Дурбор смерти подобен, что отмучаешься год и снова вернёшься к старым друзьям. Но поверь, всё совсем не так будет. Через неделю-другую втянешься и думать забудешь и о друзьях, и о женихе.
Я не выдержала, закатила глаза. Самоуверенность – главная черта боевиков. Они, как никто другой, умеют быть невыносимыми.
– Эмелис, ты можешь возмущаться сколько угодно, но это объективная реальность. Я не раз и не два видел…
– Джаст! – перебила я. – Ну с чего ты взял, что я этого не понимаю?
– Что тогда? В чём причина?
– Банальную порядочность рассмотреть не хочешь?
Шатен задумался, но только на мгновение.
– Порядочность – это хорошо, но в твоём случае – глупо.
– Это ещё почему?
– Ты не сможешь сдержать обещание, Эмелис. Во-первых, ты слишком молода и неопытна. Во-вторых, мы слишком напористы. В покое тебя не оставим, даже не надейся. Ты всё равно влюбишься, но если будешь держаться за память о своём женихе, это будет болезненно и неприятно. Лучше сразу признай, что погорячилась, давая обещание, и живи в удовольствие. Иначе рискуешь мучиться угрызениями совести, ну и… нас мучить.
– Вас?
– Ну да, – встрял Май. – Ты же понимаешь, что твои страдания нам не безразличны. Твоя нерешительность тоже по нервам бьёт.
Мне всё это чудится, правда?
– Эмелис, мы не железные, – внёс свою лепту Питкар. – Так что имей совесть!