Камилла не разговаривала даже на уроках рисования с господином Доутоном (про себя она называла учителя мсье Дугетон), хотя очень его любила. Старый англичанин, не обращая внимания на эту странность Камиллы, обучал ее технике рисования, задавал темы и сюжеты. Он показывал, она повторяла, кивая головой в знак согласия или несогласия. Только с этим человеком, в его доме, Камилле было хорошо и спокойно. Даже ее немота, казалось, устраивала обоих: учителю не приходилось напрягаться с французским, а Камилла и так была собраннее всех остальных учеников.И все-таки наступил день – другие дети уже ушли, – когда Доутон нарушил их молчаливый уговор и заговорил с девочкой, которая что-то рисовала пастелью в своем альбоме:– Знаешь, кого ты мне напоминаешь, Камилла?Она помотала головой.– Китайского художника по имени Чжу Да… Хочешь, я расскажу тебе его историю?Она кивнула, но он в это время отвернулся, чтобы выключить чайник.– Не слышу ответа, Камилла… Ты что, не хочешь послушать?Теперь он смотрел на нее в упор.– Отвечай, девочка.Она метнула в него недобрый взгляд.– Итак? – Да, – выговорила она наконец.