Проснулись Ефим и Нина уже утром, первого января, ничего не помня и лежа в объятиях друг друга, причем не на кровати и даже не на диване, а на полу. Журавль трогательно прижималась к груди Келлы щекой, пуская слюнки и по-королевски возложив на него ногу и руку, а он обнимал ее так, будто бы это было его сокровище. В ушах у обоих оказалось по серьге – из той самой пары, которую подарил Келла Ниночке. А весь прочий пирсинг, украшающий его лицо, куда-то исчез и, кажется, с концами.