7. Ураган «Марго»

Вот уже несколько недель Аля Вишня жила как в раю. У Бориса Ефимовича, хотя он и спал с ней в одной постели, обнимая и прижимаясь к ней всем телом, никаких признаков возбуждения не наблюдалось. Похоже, ему нравилось спать с ней действительно просто как с живым и теплым существом. Кроме того, он любил разговаривать с нею, задавал ей множество вопросов о ее жизни, спрашивал о планах и мечтах. Он окружил ее почти отеческой заботой, доставляя ей удовольствие всеми известными способами – покупал одежду, водил в дорогие кафе, кормил деликатесами; получал наслаждение и сам – от созерцания ее обнаженного тела, от общения с ней. Они быстро подружились, и Борис Ефимович доверился ей настолько, что даже показал, где находятся все его наличные деньги. Теперь, когда Аля знала шифр маленького сейфа и во время отсутствия хозяина большой квартиры была предоставлена себе, а, значит, могла в любую минуту сбежать, прихватив всю немалую долларовую наличность, ей почему-то захотелось сделаться для этого доброго и симпатичного человека кем-то большим, чем просто компаньонкой. Понимая, что никаких сексуальных отношений – во всяком случае, в ближайшее время – между ними быть не может в силу его мужской слабости, она видела себя в роли близкого друга Бориса Ефимовича, способного не только скрасить его одиночество, но и своим присутствием наполнить его жизнь смыслом. Но вот как это сделать, она пока еще не знала. Единственно, что она могла, находясь в довольно-таки сомнительном положении содержанки, это дать возможность своему благодетелю почувствовать всю прелесть женского присутствия хотя бы в бытовых вопросах. Поскольку домработница, выполнявшая всю муторную и грязную работу по дому, у него уже была, Аля взяла на себя кухню. Ей нравилось ходить на рынок за продуктами, выбирать все самое лучшее и свежее, чтобы затем, колдуя у плиты, готовить блюда, которые в прежние времена она себе никогда бы не позволила. Ее нынешняя комфортная, безбедная и спокойная жизнь настолько отличалась от прежней, что Аля не только благодарила судьбу за то, что ей послала такого человека, как Борис Ефимович, но даже стала испытывать чувство, похожее на страх. Страх все потерять. Она боялась отца, боялась, что он может все испортить, опошлить. К примеру, он заявится к Борису Ефимовичу, чтобы снова потребовать деньги за то, что он отдал ему на время свою дочь. Или, что тоже вполне возможно, вздумает вернуть Алю обратно, домой, станет угрожать Борису Ефимовичу или шантажировать его, требуя денег. Но время шло, от отца не было никаких известий. Он даже ни разу не позвонил, чтобы справиться, как там живется дочери, хорошо ли с ней обращаются. Это означало одно: пока у него есть на что жить. Наверное, у него еще не кончились те деньги, что заплатил ему Борис Ефимович. Но могло статься, что отец нашел опять какую-нибудь женщину и теперь уже с нее тянул деньги.

Однажды вечером, за ужином, Борис Ефимович обратился к Але с просьбой.

– Алечка, дорогая, если вдруг, когда меня не будет дома, сюда придет моя сестра, та самая женщина, с которой жил твой отец…

– Маргарита? – Аля хорошо запомнила, как зовут его сестру, и при ее упоминании сразу же представила себе зеленое сукно с рассыпанными по нему картами, сизое облако дыма над головами игроков казино и, конечно же, звонкую, нервную рулетку.

– Да. Она, возможно, не знает о том, что ты здесь, у меня. И поэтому в твоем лице может увидеть человека, более близкого мне, нежели она. Рита – человек взрывной, импульсивный и ревнивый. Она привыкла к тому, что я уже много лет живу один, поэтому появление в моем доме такой красивой девушки, как ты, скажет ей лишь о том, что теперь мне есть на кого тратить деньги. Те самые деньги, за которыми она рано или поздно придет ко мне. Ведь она – частый гость в казино, я тебе говорил…

– Игрок, да, я знаю. И что же, она посмеет прийти сюда, чтобы просить у тебя денег?

Борис Ефимович сам предложил ей обращаться к нему на «ты». «Так мы будем ближе, Алечка!»

– Скажет, что в долг, разумеется, но так и не отдаст их. А я теперь стал умным. И не собираюсь пускать деньги на ветер. У меня теперь есть ты. Зима на носу, и я хотел бы купить тебе шубку, теплые ботинки, опять же кое-что по мелочи, вроде колечка или брошки. Мне ужасно нравится делать тебе подарки… Так ты все поняла?

Слушая его, Аля просто млела от счастья и не верила своим ушам: шубка, ботинки, колечко!

– Поняла, конечно. Но как же… Значит, она позвонит, я подойду к двери, загляну в глазок… И как я ее узнаю?

– А ты спросишь, кто это. Она непременно скажет, что она моя сестра. Вот увидишь. Даже в нетерпении еще несколько раз нажмет на звонок. Но ты ей спокойно, не открывая двери, ответишь, что меня дома нет, и если она хочет меня увидеть, то пусть приходит вечером.

– Хорошо, я так и сделаю. Надеюсь, она не снесет дверь.

И в тот же вечер Борис Ефимович повез Алю в город покупать шубу. Судя по тому, как он уверенно и легко поднялся на крыльцо одного из магазинов, расположенных неподалеку от городского театра, Аля поняла, что ее благодетель заранее позаботился обо всем и предусмотрительно выбрал магазин, где и планировал сделать ей подарок. Все еще не привыкнув к мысли, что теперь она не просто нищая парикмахерша Аля Вишня, а подруга одного из состоятельных людей города, владельца сети магазинов, торгующих тропическими растениями и аквариумами, она некоторое время стояла в нерешительности перед кронштейнами, на которых висели шубы. Ей всегда нравилась норка, светлая, ореховая, но теперь, когда она увидела столько чудесных шуб, она немного растерялась. Девушка-консультант бросилась ей на помощь. И через некоторое время Аля вертелась уже перед зеркалом в длинной норковой шубке с капюшоном и не верила, что стоит ей сейчас сказать «да», как эта восхитительная вещь будет принадлежать ей. Она даже сможет покинуть магазин в этой шубе, приказав запаковать ее старое, скромненькое осеннее пальто.

– Ну как, Алечка, тебе нравится? – Борис Ефимович погладил свою бородку. Видно было, что ему доставляет удовольствие наблюдать за Алей, примеряющей меха.

– А тебе? – покраснела она, потому что это «тебе» далось ей с трудом. Но рядом стояла девушка-консультант, и лишь для нее Аля постаралась произнести это сближающее ее с Борисом Ефимовичем слово, как бы демонстрируя легкость и спокойствие, свойственные женам или любовницам, с которыми и делаются подобного рода покупки.

– Мне – очень. Тебе идет эта шубка, – и он с присущей ему основательностью внимательнейшим образом осмотрел все швы шубы, подкладку и даже погладил мех. – А теперь давай посмотрим шапочку.

Они вышли из магазина спустя полтора часа. На Але была новая шубка, веселая норковая шапочка, в тон шубе, а на ногах – высокие ботинки на меху.

– Знаете, я никогда еще не была так счастлива, – сказала она, прослезившись, Борису Ефимовичу и поцеловала его в румяную щеку. – Только мне постоянно кажется, что я сплю. Что все это происходит со мной во сне. Ну подумайте сами… – они уже сели в машину и медленно покатили вдоль заснеженного тротуара в сторону дома, – жил человек, никому не нужный, и вдруг… Зачем вы тратите на меня такие большие деньги? Какой вам прок во всем этом?

– Ты нравишься мне, Аля. Не знаю, как тебе это объяснить, но я даже и не представлял, что твой мерзавец отец подарит мне встречу с таким сокровищем, как ты. Разве тебе никто не говорил, что ты очень красива?

– Говорили. Но шуб почему-то не дарили, – она почувствовала, как кровь прилила к лицу. Она только что призналась в том, что у нее были мужчины, но такие, которые не смогли по достоинству оценить ее красоту. А как бы ей хотелось, чтобы вся ее прошлая жизнь никогда не всплывала в памяти. Ведь ничего хорошего, чистого и благородного в общении с мужчинами у нее не было. Так, случайные встречи, несколько абортов и сплошные разочарования…

– Я должен признаться тебе, Алечка, что за то время, что мы живем с тобой вместе, я словно помолодел. Понимаю, мои слова воспринимаются тобой с насмешкой. Нет, нет, не торопись отрицать. Ты еще молода, чтобы по-настоящему оценить мои откровенные признания. Лишь человек, переживший столько потрясений, сколько я, почуявший запах приближающейся смерти, способен понять, как глубоки и чисты мои чувства по отношению к тебе и как я благодарен тебе за то, что ты живешь со мной, говоришь со мной, что позволяешь спать в одной постели с тобой. Когда я глажу твое тело, я испытываю к тебе невероятную нежность. Ты понимаешь меня?

Он привлек ее к себе и поцеловал.

На лестничной клетке их поджидала женщина. Высокая, элегантная, в шляпе и длинном пальто. Лицо ее, сильно напудренное и пахнувшее чем-то сладким и фруктово-душистым, было бледным. Огромные, непонятного цвета глаза смотрели куда-то в пространство. Женщина обладала мощной энергетикой, она чуть ли не пританцовывала – не могла устоять на месте и находилась в постоянном движении.

– Борис, наконец-то! Я жду тебя битый час. Где тебя носит? Мне срочно надо поговорить с тобой. А это кто? – уставилась она на Алю.

– Это Аля. Аля, это Маргарита, моя сестра.

Представляя Але сестру, Борис Ефимович даже отвернулся, не в силах сдержаться, чтобы не продемонстрировать, насколько ему неприятна эта встреча, этот визит.

– Ну и что ты нос от меня воротишь? То же мне, братец. Да что бы ты делал без меня? Давно бы уже ноги протянул. А вы, девушка, кем ему приходитесь? Сиделкой? Домработницей? Хотя… – Она смерила Алю с головы до ног тяжелым взглядом и фыркнула: – Не думаю, чтобы домработницы носили такие шубы. – И, уже обращаясь к брату, насмешливо: – Это твоя любовница, что ли?

– Рита, не смей так разговаривать со мной.

– Ладно, успокойся. В сущности, это твое личное дело, заводить себе любовницу или нет. У меня проблемы. Большие. Я в безвыходном положении…

Борис Ефимович уже открыл дверь, и они все вошли в квартиру. Сначала он, затем ворвалась Маргарита и только потом – Аля.

– У тебя есть что-нибудь выпить?

Маргарита как ураган промчалась на кухню, раскрыла буфет и достала оттуда сразу несколько бутылок. Смешала разноцветные напитки в большом бокале, бухнула туда вынутые из морозилки и вытряхнутые из пластиковой решетки кубики льда и выпила эту гремучую смесь. Крякнула и вытерла ладонью рот. Аля, наблюдая эту сцену, подумала о том, что у Маргариты не одна проблема, а две как минимум: помимо карточного долга, который и привел ее к брату просить деньги, она еще и пьет.

– Мне надо две тысячи баксов. Пожалуйста. Я сегодня же отыграю.

– У меня нет денег. – Борис Ефимович вошел на кухню и, вытянув руки по швам, словно признаваясь в содеянном преступлении, опустил голову. – Ты слышишь меня, Марго? Денег нет.

– Борис, хватит. У меня действительно серьезные проблемы. Мне срочно нужны деньги, иначе… – Она состроила страдальческую гримасу. – Ты же знаешь, что с этими людьми шутки плохи.

– Марго, я теперь живу не один, у меня расходы, ты должна понять. Поэтому поищи, у кого занять, в другом месте.

– Но мне же никто не даст! – Глаза ее округлились. – Ты что, издеваешься надо мной? Смеешься?

– Я не смеюсь и тем более не издеваюсь. Ты – азартный человек, Марго, но я не могу содержать тебя, взрослую женщину.

– Я отыграю, ты же знаешь…

– Все эти разговоры бесполезны, потому что денег я тебе все равно не дам.

Маргарита резко повернулась и, вперив в Алю полный злобы взгляд, стиснула кулаки.

– Да что же это такое получается? – тут же, словно придя в себя, набросилась она снова на брата: – Ты содержишь какую-то шлюху, а на родную сестру у тебя денег нет? Ведь и эту шубу, наверное, ты ей купил? Я что-то ничего не понимаю… Борис, но ведь две тысячи долларов для тебя не деньги! Что случилось?

– Я не обязан отчитываться перед тобой. Марго, пожалуйста, оставь нас.

В его голосе прозвучала такая твердость, что даже Марго поняла, что сегодня у нее уж точно ничего не получится и что денег ей никто не даст.

Она молча повернулась на каблуках и буквально вылетела из квартиры. Хлопнула дверь, и стало необыкновенно тихо.

– Слава тебе господи, – перекрестился Борис Ефимович и обнял Алю. – Не обращай внимания. Марго – это стихийное бедствие. И никуда от нее не денешься. Поэтому-то я тебя и предупредил насчет нее. Не открывай ей дверь ни под каким предлогом. Она – больной человек, и, когда ей нужны деньги, она становится почти невменяема.

– Она пьет?

– Раньше не пила, но сейчас все чаще и чаще прикладывается. Давай забудем о ней хотя бы на сегодня.

– Давайте.

Но только она это произнесла, как в дверь позвонили.

– Вы откроете? – Аля от неприятного чувства досады или даже страха почти втянула голову в плечи: так ей не хотелось снова видеть перед собой эту разъяренную картежницу.

– Дело в том, что, если я не открою, она будет звонить до посинения, до утра. Я знаю свою сестру. С ней лучше договориться, в чем-то ее убедить, только бы она оставила нас в покое.

Он открыл, но вместо Марго они увидели на пороге отца Али – Вениамина. Его синие глаза смотрели только на Алю.

– Как дела, малышка? – улыбнулись его губы.

– Папа. – Аля почувствовала, как внутри ее все задрожало, а по телу разлилась слабость. – Папа, у меня все хорошо. Ты не должен был сюда приходить. Ты мог бы позвонить.

Вот теперь Вениамин перевел взгляд своих немигающих глаз на Бориса Ефимовича.

– Мне нужны деньги. Вам хорошо: вы вдвоем, сыты, одеты… – Он скользнул взглядом по шубе, в которой еще оставалась его дочь. – А я совсем один, у меня кончились деньги.

– Но мы тебе ничего не должны… – Ей было нестерпимо стыдно перед Борисом Ефимовичем за отца. – Мы не обязаны содержать тебя…

Она поняла, что только что повторила мысль, высказанную Борисом Ефимовичем и обращенную к его сестре. И что это за вечер сегодня? Все требуют денег, да еще с таким нахальством, словно мы и правда кому-то страшно задолжали.

– Не надо, Алечка. Я дам ему денег. Но это будут последние деньги…

Аля видела, как отец принял из рук Бориса Ефимовича две стодолларовые бумажки, и ее передернуло от отвращения.

– Надеюсь, в этом доме с тобой хорошо обращаются? – улыбнулся одними губами Вениамин и привычным жестом, обеими ладонями, пригладил отросшие почти до плеч черные густые с проседью волосы. После чего, так и не дождавшись ответа, повернулся к ним спиной и вызвал лифт.