Сейчас, войдя в квартиру, где проходила его вторая жизнь и где жила его вторая, тайная жена, Ирина, он спросил себя, а чем же он сам отличался от Ренаты? И разве ему не нравилось постоянно что-то менять в своей жизни? Он менял галстуки, зажигалки, переставлял мебель в своем кабинете, что-то обновлял, покупал аквариумы, дошел в своей жажде внести хоть какое-то разнообразие в свою жизнь до того, что купил маленький фонтан, который до сих пор, вероятно, украшает их офис. Да, он многое менял, в том числе и женщин. Но остановился все же на двух: Ренате и Ирине. И вел двойную жизнь. Почти целый год. И разве что не изменил цвет глаз с помощью линз и не перекрасил волосы. Но я же не голубой. А тогда какой? Черно-белый? Какой? И кто я вообще? Кем стал после того, как у меня кто-то отнял сразу двух моих женщин? И за что?

Сегодня его ожидало второе потрясение: первое он испытал после того, как вошел в свою, родную квартиру, где он жил вместе с Ренатой. И хотя эта квартира, на улице Студеной, была тоже его (хотя официально была записана на его тетку, жившую в глухой деревне), здесь он не чувствовал себя как дома. Почему? Возможно, потому, что в этих стенах он постоянно испытывал напряжение, страх. Ведь страшно было даже подумать, как поведет себя Рената, когда узнает о том, что ее муж, Виктор Кленов, изменяет ей с ее же собственной подругой.

Ты знаешь, твоя жена вчера была у меня. Здесь. Такими словами встретила однажды Ирина Виктора, и он едва сдержался, чтобы не нагрубить ей. «Ты играешь с огнем, Ира. Тебе не надо было показывать ей эту квартиру. Она может вычислить меня тут даже по запаху. Ты же знаешь, как развито у нее обоняние. Кроме того, мы можем с ней столкнуться здесь, ты не подумала об этом?» – «Глупости. Ну, посуди сам, мы дружим с ней. Я прихожу к вам в гости, остаюсь ночевать. Я – ваш самый близкий друг. И как же я не покажу Ренате свою квартиру, не приглашу ее сюда? Это было бы неестественно, и вот тогда бы она меня могла в чем-нибудь заподозрить. Я сказала ей, что родители помогли мне купить эту квартиру, да еще любовник добавил. Ее, надо сказать, мало интересует моя личная жизнь».

Конечно, она лукавила. Он не мог себе представить подруг, которые не рассказывали бы о своих любовниках, о своей интимной жизни. Он знал, что этим грешат не только женщины, но даже мужчины. Сколько раз в мужской компании выслушивал он интимнейшие подробности личной жизни своих друзей…

В отличие от той квартиры, эта выглядела нежилой. Она пахла осенними листьями. Виктор распахнул все форточки, какие только имелись, заглянул во все комнаты и поразился, как изменилась квартира после ухода из жизни хозяйки. Казалось бы, все вещи оставались лежать на своих местах. Бигуди, пудреница, помада, банка с ватными шариками, пилочка для ногтей… В ванной комнате было особенно душно и сухо. И кран, прежде чем выдать порцию воды, долго плевался ржавчиной.

Хоронили Ирину родители, которые не знали даже этого адреса, где жила их дочь. А потому, подумал вдруг он, глядя на распахнутые дверцы шкафа, ломящегося от нарядов, ее положили в гроб в каком-нибудь старом, давно вышедшем из моды платье. Ведь все самое лучшее она держала здесь, в этой квартире. Старики не вмешивались в жизнь дочери по одной причине: их любопытство гасилось деньгами, которые им давала Ирина.

Время шло, а у него не было сил ни на что. Он курил на кухне, тупо уставившись в окно, за которым шарахались от ветра голые ветки деревьев.

Он в который раз пытался восстановить в памяти весь день двадцать пятое декабря. Где он был? Дома. Ему не здоровилось уже второй день. Был насморк и температура. Но он обещал Ирине покататься с ней на лыжах. Хотя терпеть не мог ни лыж, ни коньков. Он любил плавать и бегать. У него даже лыж не было, так Ирина купила ему лыжи, и они несколько раз выезжали в тот самый лес, вернее, посадки, расположенные почти в центре города, возле экспериментальных полей одного из сельскохозяйственных научных институтов. Это было довольно пустынное, но очень зеленое место, где поля перемежались хвойными посадками, рядами дикой смородины и заброшенными одичавшими яблоневыми садами. Зимой это место оживлялось, лыжники прокладывали лыжню, и горожане проводили здесь свои выходные. Ирина, натешив свое самолюбие частыми свиданиями с Виктором и убедившись в том, что теперь ее личная жизнь налажена, вдруг принялась всерьез заботиться о своем здоровье. Она словно помешалась на пищевых добавках, витаминах и здоровом образе жизни. Рената лишь посмеивалась над подругой, иронизировала при каждом удобном случае и говорила, что человеку, чтобы быть в форме, совершенно необязательно так истязать себя утомительными долгими лыжными походами, гимнастикой или хлопотными поездками в расположенный в другой части города бассейн. Она была по-своему ленива и считала, что занятия спортом лишь убивают время, которое можно потратить на что-нибудь более полезное и приятное. Рената, в отличие от Ирины, не придерживалась никаких диет и, к счастью, никогда не набирала в весе. Ирине же, более склонной к полноте (зимой у нее округлялись бедра и появлялся плотный животик), оставалось лишь завидовать стройной подруге. Однако что-то же произошло в сознании Ренаты, раз она встала на лыжи?

– Витя, ты не удивляйся, но сегодня мы с Ириной немного покатаемся в посадках. Погода обещает быть солнечной и теплой. Надо же и мне немного подвигаться.

Виктор, услышав такое от своей жены, удивленно вскинул брови:

– Ушам своим не верю. Ты – и на лыжах. Невероятно!

– Лыжи – это лишь средство передвижения. Ирина обещала показать мне вид с одного чудного пригорка. Там полоска леса, одни сосны, а чуть подальше совершенно белое поле, по которому скачут зайцы, и сверху – голубое небо.

– Ты собираешься надеть лыжи только лишь затем, чтобы увидеть поле, сосны и небо? Или надеешься поймать зайца?

Рената улыбнулась:

– Ну, конечно! Что же в этом удивительного? А… – Она отмахнулась от него. – Тебе этого все равно не понять.

– Да уж куда мне.

– Ладно. Объясняю. Я не способна писать пейзаж на морозе, пусть даже и слабом. Поэтому собираюсь прибегнуть к известному способу, довольно распространенному среди художников: я сфотографирую этот пейзаж, чтобы потом с фотографии написать картину, понимаешь?

Однако после того как нашли Ренату, рядом с ней не обнаружили фотоаппарата. Исчезли все ее личные вещи, включая ключи от квартиры, документы, деньги и прочую мелочь, которая была в карманах ее курточки и спортивных штанов. Убийца ограбил и мертвую Ирину.

Мысли его снова вернулись к причине, заставившей Ренату отправиться на лыжную прогулку. Пейзаж. Это понятно. Она запросто могла пожертвовать комфортом ради того, чтобы снять на пленку пейзаж и потом, увеличив его, взять его за основу своей будущей картины. Она была вполне искренна в своих творческих порывах, однако не стеснялась признаться в том, что даже ради искусства не способна работать на морозе. Оставался открытым вопрос: кому принадлежала инициатива этой прогулки? Ирине? Вероятнее всего. Хотя Рената тоже могла загореться этой идеей после разговора с каким-нибудь художником, который и надоумил ее отправиться в лес с фотоаппаратом. Да и важно ли теперь, когда их обеих нет в живых, кто из них кого пригласил в лес?

Он вспомнил Наталью и подумал о том, что она все же была права, когда говорила, что ему следует найти убийцу жены. Но почему, спрашивал он себя, я сам-то не хочу знать, кто убил Ренату? Почему? Потому, что при расследовании может вскрыться тот факт, что он вел двойную жизнь, что у него была любовница, которую тоже убили? Кроме того, когда и следователь, и прокурор задавали ему вопрос, был ли он в лесу в тот злосчастный день, он сказал, что не был, что он находился дома. Скажи он правду, это прозвучало бы как признание. Тем более что нашлись свидетели, которые утверждали, что видели на лыжне мужчину примерно такого же телосложения, что и он, и в подобном свитере фирмы «Рибок» – белом, с темно-синим орнаментом – и темно-синей вязаной шапочке.

А ведь он был там. Он пришел туда, в лес, как и было условлено с Ириной. Хотя на следствии упрямо твердил, что его в лесу не было, что он был дома. Но не мог же он рассказать следователю всю правду о том, что в назначенный час он пришел с лыжами в лес, надел их и минут двадцать катался, ожидая Ирину. А когда замерз и понял, что она уже не появится, решил сделать еще пару кругов по лыжне, чтобы хотя бы немного согреться, и сразу же вернулся домой. Он боялся подхватить воспаление легких. Ведь он вышел из дома с температурой. Тот факт, что вместе с его любовницей катается его жена, нисколько не тревожил его: Рената подумает, будто он приехал в лес ради нее. Но все это было очень странно. Сначала Ирина зовет его покататься на лыжах, затем Рената собирается в лес…

Зачем Ирина пригласила его в лес? Может, хотела ему что-то показать? Что-то или кого-то? Кажется, она намекала ему, что Рената будет в лесу не одна… Может, Рената и не собиралась ничего фотографировать, и у нее в лесу тоже была назначена встреча, а Ирина, зная об этом, решила подставить, предать подругу?

Вопросов было слишком много. Виктор достал еще одну сигарету и закурил. После чего взглянул на часы и обмер: половина шестого. Время пролетело в воспоминаниях незаметно. А ведь через полчаса к нему должны прийти его компаньоны. Наталья там, наверное, с ума сходит!

Он кинулся к телефону и позвонил домой.

– Наталья? Ты извини меня…

Но она перебила его:

– Не извиняйся. Никакого ужина не будет. Сулейманова нашли мертвым прямо в своем подъезде. Он убит выстрелом в голову. Мне позвонил твой Бархатов и огорошил этой новостью. Сейчас он у следователя…

«Как ты можешь спокойно жить, зная о том, что у тебя есть реальный враг?»

Похоже, что враг был не только у него…

Он быстро собрался и покинул квартиру.