© Бусел А. И., 2007

© ООО «Алгоритм-Книга», 2007

Предисловие

В настоящее время среди воцерковленных верующих все больше утверждается мнение о Ленине и большевиках как о сатанистах, богоборцах, противниках и гонителях всякой религии, особенно православного христианства.

Между тем и учение Христа, и учение марксизма-ленинизма есть учения развития, эволюции, совершенствования, данные человечеству в разное время в соответствии с уровнем его сознания. Оба учения являются ступенями единой эволюции и указывают общую, еще не достигнутую цель совершенствования – светлое будущее, Мировую Общину.

Действительно, что же иное, как не эволюцию, означают слова апостола: «Отложите прежний образ жизни ветхого человека, обновитесь духом ума вашего и ВОЗРАСТАЙТЕ В НОВОГО ЧЕЛОВЕКА, в мужа СОВЕРШЕННОГО, в полную меру возраста Христова».

Если приложить диалектический метод к учению Евангелия, то оно перестанет казаться сплошной кашей из противоречий (а всякое живое, развивающееся учение внешне противоречиво), но будет учением постепенного совершенствования или эволюции человечества, где каждой ступени соответствуют свои заповеди. В Евангелии есть заповеди ветхозаветным людям, стоящим на низших ступенях эволюции духа и только начинающим свое восхождение к совершенству. Есть заповеди, данные на переходный период от ветхозаветного мира к Новому Миру. И есть заповеди новому человеку.

Диалектический метод приложим и к учению марксизма-ленинизма как к учению эволюции и развивающемуся учению. С эволюцией сознания самих социал-демократов марксизм-ленинизм в своем развитии проделал путь от низших, младенческих форм вульгарного, т. н. «экономического» материализма с его первоначальной формулой «бытие определяет сознание» (что справедливо лишь для низших уровней сознания) до высших, духовных форм ленинизма, где первостепенная, решающая роль отведена коммунистическому сознанию (духу). По учению Ленина, «социалистическое сознание у рабочих масс – это единственный базис, который может обеспечить нам победу».

Следовательно, глубоко ошибаются те, кто называет учение марксизма-ленинизма «бездуховным». О том, какую роль Ленин отводил духу, говорят его слова: «Сознание не только отражает жизнь, но и творит ее».

Итак, ДУХ ТВОРИТ ЖИЗНЬ. Уже одна эта формула ставит учение марксизма-ленинизма в один ряд с религиозно-философскими учениями, особенно с платонизмом (из которого многое позаимствовали христианские богословы). Напомним, что понятие бога у Платона – это безличный «Разум» и «Высшее Благо». И если забыть бесплодные споры идеалистов и материалистов, то какой коммунист не согласится с тем, что коммунизм есть Разум и Высшее Благо?…

И мы веруем, потому и говорим

…Христиане, получив положение государственной религии, «забыли» о «наивностях» первоначального христианства с его демократически-революционным духом.

В. И. Ленин

Как уже было сказано, сущность христианства заключается в постепенной эволюции или совершенствовании человечества от ветхого мира к Новому Миру: «Отложите прежний образ жизни ветхого человека», «возрастайте в нового человека, мужа совершенного». Исполняя Христову заповедь совершенства: «Если хочешь стать совершенным, продай имение твое, раздай нищим и последуй за Мною, взяв крест свой», – первые христиане в Иерусалиме прежде всего образовали коммуну, где все было общим и разделялось на всех, чтобы не было нуждающихся.

Но эта коммуна была разогнана фарисеями, а уже в 3-м веке учение Христа было извращено лжеучителями в интересах господствующих классов. Отныне Царство Божие полагалось мыслить не на земле, а в загробном мире на небе. На земле все порядки должны оставаться неизменными (хотя молитва Христова гласит: «Да будет воля Твоя и на земле, как на небе»).

Лжеучение церкви стало преградой на пути эволюции христианского мира, совершенствования социальных отношений. Поиски выхода из тупика в средние века на Западе вылились в движение Реформации. Одно его течение, народно-реформационное, выступало за возврат к первоначальному христианству. Другое течение, которое возглавляла нарождающаяся буржуазия, требовало реформы церкви в своих корыстных интересах. Оба течения выступали совместно до тех пор, пока буржуазия не добивалась своих целей. После этого она переходила на сторону реакции и участвовала в подавлении народно-реформационного движения. В итоге Реформация закончилась победой буржуазии и появлением буржуазных форм христианства – протестантизма и реформированного католицизма, – которые подвели религиозный фундамент под буржуазную собственность и буржуазную мораль.

Реформация была для буржуазии первым этапом борьбы за господство, на котором она, как и народ, выступала под христианскими знаменами. Однако размах народного движения с возгласами «поповской крови и имущества богачей!», требования равенства и общности имущества в духе первоначального христианства заставили ее действовать по-иному. Второй этап борьбы буржуазии за власть проходил уже под знаменем атеизма. Старательно умалчивая о первоначальном христианстве, деятели Просвещения, которые в большинстве своем были членами масонских лож, направили главный удар против феодального строя и его религии – христианства, объявляя его обманом, средством угнетения народа, удержания его в рабской покорности. Чтобы увлечь народ на баррикады, просветители обращались к нему с речами о необходимости переустройства общественных отношений на началах «разума», «свободы», «равенства» и «вечной справедливости», но обосновывая их не на Евангелии, а на «естественных правах человека», главным из которых было провозглашено право частной собственности. Целью буржуазии была дехристианизация народа, чтобы не разделять с ним свою собственность.

Но атеизм для имущих классов оказался палкой о двух концах, и, чтобы снова обуздать народ, им в конце концов снова пришлось обратиться к духовенству за помощью. Как говорил Наполеон, религия связывает идею равенства с небом, что мешает бедняку убивать богатого. Ленин писал: «Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им перспективы (это особенно удобно делать без ручательства за „осуществимость“ таких перспектив…) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять с их господством, отваживать их от революционных действий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную решимость» (Ленин В. И. ПСС, т. 26, с. 237).

Буржуазные революции не принесли народу ни свободы, ни равенства, а их результатом явился бурный процесс социальной дифференции в ходе развития капитализма и все та же эксплуатация человека человеком. Новое буржуазное общество оказалось ничуть не лучше предыдущего. Началась критика капитализма и справа, и слева. Передовые мыслители искали пути изменения мира.

Для Маркса и Энгельса обоснованием идеи преобразования мира, революционного вывода о том, что борьба с социальным злом является разумной и неизбежной, стало положение диалектической философии Гегеля о постоянно совершающемся в мире процессе развития, отрицании старого новым, более совершенным. Гегелевская философия рассматривала историю мира как преходящие ступени бесконечного развития, восхождения человечества от низшей ступени к высшим, а истину – как противоречивый, развивающийся через борьбу идей процесс познания, развития науки, поднимающейся с низших ступеней развития на все более высокие. Противоречия – суть и источник развития мира, причина движения и жизни.

Но богослов Гегель отождествил безличный Абсолют, лежащий в основе всех явлений природы и общества, с личным антропоморфным иудейским богом Яхве. Который, по учению церкви, является надкосмическим творцом, «творцом неба и земли», находится где-то вне мира и в то же время собственной персоной водил евреев в пустыне и демонстрировал свою «заднюю» Моисею на горе Синай. Это представление богословов, эта химера есть величайший обман, который две тысячи лет исступляет умы философов-идеалистов. А виной всему «отец христианства» – иудей Филон Александрийский, который приспособил греческую философию к иудейскому монотеизму, соединив философию иудаизма с системами стоиков и Платона, отождествив иудейского бога с «первоединым» Платона и его понятием Бога как «разума», «высшего блага», тем самым вульгаризировал греческую философию. Как отмечает исследователь В. Е. Крылов, «…два видных историка иудейства – И. Флавий и Филон Александрийский… были евреями, оба высоко чтили „Закон Моисея“ и оба, несомненно, всем сердцем желали, чтобы этот „Закон“ восторжествовал во всем мире»^[1].

Таким образом и было создано то эллинизированное иудеохристианство, о котором Энгельс писал: «Откуда происходят представления и идеи, которые в христианстве сложились в своего рода систему, и каким образом они достигли мирового господства? Этим Бауэр занимался до конца своей жизни. Завершающим выводом его исследования является то, что АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ ЕВРЕЙ ФИЛОН… БЫЛ НАСТОЯЩИМ ОТЦОМ ХРИСТИАНСТВА, а римский стоик Сенека был, так сказать, его дядей. Многочисленные дошедшие до нас сочинения, приписываемые Филону, возникли фактически из слияния аллегорически и рационалистически понятых еврейских преданий с греческой, а именно, стоической, философией (…) Если классическая греческая философия, – особенно в последних своих формах, – приводила к атеистическому материализму, то греческая вульгарная философия вела к учению о ЕДИНОМ БОГЕ и бессмертию человеческой души. Также и иудейство, рационалистически вульгаризированное благодаря смешению и общению с неевреями и полуевреями, дошло… до превращения прежнего исключительно национального бога Яхве в единственного бога, творца неба и земли… Так монотеистическая вульгарная философия встретилась с вульгарной религией, которая преподнесла ей единого бога в совершенно готовом виде. И таким образом была подготовлена почва, на которой у евреев переработка столь же вульгаризированных филоновских представлений могла создать христианство, а, будучи уже создано, христианство могло быть воспринято греками и римлянами»^[2].

Этот иудейский, исключительно национальный бог Яхве, по расследованию тогдашних критиков религии и по заключению Маркса и Энгельса, являлся богом монотеистической философии и монотеистической религии (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2, т. 1, с. 579–580). Вот это заключение Маркса и Энгельса: «Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных. В начале истории объектами этого отражения являются прежде всего силы природы, которые при дальнейшей эволюции проходят у различных народов через самые пестрые и разнообразные олицетворения. Этот первоначальный процесс прослежен при помощи сравнительной мифологии – по крайней мере, у индоевропейских народов – до его первого проявления в индийских ведах, а в дальнейшем своем развитии он детально исследован у индусов, персов, греков, римлян, германцев и, насколько хватает материала, также у кельтов, литовцев и славян. Но вскоре, наряду с силами природы, вступают в действие также и общественные силы… Фантастические образы, в которых первоначально отражались только таинственные силы природы, приобретают теперь также и общественные атрибуты и становятся представителями исторических сил. На дальнейшей ступени развития вся совокупность природных и общественных атрибутов множества богов переносится на одного всемогущего бога, который, в свою очередь, является отражением абстрактного человека. Так возник монотеизм, который исторически был последним продуктом греческой вульгарной философии более поздней эпохи и нашел свое уже готовое воплощение в иудейском, исключительно национальном боге Яхве». (т. 20, с. 328–329).

Коммунистам, отвергающим этого ветхозаветного бога, суждено было пойти к светлому будущему иным, «атеистическим» путем.

* * *

Философской основой марксистского «атеизма» стал материализм Фейербаха. Фейербах пришел к выводу, что образ Бога – это отчужденная духовная сущность самого человека, представляемая как самостоятельное божество. Объявив господствующее христианство вредным и реакционным, парализующим стремление к преобразованию мира, Фейербах провозгласил вместо религии любви к Богу религию любви человека к человеку: человек человеку Бог. Человечество будет освобождено посредством любви.

По признанию Энгельса, Фейербах «серьезно исследует только одну религию – христианство, эту основанную на монотеизме мировую религию Запада, и показывает, что христианский бог есть лишь фантастическое отражение человека» (т. 21, с. 292–293). Таким образом, Фейербах отождествил Дух Божий с духом человека.

Работы Фейербаха оказали большое влияние на формирование марксизма и развитие материализма, «застрявшего в темной абстрактной гегельянщине». По словам Маркса, Фейербах основал истинный материализм и реальную науку (т. 42, с. 154). Энгельс писал: «Заклятие было снято… воодушевление было всеобщим… Все мы стали фейербахианцами… Истинные социалисты Германии ударились в любвеобильную болтовню».

Но действительность было далека от религии любви. Атеизм буржуазного общества принес с собой «евангелие маммоны», по выражению английского философа Т. Карлейля. «Мы отбросили, – писал Карлейль, – религиозность средних веков, не получив ничего взамен… Но так как место старой религии не могло оставаться незанятым, то мы получили вместо нее новое евангелие, соответствующее пустоте и бессодержательности века, – евангелие маммоны».^[3] Энгельс тоже называл новое атеистическое мировоззрение буржуазии «теологическим мировоззрением, которому придали светский характер»: «Религиозное знамя развевалось в последний раз в Англии в 17 веке, а менее 50 лет спустя новое мировоззрение выступило во Франции уже без всяких прикрас, и это юридическое мировоззрение должно было стать классическим мировоззрением буржуазии. Это было теологическое мировоззрение, которому придали светский характер. Место догмы, божественного права заняло государство. Экономические и общественные отношения, которые ранее, будучи санкционированы церковью, считались созданием церкви и догмы, представлялись теперь основанными на праве и созданными государством» (т. 21, с. 495–496).

Отстаивая материалистическое мировоззрение, фейербахинец Энгельс вступил в полемику с Карлейлем. В его отповеди Карлейлю резко подчеркнуто различие между буржуазным атеизмом и марксистским «атеизмом», а также во всей полноте отражена реакционность господствовавшего тогда христианства, о котором мы имеем возможность получить представление из уст его современника. Предоставим слово Энгельсу: «…В настоящий же момент Карлейль считает, что все бесполезно и бесплодно, пока человечество упорствует в атеизме, пока оно снова не обрело своей „души“. Не в том смысле, что следовало бы восстановить старый католицизм во всей его активности и жизненной силе или хотя бы только сохранить нынешнюю религию… Мы уже видели, что Карлейль называет атеизмом не столько неверие в личного бога, сколько неверие во внутреннюю сущность вселенной, в ее бесконечность, неверие в разум, разочарование в духе и истине… Весь его образ мыслей по существу пантеистический…