Тело ее не тосковало по нему, и она понимала, почему это так: оно не жило какой-то отдельной жизнью, ее тело, оно было и с разумом ее, и с душой – одно, общее. И если в душе ее и разуме нет привязанности к мужчине, то как может тянуться к нему ее тело? Не может оно к нему тянуться и не тянется. Ей всегда казалось странным и каким-то непристойным утверждение, что секс будто бы нужен для здоровья. Не корова же она, не собака, чтобы относиться к этому таким физиологическим образом.