Цитаты из книги «Буду твоей Верой»

– А суп? – оборачивается Бестужев. Ась? Какой суп? На плите действительно стоит огромная кастрюля с супом, да вот только я не думала, что Егор его будет есть, поэтому и не предложила. Я привыкла, что Ромкина друзья никогда не едят первое, уплетая все мамкины котлеты за обе щёки, а этот вдруг суп просит. Ну суп, так суп! Наливаю добротный половник горячего, опускаю тарелку на стол и присаживаюсь на соседний стул. Я не успеваю пожелать приятного аппетита, когда чашка Бестужева из-под супа оказывается идеально пустой. Так и замираю с поднятой вилкой в руке. Он, что, победитель конкурса едоков на скорость? – Быстро же ты с ним справился, – без задней мысли, восторгаюсь здоровым мужским аппетитом. – Как будто лет сто не ел, – хохочу. – Ну не сто, – пожимает плечами. – Лет тринадцать точно.

Внутри вспыхивает лампочка, но это не от того, что завтра мы снова проведём время вместе, нет. Я выполняю часть нашего уговора! Только поэтому я радуюсь, да!

Кажется, неловкость ощущаю только я. – Эм-м… ванная здесь, – приоткрываю дверь, – и туалет тоже. У нас ванная и туалет – вместе. Совмещённые. Там унитаз, а здесь раковина… Что я несу? Я ведь была умной девочкой, пока не влю… пока не встретила вот этого ухмыляющегося спортсмена! – Спасибо, я понял. Думаю, разберусь, – снисходительно произносит Бестужев и скрывается в ванной. Бью себя по лбу и разворачиваюсь. Ну и дура!

– Хорошо, – усмехаясь, соглашается Бестужев, – в следующий раз подготовлюсь основательнее! Банкой мёда не отделаюсь! – и оба друг другу улыбаются так, будто разговаривают на языке, понятном только им двоим. Это что ещё такое? Я тут, ау! И что значит – в следующий раз? Будет и следующий?

Стоя у подъезда, обнимаю баночку с мёдом. – Ну пока, Пух? – шепчет Бестужев. – Пока, – не хочу расставаться. И снова стоим. Минуту, две… десять… – Вера? – слышу голос мамы. – А вы чего тут дырки в друг друге протираете? Здравствуйте, молодой человек! – Добрый день! – не тушуясь, здоровается парень.

Не задумываясь, бросаюсь парню на шею и чувствую, как крепкие руки меня ловят и начинают кружить. Обнимаю широкие плечи, и наши глаза встречаются: его – тёплые-тёплые, мои… влюблённые?

Откуда-то из глубин своей души я слышу тихую музыку, тоненькими колокольными перезвонами щекочущую прямо под рёбрами. Чувство щемящей нежности трогает моё сердце мягкой лапкой котёнка. И мне хочется кричать слова благодарности, но не за угощения, а за то, что он просто такой, какой есть. Лёгкая грусть сковывает горло, и я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать от того, насколько дико мечтаю его обнять, прикоснуться к этому печальному лицу руками, а больше губами… к губам.

Поцелуи… Как не стыдно это признавать, но я их помню, каждый. Особенно третий, стоя под козырьком моего подъезда, когда мы не в силах были расстаться.

– А я, кажется, влюбился, – обречённо вздыхает Ромыч. Вот те здрасте! Хлопаю глаза, уставившись на брата. Его откровения удивляют. Никогда мы с ним не обсуждали личные темы, а тут, вон, оказывается, что. – А как ты это понял? – уточняю. Брат задумывается, а потом с нескрываемой печалью произносит: – Я чувствую, что она не такая, как все. Просто знаю, – смотрю на парня и не верю, что это мой бестолковый брательник говорит. – Рядом с ней я превращаюсь в дурака, и мне хочется постоянно улыбаться. Говорю всякий бред, понимаешь? Кажется, понимаю… Его слова что-то царапают внутри, заставляют задуматься и испугаться своих мыслей.

– Я не мог понять, чем ты пахнешь, – опускает лицо к моему, проводит тёплым носом по скуле и делает глубокий, жадный вдох. – А сейчас понял – сдобная булочка с яблоками. Ой, мамочки…