Вещи существуют, и это значит, что что-то пошло крайне неправильно, что-то, что мы называем творением, это нечто вроде нарушения равновесия, космической катастрофы, что вещи существуют по недоразумению. И я даже готов пойти до конца и заявить, что единственный способ сопротивляться этому — это взять ответственность за недоразумение на себя и пойти до конца. И у нас есть имя для этого. Это называется любовью. Разве любовь не есть разновидность нарушения космического равновесия? Меня всегда возмущала эта идея вселенской любви, «я люблю весь мир». Мне не нравится мир. Я не знаю, почему… По существу, я где-то между «я ненавижу этот мир» и «я безразличен к нему». Но вся реальность, она просто существует. Это глупо, но она просто есть. И мне она безразлична. Любовь для меня — в высшей степени насильственный акт. Любовь не есть «Я люблю тебя целиком». «Люблю» означает: я выбираю что-то, а это — снова то самое нарушение равновесия. Даже если это что-то — просто маленькая деталь, хрупкая единичная личность. Я говорю: «Я люблю тебя больше, чем что-либо ещё». В этом достаточно формальном смысле любовь есть зло.