Отзывы на книги автора «Андрей Колесников»

Вся жизнь одним движением сброшена со стола.
Остается только подбирать ее осколки.

Дисклеймер: Это не Андрей Иванович Колесников из "Коммерсанта", невероятно талантливый президентский летописец, который под санкциями. Это Андрей Владимирович Колесников из "Новой газеты", признанный иноагентом - просто чтобы не путать с почти полным тезкой. В Редакции Елены Шубиной вышла его книга, которая не может не заинтересовать книжных людей, которых исчезающе мало, но все-таки мы есть.

"Попасть в переплет" - сборник эссе о книгах, о писателях, о чтении и читательской эволюции с дополнительным подзаголовком "Избранные места из домашней библиотеки". Это очень небольшие по объему тексты, от двух до пяти страниц (буквально по Чуковскому), собранные в достаточно объемный томик. Интересно, познавательно, узнаваемо - под большинством книжных историй и впечатлений я подписалась бы. С поправкой на ветер гендерных ролей и незначительной - разницы в возрасте. Потому что эта разница у нас тоже незначительна, но, как выясняется, все-таки влияет на восприятие.

Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак - великая четверка поэтов русской литературы первой половины ХХ века, философский пароход, поэзия Арсения Тарковского и кино Андрея Тарковского, перестройка Михаила Горбачева, попытки не допустить использования своих изобретений в военных целях Андрея Сахарова, Андрй Вознесенский и Евгений Евтушенко. Твардовский и самиздат, интересный серьезный анализ толстожурнальной литературы и ее влияния на умы и сердца советских людей.

Много о кинематографе, тотчас захотелось посмотреть или пересмотреть непонятое в виденном прежде авторском кино. Немного, но замечательно интересно о спорте. О зарубежной литературе меньше, чем о русской, но везде доброжелательно. Для меня было важно услышать то, что он говорит о Марине Цветаевой, до книги Колесникова я была среди тех, кто во многом винил ее. Вообще, на великое множество значимых фигур отечественной культуры "Попасть в переплет" меняет взгляд. Не радикально, но в сторону большего понимания. И отдельное горячее спасибо автору за Мераба Мамардашвили, который моя большая любовь, и о ком он говорит с таким огромным уважением.

Интересная и мудрая книга, познавательная в лучших традициях просветительских лекций и по-журналистки острая.

Сборник этот можно читать как мемуарно-ностальгические заметки о семье и о сохранившейся от нескольких поколений библиотеке. Об интеллигентной московской семье с еврейскими корнями, где каждый из членов так или иначе вписался в жизнь эпохи (и некоторые — в номенклатуру советской власти)... Можно читать как мысли и рефлексии думающего и начитанного человека, юриста, политолога и журналиста, бывшего шеф-редактора в газете, которую у нас в сегодняшней России запретили, — заметки на полях прочитанного и пройденного (как сквозь призму литературы ХХ века, так и сквозь призму советской и нынешней российской действительности).

А можно ещё прочитать этот сборник как примечательные комментарии к ушедшему советскому времени, где смешалось так много высокого и низкого, талантливого и бесталанного, столько надежд на изменения и горечи разочарования. Словно листаешь старый альбом, где писатели и поэты, сломленные и гонимые, пережившие и лагеря, и травлю... воскресают и оживают — звучат во весь голос и что-то важное, ценное произносят сквозь время для нас сегодняшних.

«Получая другую премию — Нобелевскую, Бродский, главный персонаж из "волшебного хора" любимцев комаровской затворницы, квалифицировал себя как "сумму теней". И назвал фамилии пяти поэтов, без которых он "не стоял бы здесь": Фрост, Оден, Мандельштам, Цветаева, Ахматова. Он уехал из страны, которую не хотела покидать Ахматова, и в каком-то смысле получил Нобелевскую премию за неё»

Пастернак и Цветаева, Мандельштам и Ахматова, Набоков, Окуджава... От 1920-х и 1930-х к 1960-м, от сталинских репрессий к хрущёвской "оттепели" — мы проходим вместе с теми, кто отражал в своём творчестве жизнь и боль людей, явился их голосом. История Твардовского и журнала «Новый мир», первых публикаций А. Солженицына, надежд на издания запрещённых поэтов и писателей, самиздат и тамиздат... Шестидесятники и непростые отношения с властью... Аксёнов, Галич, Евтушенко, Вознесенский... И как много перекличек с настоящим, сколько прозрений было там, в те времена. И ещё раньше, в 1920-е, "философские пароходы" и "философские поезда", русская эмиграция и их сборники, журналы, издательства...

Андрей Владимирович показывает срез эпохи через историю диссидентства, через те немногочисленные голоса, посмевшие сказать правду. О том, как важно помнить и как эта память должна оградить нас от ошибок. О гражданственности и осознанности выбора. Кого-то может смутить несколько менторский тон в некоторых частях заметок и эссе. Но, судя по всему, мы так и не научились на своём прошлом.

Отец и сын Тарковский, Мамардашвили, Трифонов и Шпаликов, советские хоккеисты, советские режиссёры... В библиотеке Колесниковых можно встретить разную литературу, в том числе и на польском. Статьи о Кшиштофе Кислёвском, об Ингмаре Бергмане, Михаиле Жванецком, Орхане Памуке и Филипе Роте... Я не мог оторваться от этих таких живо и лаконично написанных портретов.

Замечательный литературно-публицистический, местами очень личный, местами весьма политически и социально острый сборник для интеллектуального чтения, где вы можете встретить уже знакомые лица и события, а ещё почувствовать запах, ощутить фактуру и разглядеть обложки давно вам близких изданий (или познакомиться с редкими экземплярами). В любом случае это будет интересно и, надеюсь, побудит оглядеться и задуматься о самом важном. (Отметил для себя множество цитат и отрывков).

Обязательно читайте!

«Набоков так и не решился приехать на родину туристом, даже тогда, когда это стало возможным. Едва ли, живи он в наши дни, он удостоил бы своим визитом сегодняшнюю Россию, где, как сказано в его стихотворении 1944 года "О правителях", снова путают понятие власти и понятие Родины. И где так и не выполнено политическое завещание великого писателя и либерала: "Портреты главы государства не должны превышать размер почтовой марки"»

Книга - размышление об истории, советской эпохе, истории авторов, живших и творивших в непростые времена - пропитанная любовью к книгам (мне со страниц передавались ощущения этих библиотечных томов, запах, текстура обложек...)

Взгляд на историю (и попытка заглянуть в будущее) через призму книг. Теплые воспоминания о томах домашней библиотеки, собираемой поколениями семьи.

Книга - повод для размышлений, взгляд на историю в разрезе судеб писателей, режиссеров.

Я, признаюсь, не был знаком с историей преобразований в России 90-х годов, эта тема всегда преподавалась скомкано и вкратце (и теперь понятно, почему). Эта книга послужила для меня своего рода учебником – увлекательно написанным, с большим количеством деталей, не без личных оценок, но дающим масштабную картину того, что, как и почему происходило в стране.

Выбор личности Егора Гайдара как связующего звена всего повествования крайне удачен – именно он был главным архитектором реформ (не зря реформы названы его именем). Россия в 1991 году нуждалась в коренном переломе, решительном и стремительном, и только человек такой силы, как Гайдар мог взять отвественность за столь серьёзные меры.

Вскоре после начала реформ Егор Тимурович начал понимать, что ни он, ни его реформы не будут приняты, но делал всё, чтобы объяснить, что по-другому сделать нельзя. Его политические оппоненты демонизировали его, при том что отвественность на раздрай в экономике лежит на их плечах. Гайдару оставалось только одно – терпеливо, внятно и просто объяснять сложное перед любой публикой – перед простыми гражданами, на ожесточенных дебатах в Верховном Совете (а потом в Думе), перед Черномырдиным (который, к счастью, понимал, что к Гайдару нужно прислушиваться) и Ельциным (который, увы, часто дистанцировался).

Егор Тимурович был исключительным человеком. Человеком исключительных знайний и эрудированности. Человеком исключительной плодотворности и трудолюбия. Гайдар исключительно прекрасно чувствовал время и умел прогнозировать последствия многих решений (и в 2022 году, мы, увы, только убедились в этом).

В 2022 году, в котором мир, созданный Гайдаром, всё ещё работал. И не смотря ни на что, продолжает существовать.

Отношение к Егору Гайдару в нашей стране не просто противоречиво — оно очень отрицательно: тому доказательство социологические опросы, где респондентам задавались вопросы о том, как они относятся к рыночным реформам 90-х годов и к Егору Тимуровичу персонально. К сожалению, большинство категорически относятся и к первому, и ко второму вопросу.

А Егор Тимурович — герой современной России. Непонятый интеллигент, который отдал все ради того, чтобы у тех критиканов, которые смеют раскрывать свой рот в порыве гнева на такого великого человека. Я всегда привожу один тезис против этих высших разумов, которые смеют критиковать Гайдара, — «согласились бы вы проводить те преобразования, на которые пошел Егор Гайдар?». Большая часть этих гениев окажется в ступоре, как и было в 1991 году, когда никто не хотел идти на расстрельную должность — быть лидером рыночных реформ, которые были необходимы России, без которых нашей стране сулили лишь голод, разруха и Гражданская война. Никто, кроме Гайдара, не согласился проводить эти реформы. Этому человеку за его самоотверженность нужно ставить памятники по всей стране — как раз вместо того деда, которому стоят памятники чуть ли не в каждом городе, и который как раз вверг нашу страну в голод, разруху и гражданскую войну.

Гайдар — пример честного и самоотверженного политика, который был одарен во всех смыслах. И благодаря его образованности наша страна добилась больших успехов в экономике в нулевые годы — к слову, очень часто «эксперты» этот рост приписывают людям, которые не приложили к этому ни грамма труда, а просто оказались в нужное время в нужном месте. Правильно заметили авторы этой биографии — структурные реформы имеют большой временной лаг — то, что делали несколько лет назад, инертно отражается сейчас. Так было в 90-е годы, когда бездействие советской власти привело к краху «сверхдержавы», за что у нас принято обвинять Гайдара и его команду, а не тех, кто рулил страной за десять лет до него и посадили ее на нефтяную иглу, а до кучи украв сбережения граждан (это тоже приписывают Гайдару, хотя в этом виноват Валентин Павлов).

Жаль, что такой великий человек ушел из жизни так рано и остался непризнанным героем. В Польше нашли ум и разум признать Лешека Бальцеровича — идеолога рыночных реформ — национальным героем. Когда-нибудь в России признают Гайдара. Я уверен.

Если биографию Б. Ельцина, написанную Б. Минаевым более 10 лет назад, можно рекомендовать к ознакомлению, то эта книга представляет собой гораздо меньшую ценность, она популяризирует уже и без того наиболее известное о Е. Гайдаре, имея цель лишь продвинуть пошире выборочные сведения и оценки через марку ЖЗЛ. По Ельцину лучшей биографией пока остаётся выходившая в серии "Жизнь замечательных уральцев", написанная очень осведомлённым коллективом Р. Пихои. Плюс серия книг Олега Мороза пока непревзойдённа. Ценность написанного Минаевым несколько упала после выхода "Личной жизни" Наины Ельциной, неопубликованные рассказы которой прежде активно использовал Минаев.

По Е. Гайдару первенство остаётся за "Революцией" Авена-Коха и "Егором" М.О. Чудаковой. Последней удалось какими-то немыслимыми усилиями выстроить действительно положительный образ Гайдара, удачно причёсанного, во многом вопреки Гайдару и благодаря самой Мариэтте Чудаковой.

Минаев и Колесников - авторы куда более идеологически слабые. Вместо того чтобы хоть ученически пройти по стопам Чудаковой, они немилосердно губят образ Гайдара последовательностью одобрения всех его неприглядных действий в области самоубийственной либеральной войны с национальной культурой, религией и историей. Всё что заслуженно заставляло многих антикоммунистов ненавидеть Гайдара и его единомышленников в 90-е здесь прямо выволочено на 1-й план. Что сводит на нет любое положительное значение книги.

Совершенно напрасно авторы лишний раз ударились в генеалогию Гайдара, которую следовало поскорее отсечь, чем копаться в ней, тем более, чем стараться на каждом шагу оправдать и Гайдара-деда, и Гайдара-отца, и всю советскую интеллигенцию. Что вынуждает авторов переходить и на сторону кровавой революции 1905 г. и 1917 г. со всеми идеологическими последствиями такого выбора. Ту и другую революцию соавторы знают примерно по Зыгарю, т.е. ровно никак, уровень современного либерального "Краткого курса" позорнейший. Книга получается несуразно нелогичной: оправдания подавления советского мятежа 1993 г. никак не состыкуются с интеллигентским негодованием от спасительного разгрома гораздо более преступного и массового красного террора 1905 г. царскими властями. Минаев здесь сам себя топит.

Из полезного после прочтения можно припомнить только список десятка лидеров Зюгановско-Прохановского ФНС 1992-93 с пометками около каждого: либо красный, либо розовый. Пара сомнительно белых таковыми в действительности могут не считаться.

1996-й отмечен очередной зыгаревщиной. Минаев признаёт, что все уроки, какие сообща вынесли либералы из идеологического поражения в схватке с большевиками в 90-е, теперь сводятся к тому, что надо было дать Ельцину проиграть выборы Зюганову. Тогда у нас настало бы светлое демократическое будущее. Со сменяемостью власти. А что сменяемость в пользу Зюгановых, так это не страшно, лишь бы поскорей менялась. Гениальность развития мысли отечественного либерализма потрясающая. Зато тут нельзя отказать Минаеву и Колесникову в последовательности одобрения революции 1917 г.

Эта книга оказалась попыткой автора под видом повествования о книгах рассказать о своих политических взглядах и неприятии любой власти, кроме горбачёвской. Будучи журналистом и грамотным человеком, автор игнорировал многие факты в пользу того, чтобы гнуть свою линию и навязать своё  мнение, именно поэтому я ставлю 1/5 книге.

Начало книги изумительное. Потому что ты узнаешь своё время, своё детство, свою счастливую жизнь. Но потом я натыкаюсь на фразу, которая меня удивляет:

"Я цепляюсь за библиотеку как за доказательство своей жизни и жизни своей семьи. Если раньше, до катастрофы 24 февраля, ностальгия была светлой и радостной, то после “несчастья” она стала знаком безысходности. Зря несколько поколений жили, работали, вносили свой вклад в культуру – всё это никому не нужно."

Откуда такие мысли у читающего, образованного человека? Ведь всё совсем наоборот и та культура, на которой мы выросли как раз и становится сейчас опорой, основой для восстановления того, что мы умудрились сами разрушить, нет?

Мысль о неправильной жизни страны, о неправильных решениях власти красной нитью пройдёт через всю книгу, касается ли это сталинских времён, хрущевских или нынешних. Книги- только повод поговорить об этом, намекнуть жирно на параллели, как, например, в главах про Томаса Манна (про отмену культуры, языка, "Германию злую и Германию добрую").

После выпадов на страну, что всё не то и не так, ощущение тепла и ностальгии пропало. Далее пошли главы про книги, но с политическим окрасом, с постоянным возвращением к теме репрессий и Сталина, со сравнениями и параллелями времён "сталинской тирании" и нынешним временем. С однобоким выбором имён, кто был против советской власти, так или иначе пострадал или уехал из страны.

Поразили и домыслы. Автор берёт событие, цитату и интерпретирует, будто утверждает своё мнение, преподнося как факт. Но это всего лишь мнение, интерпретация, ничем не доказанные и для книги это недостаток, а не достоинство. Примером могут служить многие главы: "Поэт и "менеджер" об Анне Ахматовой, глава "Уроки польского", "Сердце народа- в заднице СССР", "Бумеранг 1968-го", да все не перечислить.

Именно это сильно портит книгу, на мой взгляд. Потому что читать хотелось о книгах, где мы, читатели, чаще можем быть согласны с автором, друг с другом, у нас могут быть общие воспоминания, узнавания, а вот в политике мы и меньше разбираемся, и чаще спорим. Читать книгу тому, кто любит Россию и не приветствует либеральную политику, становится трудно именно из-за постоянных политических намёков, оценок, осуждений. Пусть лучше выводы сделали бы сами люди, зачем навязывать своё (не факт, что верное) мнение? Если человек жил в советское время в России и начинает в книге любого жанра ругать свою страну, обвиняя в чём ни попадя, для меня это равнозначно поступку человека, который считает свою маму недостаточно хорошей и красивой и на этом основании хает её, нахваливая соседскую. Суть та же. О чём можно говорить с человеком, который приравнивает Родину и власть чиновников и кроме них не хочет замечать остальной жизни? Писатель тем и отличается от обывателя, что должен объективно изложить события, факты, назвать имена, а выводы делает уже читатель. Не надо думать за читателя, навязывая ему свою "единственно верную" точку зрения.

Часть книги автор посвятил кино, культовым фильмам. Привязав это к наличию в домашней библиотеке  киносценариев. Но, опять же, интересная и благодатная тема была окрашена в политические краски и осуждение нынешнего времени.

В общем, из книги мне понравилось только начало, где было рассказано о своей семье, о значимых книгах из семейной библиотеки. Дальше шли стандартные рассказы о писателях и все эти факты можно узнать из любых других книг и статей. Хотелось же обзора собственной библиотеки, рассказов из собственной семьи, а не про "вообще". А рассказов о семейной библиотеке было слишком мало.

Приведу пару цитат, а вы сами решайте, это книга о писателях, о переплётах семейной библиотеки или о политике, о политическом "переплёте" и автор намеренно путает читателя фразеологизмом:

"Один пошляк несколько лет тому назад горячился: мол, Высоцкий, будь он живой, был бы “с нами”. С кем “нами” – понятно. С “нашими”, с Путиным, с властью. С нынешними диссидентами не совпал бы стилистически, эстетически и уж тем более этически. Это гораздо более глубокое несовпадение, исключающее принятие художником высокого звания “доверенного лица кандидата в президенты”. Тема эта гораздо глубже, чем поверхностное “С кем вы, мастера культуры?”

"Российское общество сильно дезориентировано и деморализовано – с ним Тарковскому было бы не по пути. Оно перестало смотреться в зеркало, испытывать ностальгию по действительно важным вещам, а не по химерическому величию державы, и совсем уж оно избегает жертвоприношения ради достижения возвышенных целей (если, конечно, это не “смерть за царя”). Мы превращаемся в зону, куда не всякий сталкер может проникнуть. Тарковский был режиссером сознательно пафосным и морализирующим, но этот пафос и морализаторство не были пошлыми – что с ними и происходит, когда они вдруг превращаются в “скрепы” и “традиционные ценности”.

"Когда на мир обрушилось 24 февраля 2022 года, Тарковский вдруг стал оглушающе злободневным. Андрей Горчаков, герой Олега Янковского в “Ностальгии”, проходил через бассейн с зажженной свечой ровно с этой целью – спасти мир. Нелепые жертвоприношения, но разве не в большей степени нелепо ставить мир на край катастрофы из-за мелких амбиций? Вот и приходилось Доменико из “Ностальгии” сжигать самого себя, Горчакову из того же фильма идти со свечой через бассейн, господину Александру – спать со служанкой Марией ради всеобщего спасения."

Несмотря на то, что книга меня разочаровала, я благодарна автору за знакомство с некоторыми писателями советской и постсоветской эпохи, кого я точно не читала, но теперь заинтересована и несколько книг внесла в свой список чтения.

Андрей Колесников публикует мемуары своего отца, работника ЦК партии Владимира Колесникова, и дополняет их собственными комментариями. Пытаясь понять, из чего состояла его жизнь, через нее надеется понять и самого себя. Чтец Александр Аравушкин никак не разделяет голоса того и другого, в аудиоверсии это единый текст: один и тот же герой то рассказывает о своей жизни в первой половине XX века, то вдруг перескакивает во вторую — слушатель понимает это только по деталям, которые вдруг начинает упоминать рассказчик. Сначала это сильно дезориентирует, но где-то на третьей главе попадаешь в ритм смены одного текста другим и начинаешь уже без всяких подсказок понимать, когда говорит отец, а когда — сын.

Колесников-старший работал юристом еще при Сталине, проявил себя как ответственный исполнитель, уже тогда стал продвигаться по карьерной лестнице и в конце концов дорос до ЦК КПСС. Для сына он часть системы, и через него Андрей пытается понять, что та собой представляла, как была устроена, что позволяло ей работать, что мотивировало людей, державших ее на своих плечах. Колесников-младший словно обращается к своему опыту работы в Верховном суде РСФСР и разбирает очередное дело, в котором ему нужно вынести приговор всей системе, и особенность дела в том, что он судит и своего отца, жизнь которого прошла у него перед глазами и до сих пор не было повода его в чем-либо упрекнуть. Но даже вновь открывшиеся обстоятельства не заставляют его перейти целиком и полностью на сторону обвинения. Потому что в конце концов ему придется обвинить не только отца, но и самого себя.

Чем пристальнее Колесников-младший вчитывается в мемуары Колесникова-старшего, тем явственнее видит в нем и его судьбе черты, которые их роднят. Есть случаи, когда сын сам вызывается ответить за отца.

Увидеть человека за публичной фигурой не такое простое дело. На мой взгляд, авторам удалось раскрыть личность Егора Гайдара, которого судьба много раз ставила перед непростым выбором, от которого зависели судьбы миллионов людей. И как, не один раз делая этот выбор, он остался человеком.

Повествование неровное, порой рваное, но, тем не менее, шаг за шагом, год за годом отслеживает путь Гайдара в разных обстоятельствах и в разном окружении. Миллионы его проклинают, миллионы восторгаются, но то, что он был выдающейся личностью, смог провести экономику рухнувшей страны по грани, не дав скатиться в хаос братоубийственной войны - неоспоримый факт. Повезёт ли России ещё раз с таким уникальным человеком - бог весть...