Цитаты из книги «Жанр, который мы потеряли. Очерк истории отечественной научно-популярной литературы»

Но вот Майя Петровна Сенкевич категорически настаивает: «Не относится к собственно научному стилю научно-популярная и научно-фантастическая литература. В этих видах литературы используются элементы и научного, и разговорного, и публицистического стилей, а также стиля художественной литературы».[12]

Соответственно типы научных текстов, согласно Чернявской, представлены в следующем наборе:академические (научно-теоретические), «реализующие собственно исследовательские цели и вербализирующие новое научное знание»;научно-информационные;научно-критические;научно-популярные, «создаваемые с целью массового распространения, популяризации определенных научных сведений»;научно-учебные, «связанные с дидактическими целеустановками, т. е. создаваемые специально для учебных целей…»[11].

«Конкретная разновидность текстовых произведений, объединенных общей целеустановкой, сходными композиционными формами и тематической одноплановостью, называется при этом жанром. Выделяются соответственно жанры (жанры речи), монография, статья, доклад, реферат, резюме и др.», – так определяет подобный принцип систематизации и Валерия Чернявская.[9]

«Жанры научно-популярной литературы пока еще недостаточно изучены и неполно описаны», – подчеркивает известная украинская исследовательница Г.Н. Шведова-Водка.[

«Типология – это та область лингвистики текста, в которой на сегодняшний день не существует однозначной общепринятой точки зрения на основания выделения отдельных типов/ классов текста, т. е. отнесения текстов к тому или иному таксономическому разряду», – подчеркивает доктор филологических наук Валерия Чернявская.

«Популярные книги никогда научить не могут», – вынес свой приговор в середине XIX века великий Майкл Фарадей.

«Популяризация науки равносильна умалению божества».Высказывание это приписывается некоему итальянскому ученому и принадлежит уже далекому XV веку. Веку, когда только-только обозначился первый абрис того, что лет через двести превратится в науку, как мы ее понимаем сегодня – в экспериментальный прежде всего способ познания окружающего мира.