Глава третья. Как отличить кока от капитана и пирата от пирата

Пару часов спустя сидели мы возле костра на лесной поляне. Огонь согревал руки и душу, изгоняя тревожные мысли и воспоминания о пережитых опасностях. Вокруг, то и дело роняя деревья, паслись проголодавшиеся кастороиды. Стокеш с видимым облегчением снимал тесные доспехи. Крюк одобрительно хлопнул его по плечу.

– А ты, дохтур, ничего такой… Прям – ух!.. Морской ястреб!.. Красиво их там всех залечил.

– Доктор, а вы точно не вампир? – спросил я. – Иначе откуда у вас такие сверхъестественные способности?

Стокеш засмеялся.

– Естественные способности. Более чем. Естественнонаучные!.. Скучно ж без пациентов сидеть. Вот я в рамках исследовательского проекта по анатомии этот доспех и усовершенствовал. Пружины да система рычагов в суставах… Обычная биомеханика, ничего особенного. Кабы знал, что мне в этом и правда бегать придётся, на размер больше сделал бы. Не таким обтягивающим.

– Так и теперь что? Получается, мы вас без жилья и работы оставили.

– И очень даже замечательно получается. Вы, друзья мои, разбередили в душе моей прекраснейшие воспоминания… Тёплое море, ласковое солнце, склонившиеся к воде пальмы, тропические болезни, от которых ещё не изобрели лекарства, неизвестные науке свирепые звери, что скрываются в джунглях, наиядовитейшие змеи, чей укус грозит мучительной смертью, поразительные образцы колотых, рубленых и огнестрельных ранений на каждом шагу… О, как же я скучал по Сан-Януарио!

– Это, выходит, вы с нами ехать собираетесь?

– И да, и нет… Сперва нужно кастороидов пристроить, они с деревянными кораблями не очень хорошо сочетаются. Я, собственно, давно уже собирался в Амазонию их отвезти. Лесов там столько, что на съеденный десяток-другой квадратных миль никто и внимания не обратит. Да и книг – а, значит, и лишних соблазнов – нету. Вернее сказать, книги-то есть, но не бумажные. Тамошние племена их на шаманов-чтецов записывают.

– Ну а ты как? – я повернулся к Патрику. – Точно уверен?

– Знаете, пока сюда ехали, я всё размышлял… – он неотрывно смотрел на огонь, словно тщился прочитать в нём нужные слова. – Не могу сказать, что пиратство так уж меня прельщает… Уж извините… Но никогда раньше я… Там, в деревне… Не чувствовал себя частью чего-то большего. Частью команды. И если для этого требуется стать пиратом… Пусть будет так. Пусть меня называют Патрик Чёрная Борода. Я готов.

С трудом подавил я улыбку. Крюк заржал так, что едва не свалился в костёр. Стокеш же мягко сказал:

– С точки зрения возрастной физиологии, полное отсутствие лицевой растительности до определённого момента – явление широко распространённое и представляет собой вариант нормы. Не стоит по этому поводу волноваться.

– Вот я и говорю, – отвечал Патрик с достоинством. – Как начнёт расти – так уж непременно чёрная будет.

Теперь, верхом на кастороидах, передвигались мы значительно быстрее и уже к исходу недели добрались до…

– Сан-Януарио? – спросил я.

Многоэтажные фахверковые дома из стекла и камня окружали нас со всех сторон. Дым заводских труб непроницаемым облаком висел над головой. Строго одетые неулыбчивые люди деловито и озабоченно сновали по улицам. Из дверей трактиров доносился запах сосисок и квашеной капусты.

– Тигровая акула загрызи, что у тебя было по географии, двоечник? – сказал Крюк. – Когда, по-твоему, мы океан пересечь успели? Это Люфтхансбург, тут у нас пересадка.

Здесь наши с доктором Стокешем пути расходились. Ему ещё предстояло отыскать для своих питомцев непрогрызаемые транспортировочные клетки. Мы же, тепло с ним распрощавшись, заторопились в порт. Лавируя среди безбрежных толп прибывающих и отправляющихся, с трудом протиснулись к кассе.

– Три билета до Сан-Януарио, – сказал Крюк барышне за толстым сабленепрорубаемым стеклом.

– Класс? Купеческий или паломнический?

– Дешёвый! – отрезал Крюк.

– Могу предложить новую экономичную компанию, но должна предупредить, что…

– Но-но, заткни фонтан! – Крюк погрозил ей крюком. – Знаю я эти ваши штучки. Лишь бы честного пассажира догола раздеть и на финансовое дно отправить. Цена!.. Вот всё, что меня интересует.

Билеты и впрямь оказались на удивление недорогими. Крюк тащил нас к выходу на посадку, наставительно приговаривая:

– Вот так-то, учитесь, юнги. С этими головорезами, что продажей билетов заправляют, ухо востро держать надобно.

– Они тоже пираты? – спросил Патрик.

– Хуже… Гораздо хуже. Бандиты настоящие. Банда Невидимой Руки. Стоит им углядеть прибыль, как они тут же расправляют плечи. И тогда нет такого преступления, на которое они не рискнули бы пойти, хотя бы и под страхом виселицы.

Мне тем временем не давала покоя одна тревожная мысль.

– Слушай-ка, Крюк… Хорошо, пусть я и не могу похвастаться отличным знанием географии… Но всё же практически уверен, что в Люфтхансбурге нет моря.

– Моря нету?.. А с чего это ты, печень минтая тебя разрази, взял, что здесь должно быть море?

Он распахнул выходную дверь. Порыв свежего ветра ударил мне в лицо. Взору открылось ровное поле, сплошь уставленное воздушными шарами. Ряды их уходили за горизонт. Всех мыслимых размеров, самых немыслимых расцветок, стояли они в ожидании, взлетали, садились, принимали и выгружали пассажиров…

В корзине нашего шара, который не без труда отыскали мы среди прочих, уже сидел пассажир, совсем ещё – даже по нашим с Патриком меркам – мальчишка, худенький и огненно-рыжий.

– Что, первый раз летишь? – спросил Крюк, плюхаясь на скамейку рядом с ним. – Не боись, это не страшно… Ну, мне рассказывали, что не страшно… Не знаешь, когда уже отправляемся?

– А вы в Сан-Януарио, да?

Дождавшись утвердительного кивка, мальчишка встал, перегнулся через борт и одним движением отвязал канат, что удерживал шар на месте. Земля ушла из-под наших ног и начала стремительно удаляться.

– Стой!.. Куда?.. Ты что наделал?! – наперебой заорали мы.

Рыжий невозмутимо достал из кармана листок бумаги, разгладил его, прочистил горло и монотонно забубнил, водя пальцем по строчкам.

– Дамы и… гм… господа и господа, добро пожаловать на борт воздушного судна, следующего рейсом Люфтхансбург—Сан-Януарио. Наш полёт будет проходить на высоте… ну, это как повезёт… со скоростью ветра, в хорошем и плохом смысле. Продолжительность полёта зависит от метеоусловий. Капитан корабля и экипаж желают вам выжить.

– Где?! – вопил Крюк. – Где экипаж?.. Где капитан?.. Верни меня назад, на землю, проклятый малолетний убийца! Немедленно верни меня в этот прекрасный майский день на твёрдой почве!.. Майский день, слышишь, ты?! Майский день!..

– Пожалуйста, не орите и пристегните ремни, – мальчишка недовольно поморщился и ткнул себя пальцем в грудь. – Райан О’Брайен. Капитан О’Брайен. Экипаж – это тоже я.

– Извини… те, капитан, не хочу показаться невежливым… – сказал я. – Но сколько вам лет?

– Пятнадцать, конечно же.

– Протестую! – продолжал бесноваться Крюк. – Требую взрослого капитана!.. Опытного капитана!.. Старого капитана!.. С вот такой вот бородой!.. До пола!

О’Брайен покачал головой с видом человека, давно разуверившегося в умственных способностях окружающих.

– Объясняю для неспециалистов. Взрослый капитан – это толстый капитан. Толстый капитан – тяжёлый капитан. Тяжёлый капитан – это лишний вес. Лишний вес – увеличение стоимости перевозки. Вас что, когда билеты продавали, не предупредили, что мы экономичная компания?.. У нас все капитаны пятнадцатилетние.

Специалистом я себя не чувствовал и потому молчал. Патрик, судя по всему, об экономической теории воздухоплавания дискутировать тоже не намеревался. Чего нельзя было сказать о Крюке.

– Мошенники! Проходимцы! Это прямое нарушение прав потр…

Он не доорал, поскольку в рот ему, вынуждая зайтись в приступе кашля, угодил сгусток белого водяного тумана. Шар вошёл в пелену облаков.

– Полундра! Теряем высоту! – выяснилось, что О’Брайен умеет издавать не менее громкие вопли. – Сбросить балласт!

Он подпрыгнул и ловким движением сбил с Крюка треуголку. Величественно планируя, скрылась она в облаках за бортом.

– Ты что… себе… – Крюк от удивления даже успокоился.

– Вот. Так-то лучше, – О’Брайен тоже вернулся к прежнему тону. – И прошу заметить: если вверенному мне судну угрожает опасность, на правах капитана я имею право сбросить за борт любой балласт. Любой, подчёркиваю. Особенно слишком разговорчивый.

– Да я тебя сейчас самого, щенок!..

Крюк шагнул вперёд. О’Брайен безразлично пожал плечами.

– Как будет угодно. Если вы, конечно, способны управлять воздушным шаром самостоятельно.

Мы, не сговариваясь, посмотрели вниз. Крюк опасливо икнул, но продолжал хорохориться.

– Подумаешь, невелика наука… Вон, компас есть. Знай себе, на запад держи.

– Что ж, удачи в вашем безнадёжном предприятии. Именно для таких случаев наша компания использует конструктивно предусмотренную магнитную девиацию.

О’Брайен распахнул крышку нактоуза². Там, под самым компасом, толстыми цепями намертво укреплён был железный топор.

– Поправочный коэффициент, а следовательно – истинное направление, не знает никто, кроме капитана. В общем, решайте: хотите со мной в Сан-Януарио… Либо же без меня куда-нибудь в Африку. Или в Антарктиду, как получится.

Крюк с досадой плюнул, махнул рукой и опустился на скамью. О’Брайен удовлетворённо кивнул.

– Итак, господа и господа, наш шар благополучно набрал высоту. Если бы вы пристёгивали ремни, то теперь их можно было бы отстегнуть. Вскоре вы предложите экипажу лёгкие закуски и прохладительные напитки.

– Наоборот, нам предложат, – сказал Патрик. – Ну, мне так кажется… Извините…

– Нет-нет, всё верно, – О’Брайен в свою очередь растянулся на скамье. – Напоминаю, у нас экономичная компания. Согласно правилам перевозки – пассажиры кормят экипаж.

Крюка аж в воздух подбросило.

– Да чтобы я!.. Почтенный пир… эмм… торговец чёрным деревом!..

– Кок, – сказал О’Брайен, не поворачивая головы. – Или балласт. Или одно из двух.

И с этими словами рыжий негодяй сладко потянулся и закрыл глаза.

Дни сменялись ночами. Ночи превращались в дни. Далеко внизу, лавируя среди океанских валов, проплывали киты и галеоны. Вокруг шара, стрелами пронзая тучи и истошно вопя, реяли буревестники.

При ближайшем знакомстве капитан О’Брайен оказался не таким уж зловредным, как показалось сначала. Хотя еды в его тщедушное тельце помещалось на удивление много, но всем прочим блюдам предпочитал он ирландское рагу. Сложностью рецепта оно не отличалась, и уже вскоре все мы могли состряпать его из любых подручных ингредиентов. Наевшись же, О’Брайен принимался распевать «Увенчав себя зелёным клевером», а однажды попробовал исполнить для нас традиционный ирландский танец, что едва не привело к воздушной катастрофе, но внесло приятное разнообразие в монотонную скуку путешествия. Ближе всего капитан сошёлся с Патриком, которому подолгу рассказывал об искусстве воздухоплавания и способах навигации в облачных морях. Мы же с Крюком развлекались чтением рукописей из его сундучка. Благо содержалось в нём превеликое множество книжных новинок. Всякий раз, когда я порывался спросить, зачем ему понадобилось их переписывать и возить с собой, Крюк только шикал и выразительно указывал глазами на О’Брайена, которому, очевидно, тайны этой знать не следовало.

Но вот и настало то незабвенное утро, когда пробудились мы от крика. Кричал Патрик, и кричал он:

– Земля-я-я!..

Земля и вправду расстилалась перед нами как на ладони. Небольшой городок плавился в лучах жаркого солнца. В беспорядке лепившиеся друг к другу грязно-белые дома с черепичными крышами полукругом охватывали тихую голубую лагуну. Впрочем, о голубизне её можно было лишь догадываться, ибо поверхность воды скрывал под собой густой лес корабельных мачт. Высоко над мачтами, на склоне близлежащей горы, темнели камни старинного форта.

– Сан-Януарио, – с благоговением прошептал Крюк. – Великая пиратская бухта.

Мы с Патриком переглянулись. И в глазах его увидал я отблеск того же, что чувствовал сам. Страх. Удивительно дело: теперь, когда мечта моя лежала передо мной во плоти – стоит лишь протянуть руку, – я её больше не видел. Её заслоняло искажённое гневом – гневом ли?.. – лицо Дженни. «Питер Фаулз, ты – чёртов идиот!» Я решительно тряхнул головой, отгоняя наваждение.

О’Брайен принял деловой вид и вытащил из кармана знакомую бумажку.

– Господа и господа, наше воздушное судно готовится совершить крушение в порту Сан-Януарио. Температура за бортом плюс двадцать пять градусов по Цельсию, местное время – вечная сиеста. Капитан корабля и экипаж прощаются с вами и…

– Что-что готовится совершить?! – в ужасе переспросил я.

– Всё правильно, крушение, – Патрику явно нравилась возможность блеснуть полученными от капитана знаниями. – Они же бюджетная компания. Крушение входит в договор перевозки.

– Так делай что-нибудь, слышишь, ты, проклятый рыжий убийца! – заорал Крюк. – Ты же капитан, ты не можешь погубить собственное судно. Где тут экономия?!

– А я и не собираюсь губить. Судно, во всяком случае… Так, на чём я остановился?.. – О’Брайен сверился с бумажкой. – Ага, вот: экипаж прощается с вами и желает счастливого полёта. Полундра! Сбросить балласт!

Он дёрнул за какой-то рычаг. Дно корзины разверзлось. Несколько долгих мгновений ужаса – и мы барахтались в лагуне неподалёку от берега. Пожитки наши плавали вокруг. Я перевернулся на спину, выпустил изо рта струю воды и глянул вверх. Быстро набирая высоту, шар разворачивался и ложился на обратный курс. Сквозь шум ветра и волн доносились обрывки слов: капитан О’Брайен во всю глотку распевал «Увенчав себя зелёным клевером». Но слушать его мне было недосуг: набрав в лёгкие побольше воздуха, я нырнул и приступил к спасению камнем ушедшего на дно Крюка.

Разложенная на горячем песке одежда быстро высыхала. Сундучок Крюка обладал хорошо подогнанной крышкой, потому бумаги в нём пострадать от воды не успели. Зато ужасно пострадал – к счастью, лишь морально – их владелец. Пока мы с Патриком, выбиваясь из сил, буксировали его тушу к берегу, он нам об этом сообщил многократно и всеми возможными способами.