© Андрей Потапенко, 2022

ISBN 978-5-0056-8653-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Десять лет, что я работал над темой усадьбы Покровское-Стрешнево, принесли столь значительный объём информации, ранее совершенно неизвестной, что его хватает не на одну книгу.

Уже в изданную в 2019 г. работу («Покровское-Стрешнево: история, люди, события») вошла только, так сказать, историческая база повествования. Остальное по прихоти издателей вот уже третий год существует исключительно в электронном виде. Это и «Последняя подмосковная», значительную часть которой занимают архивные материалы по усадьбе второй половины XIX и начала XX века – о грандиозной реконструкции усадьбы при Е.Ф.Шаховской-Глебовой-Стрешневой, строительстве новых корпусов, ограды, проектах ещё одного храма, богадельни, а также об устройстве в мировую войну госпиталя для раненых воинов, и подробности бытования в послереволюционное десятилетие музея усадебного быта (вопреки традиционным представлениям, открытого не в 1925, а ещё в 1919 году и работавшего весьма плодотворно). Это и обширная хрестоматия исторических материалов «Стрешнево и Стрешневы», состоящая из трёх больших блоков – это мемуарные свидетельства очевидцев, включая работы самой Е.Ф.Шаховской, С.А.Толстой, А.Ф.Кошко, В.Б.Шкловского и др., выдержки из путеводителей по окрестностям Москвы конца XIX – первой половины XX веков, содержащие статьи об усадьбе и об организованном в ней музее, а также большой блок материалов по первому советскому киноужастику «Медвежья свадьба», которые наглядно эволюцию темы – от повести П. Мериме «Локис» через созданную на её основе пьесу А.В.Луначарского «Медвежья свадьба» к её киновоплощению и отзывам о фильме прессы 1920-х годов.

И это ещё не всё. За рамками всех этих работ остались ещё несколько важных глав. Во-первых, это путеводитель по разорённому дворцу (по состоянию на 2020 год) – глава, которую издатели хотели бы видеть в изданной книге, но по соображениям объёма автор предпочёл включить в неё другие материалы по усадьбе). Затем очерки о других московских владениях Стрешневых – прежде всего на Большой Никитской улице, которое подверглось варварской реконструкции под нужды «Геликон-оперы» Д. Бертмана, а также на Большой Дмитровке, Мясницкой и Большой Молчановке. Ещё две главы посвящены истории приселка Покровского-Стрешнева – Иванькова, включая неизвестные проектные материалы по строительству гидропарка в конце 1930-х годов, а также о храме Покрова Пресвятой богородицы, давшему название всей местности, с привлечением материалов из архивов реставраторов 1980-1990-х годов.

Все эти темы составили ещё одну работу – «Москва Стрешневых» – которая и предлагается вниманию читателей.

ГЛАВА 1. ИНФЕРНАЛЬНЫЙ ЗАМОК¹

Они провели ночь, сгрудившись вместе на полу огромного пещерного зала, в углу, где было меньше сквозняков. Спереди тянуло холодом. Вокруг царила безграничная, пустая темнота; все были подавлены огромностью высеченных в скале чертогов и бесконечностью разветвляющихся лестниц и переходов Мории. Самые невероятные рассказы, которые доносила до хоббитов смутная молва, меркли перед истинной Морией, страшной и дивной.

– Здесь, должно быть, работала прорва народу, – шепнул Сэм. – Если бы меня убедили, что гномы рыли землю быстро, как барсуки, и ухлопали на это лет так пятьсот, – тогда я поверил бы. Но это же не земля, это твёрдый камень!

И главное, зачем им эта затея в голову втемяшилась? Не надо только мне рассказывать, что он тут жили, в этих тёмных норищах!

– Это не норы, – строго поправил Гимли. – Это великое королевство, или город, называй, как хочешь. Это Гномьи Копи! Не думай, что тут всегда было темно. Мория блистала светом и роскошью. Наши песни хранят память об этом.

Дж. Р. Р. Толкин, «Властелин колец».

Нынче во дворце везде следы начатых и брошенных еще в 1990-е годы работ, причем брошенных буквально на полуслове, как переобивка мебели у гоголевского Манилова. Реставрация была прервана сразу после восстановления частей, утраченных из-за пожара. Уже были воссозданы декоративные детали потолков и плафоны – но до стен уже очередь не дошла: остались следы забелки трещин; вставленные оконные рамы и дверные короба с незакрашенным контуром штукатурки; запачканные побелкой, мутные стекла… Во всех помещениях второго этажа заново наложены полы, а в центральном Белом зале уцелели только лаги. Отштукатурены и частично покрашены стены, в Голубой гостиной восстановлено внешнее оформление каминов, а буквально за стеной, в Белом зале, на протяжении какого-нибудь полугода декоративная лепнина каминов была сбита вандалами. В одних помещениях восстановлено оформление потолков в стиле XIX века – а в других потолки абсолютно заурядные, аэрофлотовские… С отреставрированного было плафона над лестницей уже полностью отшелушилась краска, и то, что когда-то он был жёлто-голубым, напоминают только старые фотографии. Вчерне отремонтированные стены вновь покрываются трещинами. Самые заметные из них – в стенах бывшей библиотеки, сквозь них как раз видны следы пожара – опалённая древесина. В бывшей столовой из-за прохудившейся кровли с каждым дождем протекают потолки и обсыпается штукатурка.

За парадной лестницей, в северной части здания, несколько «каменных мешков», так и не дождавшись реставрации, хранят на своих стенах явные следы того самого пожара, бушевавшего выше. Их своды в копоти, штукатурка на стенах сбита до голой кирпичной кладки, паркет вздулся буграми и ходить там, честно говоря, небезопасно. Особенно заметны следы пожара в полукруглом первом ярусе флигеля с восьмигранной башней (не забудем, что оно – единственное сохранившееся от пожара помещение этого флигеля и самой башни, ведь пожар бушевал точно над ним и за его стенами, там, где сейчас проходит пожарная лестница со второго этажа).

Следы брошенной реставрации в «столовой» на втором этаже. Рамы в оконных проемах в левой стене ныне утрачены

«Каменные мешки» в исторических стенах дворца. Фото автора.

Такой инфернальный облик – запущенность интерьеров, помноженная на мрачность архитектурного облика самого дворца, привел к тому, что еще совсем недавно здесь было полным-полно экстремалов, находящих адреналин на «графских развалинах». Проходили фотосъемки, в том числе и сомнительного плана, на какое-то время дворец стал полигоном для ролевых игр вроде лазертага, а фактически – одним из тусовочных мест полумаргинальных кругов. Благодаря им, убранство всё больше утрачивалось и разрушалось, не говоря уже о том, что они оставляли за собой кучи мусора, а стены дворца покрыли многочисленные граффити, тексты странных стихов, которые иначе как наркоманскими признать сложно, вроде такого (по иронии судьбы, на стене портретной!):

 
Прибой уходит в самоволку.
Смотреть на звёзды.
Он одинок на пляже сонном
В молчании гнёзда.
Висят скелетами на соснах
Все птицы где-то в чьих-то снах.
По кромке моря слышен плач.
Прибоя крик и сонный кач
Колонн из хвои шелестящих
Пока не срубит их палач.
 

Современные опусы на фоне барской анфилады. Фото автора

Совсем недавно там оставили свои следы и «почитатели» высокой поэзии, в частности, Сэмюэля Кольриджа. Но ей-богу, он достоин лучшей памяти, чем в виде граффити!

Со временем появились цитаты как, скажем, из Бродского (знаменитое «Не совершай ошибку, не выходи из комнаты»), так и явно из «творчества» самих праздношатающихся по его залам. Самая популярная среди них, судя по всему – многозначительное «Продай музу». И ещё, тесно связанная с предыдущей: «Не важно, сколько стоишь ты. Важно, сколько стоит твоя муза». Без комментариев…

Особенно досталось комнатам по центру третьего этажа. Центральное окно главного фасада, расписанное красками в одно сплошное граффити, превратилось, по сути, в витраж, а стены противоположной комнаты, откуда есть выход на верхнюю площадку большого балкона, стала напоминать картинную галерею. Тем самым дворец очень в самом деле напоминает толкиновскую Морию – бывшее Подгорное царство гномов, некогда блиставшее роскошью внешнего облика и трудами мастеров, но осквернённое орками.

В таком состоянии дворец находится вот уже почти тридцать лет, всё более изнашиваясь и теряя характерные детали убранства. Так, разрушены и исчезли балюстрада балкона главного фасада, лепнина вокруг каминов в Белом зале с масками сатиров, оконные рамы в глухих оконных проемах столовой, остается всё меньше целых стекол, да и с самих оконных рам всё больше облезает краска. Внутри дворец всё больше отсыревает, во всех помещениях отчётливый запах мокрой штукатурки. От пустых стен гулко отдается каждый звук, то и дело по залам перекатываются голоса незваных посетителей, вместе с заброшенностью придавая этому месту мрачноватый оттенок. А лица атлантов на главной лестнице в здешней гулкой тишине, кажется, ехидно ухмыляются в ответ, будто знают какую-то великую тайну, что-то роковое, произошедшее в этих стенах, отчего дворец так и норовит укрыться за деревьями от любопытного взгляда.

Громада дворца поражает каждого, кто попадает сюда, уже с первого взгляда. В таком дворце просто не может не быть привидений, подземелий и своих собственных тайн и преданий… Не случайно еще в 1925 году здесь снимали мистический фильм о графе-оборотне. Впрочем, замок свято хранит свои тайны, не хуже военных, коих в этих стенах во времена «Аэрофлота» не могло не быть – пока что еще ни одной леденящей душу истории встретить не удавалось. Точно так же, как не удавалось встретить ни одного настоящего призрака. Если не считать готоподобных девушек или более чем земных фотомоделей.

И всё-таки, вероятно, в этом есть своя логика судьбы, потому что средневековому замку пристало быть заброшенным, обитаемым лишь призраками и тенями прошлого…

Современная планировка дворца (с. 13—14)

Сиреневое поле – объём дворца 1800-х гг.

Голубые поля – пристройки 1880-1890-х гг.

1-й этаж. Зелёным выделен сквозной коридор через здание

2-й этаж

3-й этаж

Но всё равно попробуем договориться с охраной и осмотреть усадьбу изнутри.