Иногда кажется, что вся русская литература томится мучительным усилием вспомнить ту песню лермонтовского ангела, которую он пел в ночи неся в объятьях душу.
Особенно надрывно и обнажённо это усилие "припомнить" звучит у Достоевского и Платонова.
Клин ангелов пролетал над голубым сияньем мира и одна душа упала, потерялась в его эдемских дебрях.
Что есть душа, как не одичавший Маугли, с вечной тоской о нездешнем? Что осталось у человека от неба ? - Синева глаз, лопатки на спине : грустные обрывки крыльев, и перо в руке..
Действие этого маленького романа разворачивается в социалистическом Вавилоне, как и наш мир, словно бы уже заросшего однажды природой. Главная героиня - девушка Москва : почти спиритуалистический образ сиротства не столько даже послереволюционной России, потерявшей своё имя, сколько души как таковой.
У Достоевского, его социалистических бесят пожирала сияющая пустота в их сердцах. Здесь же, в построенной ими утопии на крови, эта пустота никуда не делась, но тепло смешалась с душой. И такое ощущение, что если бы герои книги поднесли руки к лицу, то, словно в фильме " Меланхолия", из кончиков пальцев, синеватым свечением стала бы стекать в небо эта одухотворённая пустота.
Влюблённый в Москву и жизнь хирург Симбикин ( в неё влюбляются все), размышляет о вопросах бессмертия - физического !- более того, он полагает, что человек есть лишь зародыш некоего крылатого существа ( схожая мысль у Набокова :"Человек - куколка ангела").
Зародыш, со своей пуповиной, и правда напоминает космонавта со своим тросом - единственной его связью с матерью Землёй.
Героям книги мало земного, карманного счастья, которым бы можно было насытиться ( тема инквизиторских "хлебов" Достоевского обыгрывается в романе экзистенциально и страшно). Им хочется преобразовать тела, законы природы, космос..
Тут есть что-то от неприкаянности уже не души, но жизни и судьбы.
Душа стала телом - её ранят касания мира. Тело - стало душой.
Платонов говорит о природе в тональности человека, а о человеке, в тональности природы, добиваясь изумительной поэтической и экзистенциальной глубины.
Как сказано в романе " Сама природа словно бы ворочается в болезненном бреду" разделяя с человеком его тоску по вечности и счастью.
Разве не удивительны у Платонова все эти скучающие и уставшие уста, пространства, сны и звёзды ? Словно бы сама вечность склонилась и смотрит на этот уставший, безначальный мир, где уже все перебывали всем, где всё уже было, но всё равно верит и опять ждёт, что вот сейчас, в душе того или этого человека сверкнёт нечто новое, вечное.. но этого опять никто не заметит, да и сами они не успеют донести это до мира.
Другой дивный персонаж - Сарториус : экзистенциальный инженер а-ля Сартр, томящийся вопросами бытия.
Переживая муки влюблённости в Москву, он впервые с ужасом осознаёт, что всё мировое единение людей, все крылатые и звёздные машины, почти бессмысленны, ибо разбиваются о невозможность двух людей слиться друг с другом. Секс, сверкающая роскошь цивилизаций и искусств... упускают какое-то самое главное счастье.
Хочется человека всем миром обнять - но нельзя. Хочется в человеке весь мир обнять - невозможно.
И хочется плакать всем телом от этого.. Словно бы в начале мира было не слово "Бог", а крик. Чёрный, вопрошающий, укорительный крик одиночества самой жизни.
В романе, несмотря на обилие "проклятых вопросов", очень много юмора ̶о̶т̶ ̶к̶о̶т̶о̶р̶о̶г̶о̶,̶ ̶п̶р̶а̶в̶д̶а̶,̶ ̶х̶о̶ч̶е̶т̶с̶я̶ ̶п̶о̶р̶о̶ю̶ ̶п̶л̶а̶к̶а̶т̶ь̶.
Роман остался недописанным, словно недописанные и гениальные сны а-ля Кафка, с которым у Платонова много общего. Опубликована " Счастливая Москва" лишь через 55 лет после написания.
Стоит сказать и о стиле Платонова, который, перешёптываясь со словами главных героев и мерцанием природы, словно бы норовит соскользнуть в 4-е измерение.
Само пространство образов и слов, шагаловски искривляется, словно пространство около звёзд и планет.
В 20-м веке есть лишь два "инопланетянина" от литературы, к тому же родившихся в один год : Набоков и Платонов.
Марк Шагал - Над городом.