Пролог

Лейтенант приподнял оградительную ленту, освобождая проход. Прибывший осмотрелся. Участок был на удивление хорош, просторен. Высокие стены усадьбы озаряли проблесковые маячки полицейских машин. Вечерний воздух был приправлен копотью. Холеное лицо сморщилось и будто с мольбой обратилось к небу. Небо неодобрительно хмурилось в ответ.

– Не… Сюда Господь точно не заглядывает, – понимающе ухмыльнулся оперативник.

Прибывший покосился на него, как на душевнобольного. Было видно, как он с трудом сдержался от колкости.

– А мне казалось, ему нет места там, куда приходим мы.

– Ах да, да… Вы ж люди науки, – осклабился оперативник, – не то что мы, холопы верующие…

Ученый дипломатично кашлянул.

– Надо полагать, вашим экспертам пока не удалось установить предположительные…

– О, там настоящая бойня… Так сразу и не скажешь. Некоторые выглядят так, будто в аварию попали. Даже не знаю, чем их… Пойдемте, глянете сами. Вот, кстати, – полицейский протянул ему пачку салфеток. Тот свысока уставился на них.

– Салфетки? И что же я, по-вашему, должен с ними делать?

Лейтенант пожал плечами и спрятал их обратно в жилетку. В прихожей до сих пор витала пыль, а на дорогом, узорчатом ковре рядом с треснувшей стеной поскрипывала под ногами бетонная крошка. Люстра, старомодная и увесистая, каким-то чудом горела, озаряя разрушения и лица вошедших. Лейтенант только сейчас исподлобья заметил, что у прибывшего белая, как снег, не только кожа, но и волосы, брови, ресницы, и только глаза отдавали слабым багрянцем. Впрочем, такими ученых он себе и представлял.

– Там граната жахнула, – объяснил лейтенант, глядя на то, как тот с брезгливостью провел рукой по своим белым прядям. – Ничего интересного. А вот что выше, м-м…

На втором этаже бесшумно сновали судмедэксперты с линейками и лазерными дальномерами, светя ими в пулевые отверстия на стенах. Безостановочно щелкали фотоаппараты, освещая застывшие в неестественных положениях тела. Альбиноса передернуло – один из трупов был сложен пополам, как скрепка. А еще одного, в дверях, будто зажевало металлорежущим станком.

– А я про что, – довольно протянул оперативник, заметив реакцию, – но это еще ничего.

Он приотворил висящий на петлях огрызок, чтобы человек науки смог проскользнуть в проем, не наступив случайно на останки. Крови было разбрызгано так много, что даже томно-малиновый цвет обоев не мог этого скрыть. С кричащим бахвальством нависала над камином медвежья пасть, раскрытая в беззвучном и навсегда застывшем крике. Под обломками шифоньера угадывалась чья-то мясистая рука. Скривившись, альбинос демонстративно отвел взгляд.

– Глядите, – весело окликнул его оперативник, – походу, этому тоже не захотелось на все это смотреть.

Он указывал на труп в домашнем халате, у которого голова заканчивалась там, где начинались зубы. В руке символично был зажат револьвер.

– Что скажете? Или это уже не ваш пациент? Вы же на мозгах специализируетесь, ха-ха…

– Скорее, на мозгах того, кто это предположительно сделал.

– А что, думаете, этому помогли? – удивился полицейский.

– Посмотрите на кисть, – зажав нос, ученый склонился над телом. Закоченевшие пальцы, посмертно сжавшиеся на рукояти, выглядели как-то анатомически неправильно.

– Вас ничего не смущает?

Оперативник впервые нахмурился и задумчиво навис над его плечом. Тем временем, в прихожей послышались разгоряченные голоса, что быстро приближались. В зал шагнул человек в деловой форме и головой, похожей на фундук.

– Лейтенант. Мы договаривались держать друг друга в курсе, – менторским тоном заявил он с порога.

Оперативник выпрямился, смерив зашедшего недовольным взглядом.

– Вы не из нашей части. Что вы здесь забыли?

– А я думал, пара лишних извилин тут явно не будут лишними, – рассеянно сказал тот, уже поглощенный изучением огромного настенного пятна крови. – Тем более, у вас тут их явно недостает, – бросил он ироничный взгляд куда-то между оперативником и трупом в халате.

Оперативник усмехнулся.

– Вам, следакам, на месте что ли не сидится? Здесь вам не обычная разборка местных группировок…

– А с некоторых пор, я как раз и специализируюсь на необычном, – отчеканил следователь и замер напротив медвежьей головы. С его губ ворчливо слетело нечто похожее на слово «самоутверждение».

Полицейский тоже что-то пробормотал, но решил не продолжать спор. Вместо этого он повернулся к застывшему ученому.

– А вообще, справедливости ради… Мы ведь давно искали на них управу.

Лицо следователя вмиг ощетинилось.

– То есть, вы находите подобное стечение обстоятельств… удачным?

– Чего уж скрывать… Кто-то сделал нашу работу.

– На то она и наша, чтобы ее не делал кто-то другой, – строго возвестил он и принялся ощупывать расколотую столешницу. Оперативник закатил глаза и повлек за собой беловласого ученого на выход, в дальнюю комнату, где все еще толпились судмедэксперты. Судя по всему, когда-то она была домашней библиотекой, но сейчас тут были опрокинутые шкафы, раскиданные по полу фолианты, запачканное кровью кресло…

– Господи, а с этим то что?

Еще один труп с зажатым в руке пистолетом выглядел вполне невредимым. Разве что на лице застыла мука, а остекленевшие глаза закатились так, будто последнее, что он попытался увидеть, это собственный затылок.

– Предположительная причина смерти пока не выявлена, – развел руками специалист в желтом комбинезоне, – и да, рядом всего одна гильза, но самой пули здесь пока не нашли.

– Любопытно, – пробормотал альбинос и, изъяв из кармана фонарик, сел рядом с телом и начал светить тому под одубевшие веки. В комнату неслышно, как приведение, скользнул следователь.

– Ну? Что скажете? – спросил полицейский у альбиноса.

– Я, конечно, не уверен. Но состояние глазных яблок указывает на сильнейший ушиб головного мозга.

– А внешних следов его нанесения нет, так? – влез следователь.

– Как видите.

В глазах следователя мелькнуло мрачное торжество. Он повернулся к оперативнику.

– Лейтенант, вы не представляете с чем имеете дело.

Все присутствующие переглянулись и разразились истерическим хохотом. Лейтенант толкнул в бок одного из сотрудников.

– Ты это, ха-ха… Подключи его к заполнению протокола. Он мастер подводить итоги, ха-ха…

И только альбинос не смеялся. Он исподлобья посматривал на того, кто всех рассмешил.