Часть первая

Глава 1

Москва, здание Министерства аномальных ситуаций (МАС)

Из окна своего кабинета на седьмом этаже Генрих Юрьевич Ротмистров видел Барьер – бетонную стену с «колючкой» поверху – и огражденный переход от подъезда дома, в котором он находился, до КПП. И бойцов у шлюза. Оттуда как раз выезжал патрульный бронетранспортер, и Ротмистров мысленно пожелал солдатам не попасть под Всплеск. Шел мелкий дождь, БТР матово отблескивал.

А дальше простирался Сектор.

Ротмистров привык к этому виду. МАС отстроило у Барьера хорошо армированную, с усиленной арматурой высотку. Новоиспеченному начальнику Службы контроля за оборотом биотина выделили кабинет мало того что на седьмом этаже, так еще и окнами на Сектор.

Начальство покрупнее предпочло сидеть лицом к Москве. Мелкие клерки наглухо закрывали жалюзи. Но Ротмистров любил Сектор. Он даже несколько раз бывал за Барьером, правда, глубоко не забирался.

Осень выдалась на удивление теплая, к середине октября листья еще не опали. Сквозь серую пелену дождя виднелись яркие, будто светящиеся, осенние деревья, и сейчас Сектор казался уютным, обитаемым, мирным. Типичный подмосковный пейзаж: лес, какие-то постройки, дорога…

По дороге ехал БТР.

Естественно, Сектор не был ни уютным, ни обитаемым, ни мирным. Где-то там, дальше от Барьера, бродило дикое зверье, сводили с ума, калечили и убивали людей искажения… Там проводники сопровождали группы, жили следопыты, нелегальные охотники, отстреливающие мутантов. Сектор был образованием нестабильным, и снаружи, за Барьером, работали ловчие, как называли молодцов, промышлявших хамелеонами.

– Генрих Юрьевич! – ожил коммуникатор. – Капитан Астрахан прибыл.

– Через пять минут.

Ротмистров устроился за большим дорогим столом (вся мебель в этом кабинете была дорогая, как и большинство других вещей в его жизни – Генрих Юрьевич любил комфорт и роскошь). Он развернул на мониторе личное дело капитана – нужно освежить в памяти детали. Бегло просмотрел послужной список, награды и взыскания… Хорошо повоевал Данила Астрахан, в горячих точках был. И ушел со службы после конфликта с командиром. Своеволен, упрям. Все еще капитан, карьеру не делает, в штабе сидеть не хочет. Но профессионал, этого не отнимешь. Причем профессионал как раз нужного профиля.

Генрих Юрьевич закрыл личное дело и сказал в коммуникатор:

– Зовите Астрахана.

Дверь отворилась, вошел невысокий брюнет. Откозырял, представился. Ротмистрову этот человек не нравился: от скулы до виска шрам, нос сломан, глаза холодные и общий вид – презрительный. Капитан смотрел на хозяина кабинета, но казалось, не замечал его. Стоял навытяжку, ждал приказаний.

Ротмистров улыбнулся. Астрахан ответил кривой усмешкой.

– Присаживайтесь, капитан. Разговор будет долгим…

Данила Тарасович Астрахан, похоже, не удивился тому, что его вызвали к генерал-майору Ротмистрову. До этого начальник Службы контроля за оборотом биотина с капитаном не общался, приказы тот получал от своего непосредственного командира, майора Гриценко. Сейчас Ротмистров внимательно наблюдал за бойцом, но Астрахан оставался невозмутим, как удав.

– Вот, засвидетельствуйте. – Генрих Юрьевич через стол протянул ему планшет с подпиской о неразглашении.

Астрахан ознакомился и приложил большой палец.

– А теперь к делу. Разговор наш – конфиденциальный, сами понимаете. Давайте начнем издалека, я люблю излагать по порядку.

Астрахан ничего не ответил, только взгляд сфокусировал на Ротмистрове. Глаза у капитана были такие… диковатые глаза, с легкой безуминкой.

Генрих Юрьевич развернул на планшете карту Сектора. Территория была обведена красным: скорее овал, чем круг, с центром в Дубне, некогда закрытом наукограде. Истинный эпицентр, он же Глубь, находился на острове Могилевский. Граница Сектора пролегала по более или менее крупным населенным пунктам: Кесова Гора и Тверь на севере, Плещеево на востоке, Лобня на юге, Пречистое на юго-западе. Сергиев-Посад, красивейший город с богатой историей, малая родина Ротмистрова, остался в аномальной зоне.

Сектор. Сто семьдесят километров загадок с тремя поясами опасности. Первый пояс обозначался желтым – тридцатикилометровая зона от Барьера до Дмитрова, относительно обжитая. Ее по мере возможности контролируют патрули МАС, охотники бьют мутантов, хамелеонов и добывают «сувениры» в основном здесь. Всплески тут ощущаются слабо, в периоды затишья работает электроника, тварей и всяких опасных искажений относительно мало, опытному человеку их легко обойти.

А вот если во Втором поясе опасности, оранжевом, шарахнет Всплеском, сердце немолодого человека может не выдержать. Лучше туда не соваться, что МАС и делает. Зато там кишат браконьеры, гибнут пачками и все равно лезут, да беглые зэки, поговаривают, образовали общину. События в оранжевом поясе происходят странные, взять, например, Дмитров, где пропали все люди, когда появился Сектор, а некоторые… Ротмистров вспомнил фотографии – мертвецов, вмурованных кто в асфальт, кто в дерево, кто в стену дома, – и повел плечами. Это напоминало результаты «филадельфийского эксперимента».

Ученые, в том числе отец Данилы Астрахана, открыли исследовательский центр в Институте акустики, возле самой Глуби. Что там делали, Ротмистров не знал – уровнем доступа не вышел. Это уже Третий пояс опасности – красный круг вокруг Дубны. Все, кто побывал там, меняются, многие сходят с ума.

– Вам знаком этот участок? – Он пододвинул к Астрахану планшет, где пульсировала зеленая точка – пункт назначения. – Тверская область, болото, Третий пояс опасности. По нашим данным, оттуда за Барьер идут нелегальные поставки биотина. Данила Тарасович, вы сын Тараса Петровича Астрахана – думаю, про свойства биотина вы знаете не хуже меня и должны осознавать, какую угрозу представляет для государства его утечка.

– Представляю, товарищ генерал-майор.

– Так вот, в указанном районе действует группировка контрабандистов. Как выяснилось, они обосновались там давно. Твоя, – Генрих Юрьевич для убедительности перешел на «ты», – задача – захватить их главаря, Федора Михайловича Кострова по прозвищу Фидель Кастро. – Он протянул капитану фотографию мужчины. – Не убить, не покалечить, а захватить и доставить ко мне. Карту его постоянного лагеря, маршрут – всё получишь.

Ротмистров ждал вопросов, но Астрахан, рассматривая снимок «клиента», только произнес: «Так точно!», – и Генрих Юрьевич, украдкой поглядывая в его невозмутимое лицо, продолжил:

– У Кострова есть дочь, Владислава. Будешь смотреть досье? Всё в этой папке. Влада интересная девушка: отец интеллигент, а дочка боевая, проходила подготовку в военных лагерях, пыталась вступить в армию, но то ли не получилось, то ли передумала… Значит, так, Данила, пойдешь со своими людьми. Нечипоренко, Белов, Лазебный – правильно? Проводником будет Глеб Кузьмин, надежный человек. Получишь схему лагеря, но очень приблизительную, ее сделал осведомитель с чужих слов. Выхо́дите завтра на рассвете. Ни одна живая душа про операцию знать не должна. Есть подозрение: в МАС завелась крыса, шпион Кострова, передающий ему информацию. Мы занимаемся этим, но пока не можем вычислить агента контрабандистов.

Астрахан придвинул к себе карту и принялся ее изучать. Его молчание становилось неприятным, оно будто давало капитану какое-то преимущество над собеседником, ставило его выше генерал-майора. Ротмистров знал карту наизусть и видел, на что обращает внимание Астрахан, где задерживается его взгляд.

Болота под Тверью – место плохое. Казалось бы, от Глуби далеко, но искажений на севере Сектора больше, чем на юге, мутантов и всякой агрессивной фауны тоже больше. Хуже того, Тверь, разделенная Барьером пополам, населена. И люди в официально нежилой части недружелюбные: ловчие, перекупщики, наживающиеся на сплаве из Сектора желез хамелеонов – источника биотина – и «сувениров», беглые уголовники… МАС несколько раз зачищало Тверь, но дрянь и шваль снова туда стягивается.

Конечно же Астрахан понимает, что заходить придется со стороны Твери. Потом – лесами и болотами к хорошо укрепленному и защищенному лагерю.

– Какое оружие? – внезапно спросил Астрахан, отвлекшись от карты.

Ротмистров едва не вздрогнул. Есть в этом капитане что-то неуправляемое, напоминающее о волке. Его загнали в собачий питомник армии и посадили на цепь Устава, но все равно «приручить» таких людей практически невозможно, в душе они остаются вольными хищниками. «Тебе бы с моджахедами по горам лазать да засады нашим патрулям устраивать, – подумал Ротмистров, – а не группу российского спецназа на задания водить. За что там тебя выгнали из армии, а, капитан? Да не просто списали – выперли со скандалом, с шумом!»

Вслух же он сказал:

– Вчера со своим отрядом ты взял схрон следопытов, так? И оружие вы еще сдать на склад конфиската не успели. С ним и пойдете. Рисковать операцией и давать официальное разрешение я не могу – сольют информацию, Фидель успеет уйти. Возьмете оружие, приедете в Тверь. У вас у всех пропуска за Барьер есть? Хорошо. Там встретитесь с Кузьминым. После выполнения задания гарантирую премию и пять отгулов.

Астрахан снова уткнулся в карту. И что он там надеется увидеть? Снимки старые, над Сектором спутники «слепнут», а классическая картография там – занятие смертельно опасное. Сколько ученых сгинуло – не сосчитать. Кто погиб в искажении, кого сожрали звери, а кого убили местные.

Ротмистров глядел на капитана с возрастающим раздражением. Он любил все обсудить в деталях, план на каждый шаг составить, до подчиненного донести. А капитан Астрахан молчал и, похоже, дела ему не было до замыслов генерал-майора. Так же на последнем совещании по общей стратегии исследований Сектора молчал его отец, профессор Тарас Петрович Астрахан, – и такие же двоякие чувства, смесь уважения и настороженности, вызывал Астрахан-старший у начальника Службы контроля за оборотом биотина.

Наконец Астрахан-младший отодвинул от себя планшет.

– Значит, мы должны захватить контрабандиста Кострова по кличке Фидель и доставить его в Москву для проведения следственных мероприятий. Действовать самостоятельно, оружие – из конфиската. А что делать с другими контрабандистами? Обезвредить? Боевые действия в лагере разрешены? Использование взрывчатых веществ?

– Ни в коем случае. Жертв быть не должно.

В серых глазах капитана Астрахана мелькнуло нечто, чего Генрих Юрьевич Ротмистров не смог понять.