Порой кажется, что когда я был совсем маленьким, настройки графики для глаз были выкручены на максимум, потому как вспоминается, что цвета были намного ярче, чем сегодня. Сообразно с этой логикой, к старости, если удастся до нее дожить, буду вполне себе смотреть дальтоником черно-белую реальность, которая после завершит это странно затянувшееся кино непроницаемой темнотой. Почему я так думаю? Потому что в жизни своей не видел более зеленой травы, чистого воздуха и темных вечеров, отражающихся в немигающих шести огненных глазах фонаря возле железной дороги, да белых кричащих звездах на черном слепом небе Хохляндии. В детстве родители часто в отпуск, который проходил летом, возили меня и сестру на Украину, к бабушкам и дедушкам по обеим линиям. Там я и познакомился с одним и единственным братом по материнской линии – Колей. Мать его, тетя Катя, очень его любила, кажется больше чем старшую дочь Лену от первого мужа, которую она оставила престарелой маме учиться , чтобы не напоминала об этом грехе второму мужу, которого она нашла на севере, в Сургуте, который и был отцом моего брата. Дядя Коля был весь свой в доску, низкий ростом, с широкими скулами и большими глазами мужик работящий, строгий, но почему-то к нему, пару раз сидевшему, курящему и порой немного злому, я доверял больше остальных. И когда я у деда Васи, старого ветерана второй мировой, как-то нашел патрон от ружья, который собирался кинуть в печь летней кухни бабы Нины, не выполнил это намерение, а рассказал об этом только ему. Мы тогда ехали на пикник, я сидел у него на раме велосипеда совсем маленький и говорил – а у меня секрет есть. – Какой? – не скажу, вы расскажете все. – Да не, не расскажу. – Да не, расскажете. Спустя время уже заинтригованный дядя спрашивал – так какой секрет? – да вы расскажете. – ну нет же сказал. – да не, расскажете… В общем я ему рассказал про патрон, который собирался кинуть в печку, на что его глаза округлились и он потихоньку стал выспрашивать, а не кинул ли я его уже туда, но я точно помню, что дядя Коля об это секрете рассказал за общим столом спустя уже лет двадцать. Сын его, тоже Коля, наверное названный в его честь был веселый парень, и еще в детстве отличался особым юмором и особым чувством справедливости, которое я часто в последствие видел в женщинах. То он, выпятив ладонь с оттопыренными пальцами, направленными на собеседника, который говорил что-либо, противоречащее ему, эта рука напоминала насекомое, а он быстро и громко говорил – Бзз! И резко убирал руку, что производило еще больший эффект внезапной снова такой выходкой. Моя родная сестра была практически его ровесница, и она любила на тот момент заниматься нитками мулине- яркие цветные нитки разных цветов для вышивки на полотне и прочего рукоделия, которые не давали покоя моему веселому брату: он всячески пытался их выкрасть и уничтожить, потому что, по странной логике, эти нитки должны принадлежать в равной степени всем и каждому, а «эти дуры» их прячут и пользуются без него. Как-то он нашел «хованку» этих ниток, и помню момент, когда я на багажнике велосипеда слезаю и вижу как мой брат, держа в руке сверток этих ниток, выдержав паузу, закидывает его в проезжающий порожний товарный поезд в один из вагонов, все это на фоне бордового заката и уже такое взрослое, протестное лицо брата: Вот вам, блядь нитки, дуры бля.– и ритмичный монотонный стук колес. Позже кстати, была еще версия, что в какую-то часть ниток Коля нагадил, но этому рассказу своей мамы я не очень верю. Еще одно воспоминание связано с зелеными воротами бабы Нины, тогда мы то ли возвращались откуда-то, то ли пришли, в общем я помню что мой худой и нервный брат смачно и быстро плюнул на калитку, отчего еще очень долго, до самого моего последнего отъезда отчетливо виднелись следы этого плевка, на который, проходя мимо, мой брат весело подмигивал и улыбался.
За проступками должно следовать наказание, если его нет, – это рождает вседозволенность, которая легитимизирует последующие еще более ужасные поступки, развращает душу, выветривает объективную картину мира и в конце концов ударяет беспощадно по всем участникам этого затянувшегося безостановочного шоу. Мама Коли прощала ему все, а возможность и готовность платить обусловила замазывать пробелы своего невнимания или недовоспитания таким образом. Дядя Коля, его отец, часто говорил, что для него было бы лучше полноценно сходить в армию или раз ответить за свои поступки походом в места не столь отдаленные, но мама категорически отстаивала его выходки и надеялась на чудо как многие мамаши. С армией что-то пошло не так и он гасился по каким-то монастырям, а практически открытая торговля в девяностые наркотиками сделали из моего брата идеальную мишень в силу платежеспособности матери и специфики его характера. Особый его юмор, эгоизм и способность войти в контакт с маргинальными элементами удивлял меня в его приезды. С местной шпаной он перезнакомился буквально за несколько часов, и надолго врезалось в память как ребята, которых я обходил и которые славились своими подвигами, догоняли его на остановке, чтобы отдать забытую ветровку, а он ехал к подруге сестры на ночное свидание, тогда как они познакомились день назад. Руки в карманах, частое ритмичное подергивание и подпрыгивание на правой ноге, прищуренные глаза и сжатые губы. Базаришь? – отрывисто бросал он в значении «ты это говоришь», соглашаясь и где-то иронично улыбаясь. В редкие разы, когда он приезжал, мне было очень весело и приятно проводить ним время, хотя порой я тогда не понимал, что подвергаю себя различного рода опасностям, потому как приключения эти были веселые и не совсем обычные. В последние разы я уже не понимал его, и был момент, когда я уехал на случайном джипе с вокзала, водитель которого довез меня бесплатно до дома, убеждая меня, что порядок есть только в тюрьме, а на воле кругом бардак. А на вопрос отца где Коля, я сказал что покинул его, так как он ведет себя очень странно и я решил уехать, на что отец ответил, что наконец-то сынок ты начал что-то соображать.
В любом случае, наркотики разрушают личность человека – истина старая как мир, но почему-то каждый, кто становится на этот бессмысленный и беспощадный для себя путь, убежден что уж он-то знает что к чему и вообще, он особенный и спрыгнет в любой момент. Те, кто курит траву, говорят, что ну мы же не на колесах, те, кто сидит на таблетках, говорят, ну мы же не колемся, те, кто колется, говорят, ну мы же еще не воруем за дозу – и этот самообман в различных вариациях и интепретациях окольцовывает и убеждает зависимого, что все хорошо. В проклятые девяностые, как мне рассказал на похоронах брата один его хороший спортивный и хорошо выглядевший друг, это заразой чуть ли открыто в школах не торговали, а кто не употреблял, презирались и считались слабаками и неудачниками. В подъездах вповалку лежали еще несовершеннолетние пацаны и девчонки от передоза, других самообман привел к панели в женском случае и воровству в мужском, и сколько здоровых молодых людей ни за что положили свои жизни из-за родительского безответственного воспитания, излишней самоуверенности и, в первую очередь, собственной дурости. По словам этого парня, в то время люди еще не знали всех последствий этого явления, молодые и веселые, где-то наивные, по воздействию это было приравняли эту пакость к курению и распитию спиртного. Какая слепая и неразборчивая старуха с косой – не прощает слабостей и безволия, улыбается и точит свой инструмент для новых людей каждый день, уверенно идет и забирает детей у родителей, наказывает за упущенное внимание, за отмашки, за потакание слабостям и попустительство, за то, что пока тратили время на содержание своего потомства всем необходимым, бац – деньги есть, а тратить их на что и куда? Умерли твои отпрыски, или родить уже не могут – и все, род твой прекратился, приехали, станция конечная, приехали, конец маршрута, больше не поедем. Не отмотаешь назад, во вчера не вернешься, кривое не сделается прямым.
Помню как молодая жена его бегала на похоронах демонстративно сдавала его золотые украшения, чтобы отдать деньги несостоявшейся свекрови, вся в черном, губы красные. Бывший муж моей двоюродной сестры сказал тогда вечером, когда мы выпивали потом у него дома на ее внезапный приход за какой-то ерундой – Утешь вдову, засади ей под хвост. Смеялись. Хороший парень кстати, зря она разошлась с ним спустя годы. За все время общения моего с родней со стороны матери, мне импонировали только дядя Коля, Коля и это Сергей. Остальные кроме разочарования, нелепых советов и нравоучений, ничего. Порожняки как говорил дядя Коля. Такие все порожняки. Много можно описать на этой теме, как повлияли эти люди на мое мышление и взгляды, одно могу сказать совершенно точно, на похоронах я ощутил чувство глубокой невосполнимой потери, так как мне было жаль своего такого родного и в то же время такого далекого брата, жизнь которого была неоднозначной, но уж точно не скучной.
Каждый день неповторим. Секунды, минуты, часы, дни, недели, месяцы и годы. Часто жизнь кажется однообразной и скучной, работа и дом, то да се, выходные хотя бы дают возможность отделять одну неделю от другой, хотя это отделение мнимое. Зачастую единственное и немногое, что может сделать человек – реализовать себя в деятельности. По сути это работа. Чтобы прокормить себя, позаботиться о близких. Провести с ними время. Гораздо сильнее, чем в работе, человек проявляет себя в так называемых увлечениях. Личность имеет возможность раскрыться хотя бы тем немногим, что здесь нет рутинной необходимости, обязательств, обязанности. Возможность свободы. Перефразируя известную пословицу, скажу так: скажи мне о том, чем ты любишь заниматься после работы и в чем нет для тебя жизненной необходимости – и я скажу кто ты.
Очень часто я замечал, что бывает такое – так, вот этим хорошим любимым делом я займусь потом, на досуге, который часто тратится совершенно тупо и бесполезно на какие-то ненужные разговоры и мелкие дрязги, без которых, наверное, и жизнь не жизнь. То же самое и с моей решительностью начать писать мелкие статьи, рассказы, ведение дневника.
Когда я был маленький, я примерял на себя множество профессий: хотел быть машинистом например, потому что когда приезжал к бабушкам в Украину, засматривался на уходящие поезда часто на фоне заката и мне казалось что нет лучше профессии, чем управлять огромной ритмично стучащей машиной, словно уходящей в ночь под свет разноцветных фонарей и сам запах поездов и железной дороги очень нравился. Потом я хотел стать писателем: выдумывать истории и закручивать их, чтоб герои жили интересной и яркой жизнью. Потом много и много чего. С течением времени я как-то понял, что ничего выдумывать не надо, потому что зачастую времени не хватает даже на то, чтобы написать о каких-то интересных моментах связанных непосредственно с твоей собственной жизнью. Но какие-то особенные и интересные события хотелось запечатлеть на бумаге, события, которые запомнились и повлияли на мировоззрение, мышление и жизненную позицию: знакомства с девушками, поиск работы и проявление себя там, особенности коллективов, с которыми работал, интересные события и персонажи, похороны брата, о которых я давно задумал написать как минимум объемную повесть, а на сегодняшний момент написал лишь маленькую статью, и все это было бы совершенно невозможно и так бы и осталось в каких-то мечтах и мыслях по пьянке, если бы не неожиданное «вдруг». Порой я думаю, что очень хорошо, что эти «вдруг» встречаются и получаются, как будто весь предыдущий опыт словно готовил тебя к этому. Мой давний и хороший друг, которого я знаю еще с глубокой юности, очень интересный человек, реализующий себя во многих направлениях: он программист, музыкант, спортсмен, счастливый отец и муж, домашний спокойный парень, живущий с мамой, женой и дочерью, человек который очень часто мне помогает в различных ситуациях, как-то предложил писать мелкие статьи для его блога: в коротких эссе высказывать свою позицию по тому или иному поводу, раскрывая ее, аргументируя, и прочее. Как он сам сказал, вплоть до такого: утром проснулся – крик на улице, выглянул – ругаются и мусорят местные аборигены – высказать свою полную позицию по этому поводу, живо откликнуться на какую-либо животрепещущую тему и высказаться по этому поводу, тут он попал в самую точку, так как я сам очень часто замечал, что я порой совершенно по другому трактую какие-либо события, факты и взаимосвязь вещей в мире, чем многие люди. Вообще иметь и доказывать свою точку зрения сложно, в силу того, что часто не хочется показаться дураком или по крайней мере быть непонятым, гораздо проще и комфортнее поддакнуть мнению так называемого большинства.
Непонимание. Отстранение. Частое явление между даже близкими людьми, что уж там говорить за кого-то и что-то. Велик риск того, что этот порядок вещей и взаимоотношений спустя определенное время станет беспрекословной нормой, когда из-за общего упадка образования, кругозора, критического мышления носители иной точки зрения станут аутсайдерами, изгоями, маргиналами. Честно говоря, не хотелось бы дожить до этого: всех предпосылок к диктатуре чуть ли не военной и искоренения инакомыслия.
Мне идея моего друга очень понравилась, не сразу, конечно. Но когда я написал первую статью, я почувствовал, что это возможность сказать что-то свое: пусть банальное и широко известное, пусть не очень умное и сверхоригинальное, но это свои, чистые мысли, что очень редко бывает, так как сегодня не только школьники и студенты, а люди с научными званиями редко пишут что-либо свое, в основном копируя и перефразируя сеть.
По сути, возможно, это то немногое, что доступно современному человеку. На сегодняшний день многие оказались попросту в плену: карантины, закрытие всего и вся, насаждение какого-то гнета и неуверенности в завтрашнем дне, игнорирование не только элементарных прав и свобод, но и возведение неразберихи и мысленного хаоса в норму поведения, словно для того, чтобы человек перестал думать своей головой, а беспрекословно верил маловразумительным предписаниям, которые должен беспрекословно выполнять. Недавно я имел неосторожность чихнуть в обществе человек десяти, моя маска была на подбородке. Молодой человек, масочку, пожалуйста оденьте. Это вы свою оденьте, мне терять теперь уже нечего. – И только два человека засмеялись, остальные спокойно настороженно смотрели. Я неожиданно подумал о том, что продержись еще эти бестолковые карантины, и большинство людей поверит в любую дичь, только потому, что кому-то это надо, а думать самим стало некогда, неинтересно и не нужно.
Сейчас подходит к логическому завершению последняя статья из начатого мной цикла дневника «Осень», и я, с удивлением осознаю, что за последний месяц я написал собственных мыслей больше, чем написал их за всю свою сознательную жизнь, а мне уже немного немало, идет тридцать седьмой год.
Мне, человеку, который окончил элитную школу, семь лет учился на филолога, более пяти лет работал преподавателем литературы, посчастливилось написать несколько эссе на свободную тему только теперь, потому что друг «вдруг» предложил это делать, какая ирония…
К тому же, я так и не сказал главного – почему-то раньше малый жанр – рассказ, новелла, небольшая статья – не привлекал меня, мне хотелось чего-то значительного, интересного, крупного, и если писать – то огромную вещь, которая выйдет в красивой глянцевой обложке и охватит все темы, которые мне интересны, и я стану знаменитым и значительным, одену пиджак или смокинг и буду проводить презентации, обо мне напишут все мыслимые газеты восторженные отзывы, может тогда я оправдаю надежды своих родителей, которые наверняка хотели бы видеть меня выбившимся в люди.
О проекте
О подписке