Несмотря на кажущуюся невероятность, сюжет основан на реальных событиях, однако совпадения фамилий, прозвищ, названий фирм и учреждений, населенных пунктов, торговых марок, брендов, кличек собак и т. п. с реально существующими являются случайным, как бы кому ни хотелось обратного

Автор выражает признательность Игорю Семенову, без встречи с которым эта книга вряд ли бы появилась

Я не обладаю способностью читать по губам. Но могу поручиться, что в течение последнего часа меня трижды обозвали уродом, четырежды чайником и семь раз словом, с пеленок знакомым каждому вменяемому гражданину. Но не «мамой»…

Правда, сами цифры весьма приблизительные. Я не загибал палец, когда кто-нибудь показывал мне свой – вытянутый, средний. (Кстати, особенно красиво смотрелись дамские пальчики, увенчанные изящным ноготком с маникюром экзотической расцветки.)

А, собственно, что я такого козлиного сделал?..

С моей точки зрения, ничего аморального. Интереса ради провел небольшой эксперимент – попытался не нарушать правила дорожного движения. Катиться с максимально допустимой скоростью – шестьдесят кэмэ в час там, где обычно гонят под сотню. Пропускать пешеходов на «зебрах», не проскакивать на желтый, притормаживать перед трамвайными обстановками. За что и подвергался обструкции нервными собратьями по рулю.

Но плотно поднятые стекла моего авто обеспечивали лишь звуковую защиту от оскорблений. Визуальный ряд оставался. Приходилось наслаждаться добрыми лицами и не менее милыми жестами.

Впрочем, ничего другого от эксперимента я и не ждал. Главное правило дорожного движения: не хочешь прослыть уродом и чайником – нарушай. К слову, по этой причине безопаснее всего переходить улицу на красный свет. Хотя бы знаешь, чего ждать…

Унижению подвергалась не только моя высокочтимая персона, но и преданный четырехколесный мустанг производства Тольяттинского автогиганта. Модель номер восемь, год выпуска – тысяча девятьсот девяносто первый. Цвет – бордо-потертый. На треснутом лобовом стекле знак «Уступи дорогу!», на заднем – наклейка «Внимание, я в угоне», на левой двери – след от сбитой старушки. Шутка… От старичка.

Уверен, будь под моей задницей кресло какого-нибудь чемоданоподобного «гелентвагена» или полноприводного «лексуса», количество оскорблений сошло бы на нет. Вряд ли бы у кого поднялся палец на хозяина такого коня. Ибо хозяин может и ответить. В не менее милой форме. Я, конечно, тоже могу ответить, но всерьез это никто не воспримет. Поэтому и не отвечаю. Берегу бесценные нервные клеточки и голосовые связки. Еду себе спокойно, как предписано упомянутыми правилами, на чем Господь послал.

Но, если честно, я бы не отказался, если бы Господь дал мне машину немного больше. Например, тот же «гелентваген». Или любой другой джип производства всемирно известного концерна «Мersedes-Benz». Но в связи с тем, что я, как «чайник», стараюсь жить по установленным в обществе правилам, то имею в свои двадцать шесть с небольшим не импортный джип, а отечественную «восьмерку». И тружусь не топ-менеджером нефтяной компании, а скромным курьером в туристической фирме «Парадиз», куда сейчас и направляюсь.

Время от времени из хулиганских побуждений я подмигиваю фарами встречным лихачам – якобы впереди человек с радаром. Лихачи должны быть мне благодарны. Они тут же сбрасывают скорость, тем самым снижая риск попасть в аварию.

До начала рабочей смены еще пятнадцать минут, я не опаздываю. Осталось последний раз пропустить пешехода, увидеть знакомый изгиб губ владельца какой-нибудь «мазды» и свернуть с широкой магистрали в тесный переулок, где бросить якорь возле двухэтажного небоскреба, на первом этаже которого арендует пару комнат родной «Парадиз». Что в переводе с английского приблизительно означает «рай».

Скоро год, как я каждое утро, кроме законных выходных, езжу по маршруту «квартира – рай» на своей малолитражке, чтобы приносить пользу обществу. С ограниченной ответственностью. И получать за это четыреста условных единиц (но не евро!) в месяц, бесплатный корпоративный обед, безлимитный мобильник и две сотни литров бензина. И ни литром больше…

Все подсчитано у господ капиталистов! На эти литры я смогу кататься столько, сколько нужно хозяевам. А если захочу, например, проехаться в обеденный перерыв в ювелирный шоп, чтобы прикупить пару-тройку бриллиантов для любимой, мне придется сделать это исключительно за свой счет.

В фирме четыре офиса, и в мои курьерские обязанности входит мотание между ними в течение рабочего дня. Иногда случаются исключения, и меня отправляют в аэропорт или какое-нибудь консульство. Вожу я документы, порой деньги. Иногда большие деньги. Шеф, Анна Сергеевна, мне доверяет, и я оправдываю высокое доверие – ни один бакс, врученный мне, пока не растворился в заморских оффшорах. Это выгодно отличает меня от моего предшественника, который укатил вместе с двадцатью тысячами черного «нала» и до сих пор где-то ездит. Видимо, заблудился в городе или попал в затяжную пробку… Анна Сергеевна, или просто Анюта, как я ее обзываю, наверное, до сих пор ждет его возвращения. Поэтому даже не заявила в органы.

Я же попал на блатное курьерское место благодаря моей любимой спутнице жизни Веронике, лично знавшей Анюту и поручившейся за меня девичьей честью. Правда, она предупредила, что я слегка рассеян. Наглая клевета! Господь наградил меня множеством пороков, но только не этим. Подумаешь, пару раз не запер на ночь машину. И один раз потерял права. С кем не случается? Даже на трезвую голову. Не чемоданчик же с ядерной кнопкой в метро оставил…

На дворе лето, разгар туристического сезона, вылезать из-за руля приходится лишь на бесплатный обед и для производственной гимнастики, дабы не заработать неприличную сидячую болезнь. Перекуров нет. Хочешь курить – кури на ходу. Слава Богу, я не курю. В дороге слушаю радио, поэтому нахожусь в курсе всех мировых и местных сплетен и новинок музыкального рынка. Иногда, если по пути, беру попутчиков или попутчиц. А если не по пути – подвожу за деньги.

Сегодня на мне бейсболка, светлые шорты и сине-бело-голубая футболка моего любимого «Зенита» с номером одиннадцать и надписью «Александр Кержаков» на спине. Я надеваю ее в дни матчей. На игру сходить не смогу, буду «болеть», слушая радио и прицепив на антенну клубный флажок. Наши обязательно выиграют. Или проиграют. Или будет ничья. Если вдуматься, четвертого не дано.

Заглушив двигатель и вытащив из консоли старенький, но крепкий «панасоник», я вынырнул из душного салона, миновал дверь с выцветшей фреской «Горящие путевки» и оказался в продуваемом кондиционерами офисе перед Сергеем Николаевичем Мышкиным. Это наш старший менеджер по особо важным делам. Человек ответственный и серьезный, он не позволяет себе в рабочее время заниматься личными проблемами. За что снискал уважение в коллективе и надбавку к окладу. В офисе он всегда появляется первым. И всех, кроме меня, называет по имени-отчеству. В общем, весь такой положительный, как реакция Вассермана.

– Доброе утро, Сергей Николаевич!..

– Здравствуй, Артем. Как добрался?

– Пробки!

– Безобразие…

Этот нехитрый диалог повторяется изо дня в день и не несет глубокой смысловой нагрузки. Вроде как «how are you?» у американцев. Нам детей не крестить, в разведку не ходить, а посему нечего и лезть друг другу в душу.

– Держи, – старший менеджер протянул мне пухлую папку. – Срочно вези на Балтийскую. Отдашь Анне Сергеевне, она там. Будь поаккуратней, здесь паспорта с английскими визами! У людей завтра самолет в Лондон, а люди серьезные. Не отдадим паспорта – отдадим концы.

– Не Березовский, случайно? – без тени иронии уточнил я.

– Нет, не Березовский, – даже не улыбнулся Сергей Николаевич. – Давай, езжай…

– А потом куда?

– Там скажут… Да, чуть не забыл: Анна Сергеевна еще кое-что попросила. У Юлии Борисовны сегодня день рождения, заскочи по пути на рынок, купи цветы, – Мышкин достал из бумажника три сотни. – Она розы любит. Выбери получше. И обязательно на рынке, а не в ларьке!

Юлия Борисовна, а проще Юлька, – наш молодой менеджер из офиса на Балтийской улице. Ничего подруга, правда, с гонором. Пальцы пока веером не растопыривает, но предпосылки имеются. Через год-другой в дверь пролезать не будут. Помешана на похудании, поэтому смело может сниматься в ужастике «Ночь живых мертвецов». Или «Байки из склепа».

Получив задание, я возвратился к мустангу. Мустанг, к слову, мой личный. Именно с таким условием меня брали в «Парадиз». Куплен на честные две тысячи долларов у соседа по подъезду. Возле подъезда и ночует. Воры и угонщики, тьфу-тьфу, на мустанга пока не покушались – надо полагать, их отпугивала не столько сигнализация, сколько год выпуска. Рисковать из-за такого старья идиотов нет. Хоть в этом у моей «ладушки» есть преимущество перед «мерседесом».

Со сладкими мыслями о «мерседесе» мчусь на рынок. Нет, серьезно, я со школьной скамьи мечтаю о немецком внедорожнике. И неистово верю: мечта рано или поздно сбудется. Для этого надо всего-навсего двадцать пять с половиной лет отработать курьером. Правда, не питаясь и не пользуясь никакими благами цивилизации. Зато потом!.. Я хочу машину непременно с кожаным салоном. И, конечно, с автоматической коробкой передач – от педали сцепления у меня на ноге уже мозоль. Хотя с «механикой» немцы, наверное, уже и не делают… Пока же я накопил только на эмблемку-трилистник, которую прицепил на капот мустанга.

Вообще-то, не думайте, что, кроме как развозить путевки и черный «нал», я ничего не умею и ни к чему не стремлюсь. Просто на данном жизненном этапе вынужден заниматься именно этим непрестижным занятием. Юридический колледж, сделавший из меня дипломированного специалиста, к сожалению, не обеспечил высокодоходным рабочим местом. Давай, студент, выплывай, как сумеешь!.. А с учетом, что в Питере одних только вузов с юридическими кафедрами больше десятка, то шансы на безбедную жизнь с дипломом колледжа просто смешные. Вот до сих пор и смеюсь.

После службы в армии (без контракта!) я два года смеялся на рынке, продавая пиратские диски, потом немного на мойке машин и теперь здесь, в «Парадизе». К слову, в юристы я подался не совсем по призванию, хотя в детстве мечтал стать защитником обиженных и угнетенных. Скакать в черной маске на лошади, размахивать шпагой и защищать, защищать, защищать…

Но повзрослев, я понял, что держать лошадь в двухкомнатной квартире слишком хлопотно, и от защиты угнетенного населения отказался. После школы действовал по принципу: какое учебное заведение окажется ближе к дому, туда и буду поступать. Юридический колледж был ближе всех. И хотя теперь я могу отличить презумпцию невиновности от презентации невинности, ощутимых дивидендов мне это не приносит.

К слову, один мой сокурсник тоже мечтал о джипе. И воплотил-таки мечту в жизнь!.. Не сказать, что особо оригинальным способом, но зато почерпнутым из произведения искусства. Подсмотрел в «культовом» фильме способ изготовления «пугача» из ножки стула и смастерил такой же, зарядив убойной порцией серы из спичек и гвоздей. Потом остановил на трассе джип, подсел, не помню уж под каким предлогом, и разрядил в лицо хозяина порцию железа. Тот сразу не умер – минут десять кровью истекал…

Сокурсник перебросил тело на заднее сидение и рванул к своему дому. По пути его менты тормознули, но ничего подозрительного не заметили. Подумаешь, спит пьяный сзади… Короче, ночью покойника – в канаву, джип – на стоянку.

Примерно с месяц катался. Причем, совершенно открыто. Даже в колледж приезжал похвастаться – мол, предки на двадцатилетие подарили. Может, и сейчас бы катался, да влетел по пьяни в задницу «бумера». Стали разбираться – тут и сказке конец. Двенадцать лет особо строгого счастья…

Спросите, на какие шиши я купил машину? Как перед налоговой отвечаю – наследство! В прошлом году умерла моя крестная, тетка по отцовской линии. Она жила в собственном домишке на берегу Суздальских озер. Оставила кое-какие сбережения, которых аккурат хватило на старенькую «восьмерку». А участок в десять соток и домик завещала у нотариуса любимому и единственному племяннику-крестнику.

Недвижимость мы с родителями решили пока не продавать, хотя предложения, и весьма интересные, поступали – все-таки район элитный. Своего рода питерская Рублевка. Но, говорят, землица-матушка с каждым годом растет в цене, поэтому торопиться не стоит. Мы подкрасили, подлатали домик и теперь сдаем студентам за гуманный тариф – и им хорошо, и нам. Правда, сейчас каникулы, и домик пустует, смотрясь на фоне дорогих особняков как засохшая ромашка в букете благородных роз.

Что касается жизненных перспектив… Конечно, я кручу головой по сторонам в поисках более престижного места, но пока ничего не вижу. Вероника время от времени меня подстегивает, заставляет идти учиться дальше, но я всегда нахожу «отмазку», по которой якобы не могу пока оставить курьерский бизнес. Вообще-то, я согласен, что учиться надо. Но как только представлю себя на экзамене, руки тянутся к рулю, а ноги к педалям… Наверное, рано или поздно я возьмусь за ум – не всю же жизнь развозить путевки! Хотя наш сосед снизу всю сознательную жизнь работает таксистом и особо не жалуется. Все в конечном счете зависит от того, чего тебе в ней, в жизни, надо…

Вероника мне не жена. Пока. Статистика разводов в стране угрожающе высока, поэтому спешить не стоит. Нужно как следует подготовиться к трудностям семейной жизни и проверить свои чувства. Мы ждем, когда моя суженая закончит институт и получит относительную независимость от родителей. Вот тогда мы и подадим заявление. Ждать осталось год. К тому времени стоимость моего участка еще подрастет, мы его толкнем, купим квартиру и будем вить в ней семейное гнездышко. А пока я потихоньку откладываю из своей зарплаты на свадьбу. Тысячу долларов уже накопил. Вероника сейчас на каникулах и подрабатывает в кафешке официанткой, чтобы не сидеть на шее у добрых, но бедных родителей.

Познакомились мы при самых романтических обстоятельствах. Я спас ее от грязных лап распоясавшихся хулиганов. Как-то поздним вечером на улице ко мне прицепились два поддатых субъекта авангардной наружности. Как принято в их кругах, они поинтересовались, как пройти в Мариинский театр и, пока я пытался вспомнить кратчайший путь, врезали носком ботинка по моему носу. Оба одновременно. Хорошо, что промазали, и удар пришелся ниже. Вернее, хорошего мало, но выбитый зуб все-таки лучше, чем сломанный нос…

Я прекрасно помнил из лекций, что молодые люди совершают злостное хулиганство, но объяснить им этого не мог, потому что с криком «Вау!» рухнул на холодный асфальт. Пользуясь моментом, эти хреновы театралы стали цинично добивать меня, нанося удары по тщедушному телу и по морде, по морде… И наверняка добили, если бы не возвращавшаяся от подруги Вероника. Она так славно завизжала, что подонки едва унесли ноги.

– Привет, меня зовут Вероника.

– Привет… меня зовут… бу-бу-бу…

Потом она проводила раненого домой, а раненый жестами попросил у нее на всякий случай номер мобильного телефона. Ведь даже заплывшими глазами он смог оценить внешние данные ангела-спасителя.

Едва глаза вернули себе утраченные формы, я позвонил и выразил желание отблагодарить будущую подругу. Подруга не возражала. Закрутился роман, и крутится до сих пор…

Если вы спросите, каким образом я спас ее, отвечаю: ведь если бы бандиты не спросили дорогу в театр у меня, спросили бы у нее. Пришлось бы делать пластическую операцию. Посему Вероника должна мне быть благодарна до конца дней. Но я, как благородный человек, никогда ей об этом не напоминаю. Барышня она неплохая, умеет готовить и по всем параметрам устраивает мою капризную натуру. В общем, я не жалею, что не успел тем двоим показать дорогу в театр.

Бежать в ЗАГС я не тороплюсь. Надо все подсчитать и взвесить. Где будем жить, на что кормить детей… Хотя мой мудрый папаша сказал примерно следующее: сынок, природа устроила нас так, что именно в молодости мы совершаем самые безрассудные поступки. Если бы человек в двадцать лет был также расчетлив, как в сорок пять, человечество бы вымерло. Если хотите пожениться – женитесь, а не просчитывайте на компьютере варианты. Конец цитаты.

Но папаша – человек старой формации, сейчас такая жизнь, что без расчетов никуда…

Но я отвлекся, а за рулем отвлекаться нельзя.

Не знаю, почему Мышкин велел купить цветы именно на рынке, а не в ларьке. По-моему, никакой разницы. Главное, не на кладбище. Завянут через три дня одинаково успешно. Но раз на рынке, значит, на рынке. Я не удивлюсь, если он проверит…

Свернув с улицы Марата, я втиснул мустанга на свободное место и отправился на Кузнечный рынок, захватив с собой папку с документами и магнитолу. На всякий случай. Дверные защелки в мустанге открываются согнутой дамской шпилькой, поэтому все забирать с собой из салона вошло в привычку.

Долго ковыряться среди букетов не стал, выбрал первый попавшийся, вписывающийся в нужную сумму. Белые розы, как в старенькой песне. Вручил бабуле кавказской национальности три свернутые купюры, получил цветочки. Убирая кошелек в поясную сумочку, зацепил взглядом кусочек мраморного пола…

Паспорт… Заграничный. В коричневых корочках. Вещь при некоторых обстоятельствах бесценная. Знаю это по опыту работы в профильной организации. Видимо, кто-то потерял, покупая цветы. Валяется рядом с прилавком, украшенный отпечатком грязного ботинка. Возможно, моего. Поднимаю.

«Черноротов Игорь Борисович»

– Мамаша, не ваш документик?..

Вопрос глуповат: продавщица похожа на Черноротова, как я на Кристину Агилеру. Но ничего другого мне в голову в текущую секунду не пришло.

– Дай-ка… Нет, это не мой. Это иностранный.

Ответ еще глупее.

– Потерял, наверное. Сейчас здесь иностранцы шастали. Вон они, у клубники гуляют.

Я хватаю паспорт и, расталкивая покупателей, иду к лоткам с клубникой и черешней. «Хелло, гайз, чей аусвайс?» Стоп… При чем здесь иностранцы? Паспорт, хоть и зарубежный, но родной, российский. И потерял его россиянин.

Возвращаюсь к бабке.

– Не их… Надо Черноротова этого найти. Человек волнуется, как бы инсульт не заработал.

– Так ты пойди к администрации, объяви по радио. Вон, ступеньки наверх…

На сей раз совет дельный, и грех им не воспользоваться. Охваченный заботой о неизвестном близком, иду. Объясняю администрации ситуацию, получаю в руки микрофон.

– Черноротов Игорь Борисович. Ваш заграничный паспорт находится у меня, ой, у администратора… Не волнуйтесь.

Любопытно, что никто и не волновался. Ни через минуту, ни через три. Я повторил объявление. Реакция та же.

– Ушел уже, – прокомментировал опытный администратор, – ты оставь его на прилавке. Вспомнит, вернется.

Собственно, верно. Почему я должен волноваться за чей-то паспорт? Нечего варежкой хлопать. У меня своих дел по горло.

Спускаюсь вниз, вручаю документ бабуле.

– Мать, пусть у тебя полежит. Вдруг хозяин вернется.

– Да пускай лежит, много места не занимает.

– Кстати, даю бесплатный совет. Если придет, ты за находку «лавэ» попроси.

– А сколько?..

– Рублей пятьсот, не меньше. Штука ценная. Не сомневайся, хозяин, отслюнявит без вопросов.

Сжимая букет и нахваливая себя за проявленный гуманизм, возвращаюсь к мустангу. И очень вовремя, потому что к нему подбирается подлый эвакуатор. Черт, я нечаянно перегородил выезд со двора. Безо всякого злого умысла. Я успеваю улизнуть, люди из эвакуатора в бессильной ярости машут вслед кулаками. Пролетели ребята с тремя тысячами прибыли!..

Как-то раз на моего мустанга все-таки накинули аркан. Причем, я выскочил из него всего на пару минут – купить воды. И никому он особых помех не создавал. Но вдруг, словно из-под асфальта, появились злые ребята в спецовках. Вместе со своей баржой на колесах. Как я ни умолял, скакуна увезли в штрафную конюшню и, пока я не облегчил кошелек, не вернули. Это был настоящий произвол. Даже я, юрист со средним образованием, помню, что машину можно эвакуировать, если нет иных способов ее убрать. А я был готов ее убрать без лишних вопросов, что и попытался объяснить. Но это еще больше разозлило борцов за чистоту дорог. Не любят у нас шибко умных…

До Балтийской я доехал без приключений. По радио обсуждали строительство двух заводов в пригородах Питера. Немецкого и японского. Планируют выпускать «мерседесы» и «тойоты». Я плохо представляю себе «мерсак» отечественного производства,