Андрей Гусаров
Гатчина. От прошлого к настоящему. История города и его жителей

Введение

История Гатчины – крупнейшего города Ленинградской области – уходит своими корнями в далекое прошлое. И хотя официально статус города ей был пожалован только в 1796 году, первые упоминания об этом населенном пункте, лежащем в сорока пяти километрах южнее Санкт-Петербурга, относятся к началу XVI века. Получилось так, что, с одной стороны, Гатчина на 90 лет моложе Северной столицы, но, с другой – старше на двести лет. Эта двойственность наложила в итоге свой неизгладимый отпечаток на весь город, захватив в свою мистическую круговерть не только архитектуру дворцов и парков, но и истории жизни их обитателей. Об этих противоречиях писал еще в 1915 году художник и архитектор Николай Евгеньевич Лансере: «Когда она принадлежала блестящему любимцу императрицы (Г.Г. Орлову. – Прим. авт.) – здесь возводилась суровая, строгая, почти что „скучная” своим однообразием архитектура! Когда же она перешла во владение цесаревичу (Павлу I. – Прим. авт.), связавшему жизнь формальностями, военной дисциплиной, навязавшему чуждый русским „прусский дух”, понастроившему всюду гауптвахты, казармы и заставы, – тогда постройки поражают то сочными профилями, великолепием и величественностью, то, наоборот, изящной отделкой, тонким вкусом и милой уютностью».

И верно, граф Григорий Орлов не успел, да и не смог бы из-за финансовых проблем закончить строительство и отделку своего загородного имения в Гатчине, и, может быть, поэтому «скучна» архитектура Большого Гатчинского дворца второй половины XVIII века. Ведь не можем мы сказать то же самое о Мраморном дворце – городской резиденции знаменитого фаворита, хотя автором обеих построек был один и тот же архитектор – Антонио Ринальди.

Павлу I Гатчина обязана своим вторым рождением, уже в статусе города, который должен был, по мнению монарха, стать образцом для всех городов Российской империи. Может быть, в этом отчасти и кроется ответ на вопрос, заданный Лансере, и лучший город должен был иметь и лучший дворцово-парковый ансамбль с утонченной изящной отделкой. Дворец, которым будут восхищаться гости великого князя, место, где не властвует формализм обычной жизни, царские чертоги, созданные на радость императору огромной страны.

На этом не заканчиваются специфические гатчинские противоречия, мистическим образом влияющие на всех, кто соприкасается с городом. После покушения террористов на императора Александра II семья нового государя Александра III бежит в этот городок, запирается в маленьких комнатках с низенькими потолками Большого Гатчинского дворца, расположенного в парке, больше напоминающем лес, где за каждым деревом сидит неусыпный страж. Этим добровольным заточением императорской семьи прославится Гатчина (в который уже раз), с одной стороны, такая безопасная и мирная, с другой – неприветливая и далекая от столицы.

После 1917 года богатейший пригородный дворец подвергся настоящему разграблению – в конце 1920-х годов новыми властями из музея в неизвестном направлении было вывезено более 100 тысяч экспонатов. Казалось, что по дворцовым залам и комнатам пронесся ураган, к 1941 году там оставалось всего 54 тысячи бесценных предметов, большинство из которых были утрачены во время Великой Отечественной войны. В послевоенное время музейные работники провели опись уцелевшего музейного имущества и выяснили, что ко второй половине XX столетия Большой Гатчинский дворец, уже в ранге музея, пришел с 15 тысячами единиц хранения, что составляло меньше 10 % от богатств, накопленных бывшими владельцами. Сейчас музей восстанавливает утраченные интерьеры и собирает по крупицам свою коллекцию.

С Екатерининских времен шло планомерное строительство Большого Гатчинского дворца, известного ныне на весь мир. Причем помимо возведения самого великолепного дворцового здания, больше похожего на средневековый замок, мастера разбивали обширные пейзажные парки, зодчие возводили павильоны и многочисленные мостики, связывающие искусственные и природные островки местных озер в единую цепочку, обустраивались берега прудов и рек, появлялось все то, что ныне составляет особенность Гатчины, ее неповторимость и притягательность.

В отдаление от дворца на потеху царственных особ устраивается Зверинец, специальный парк для охоты – излюбленного развлечения нескольких поколений русских государей. Царская охота процветала в Гатчине все время существования монаршей власти и канула в Лету в 1917 году, оставив лишь непроходимые дебри огромных парковых территорий Зверинца и воспоминания участников этой забавы.

Волею судеб Гатчина стала летней резиденцией католического ордена Госпитальеров, который расположился в удивительно простом и неповторимом Приоратском дворце – шедевре архитектора Н.А. Львова. Яркая, но недолгая история Мальтийского ордена в России связана с маленьким городком на реке Теплой (Гатчинке).

Остров Любви со знаменитым павильоном Венеры, парк Сильвия, – всё это, словно по мановению волшебной палочки, переносится из аристократической резиденции Шантильи под Парижем, столь поразившей своими дворцами и парками наследника престола Павла Петровича во время его путешествия по Европе в 1782–1783 годах, с теми же названиями и формами.

Дворцовый парк. Белое озеро

Целое созвездие зодчих и садовников трудилось над всем этим великолепием. Над строительством дворцовых построек работали архитекторы А. Ринальди, В. Бренна, А.Д. Захаров, Н.А. Львов, А.Н. Воронихин и Р.И. Кузьмин; садами и парками Гатчины занимались мастера из Британии Джон и Чарльз Сперроу, а также Джеймс Гакет; в городе строили Н.А. Львов, Д.И. Квадри, С.С. Кричинский, Л.М. Харламов и другие.

С самого начала город Гатчина строился вокруг дворцово-паркового ансамбля, и по замыслу отца-основателя – великого князя Павла Петровича, должен был стать лучшим городом Российской империи, образцом для всей страны. Словно осажденная крепость, в окружении многочисленных постов стражи, шлагбаумов и запертых на замок въездных ворот возводился образцовый город, где жизнь, расписанная лично Павлом, застыла в параграфах циркуляров, уставов и регламентов. Прав был художник Лансере, когда писал, что взлетела Гатчина при сумасбродном и странном правителе Павле I на наивысшую высоту в своем развитии, но не смогла без него удержаться там и осталась в истории все той же павловской Гатчиной – городом, каким видел его только сам Павел Петрович.

Бурный XX век одарил город невиданными доселе техническими новшествами – электричеством, первой подводной лодкой, аэропланами и дирижаблями.

Первые лампочки Павла Яблочкова, разработанные этим талантливым русским военным инженером и предпринимателем в 1876 году (получил патент на изобретение), зажглись над плацем Большого Гатчинского дворца, но так и не получили распространения в самом городе – местные газеты в 1910-х годах постоянно писали о проблеме с освещением гатчинских улиц.

Серебряное озеро Дворцового парка стало свидетелем первых испытаний подлодки инженера Джевецкого, а Военное поле перед дворцом (за железной дорогой) – место военных учений и парадов – в одночасье стало известно всей России, – Гатчинский аэродром. Это случилось благодаря бесстрашным первым русским авиаторам – зачинателям новой эры воздухоплаванья – Михаилу Ефимову, Александру Васильеву, Лидии Зверевой, Сергею Уточкину и многим-многим другим.

Революционный 1917-й – забастовки, хаос и первые Советы. Город помнит последнего председателя Временного правительства Российской республики А.Ф. Керенского, которого пытался здесь арестовать страшный Дыбенко.

Весь XX век Гатчина сохраняла в себе привитые Павлом черты консерватизма, ставшие ее своеобразной визитной карточкой. Город менял имена – то Троцк, то Красногвардейск, но оставался все той же Гатчиной. Проявилось это и в бурные 1990-е годы, когда улицам и площадям повсеместно возвращались исторические названия, а Гатчина осталась в советском прошлом, неестественном для имения графа Орлова и города императора Павла I. До сих пор мы ходим по улице Юного Ленинца вместо Бомбардирской, а главный проспект города, отцом-основателем которого был Павел I, носит странное для него название 25 Октября.

Все та же гатчинская двойственность…

Наше путешествие по гатчинским дворцам, паркам и улицам и знакомство с их историей хочу предварить строчками местного поэта начала XX столетия А. Мейснера:

 
В часы, когда светло и жарко,
И тучек зыбкие следы, —
Люблю я гатчинского парка
Зелено-желтые пруды.
 
 
Хвоя с листвой так неопрятно
В ветвях деревьев сплетены.
Их неразборчивые пятна,
Дробясь, в зыбях отражены.
 
 
И там же, довершив природу,
Раскинув водорослей стан…
Как будто с лодки бросил в воду
Свою палитру Левитан.
 
 
Вдали от Невского болота
Как чуден этот уголок,
Где есть задумчивое что-то
И что-то, чуждое тревог!..