Не знаю, почему им нравилось именно семь и двенадцать. А у меня, как назло, все остальные цифры друг с другом соединялись легко. Я, знаешь, представлял, как будто они обнимают друг друга, и потом целуются, и потом у них это… ну, в общем… рождался ребенок. Я смотрел на него, и вот он – ответ. Но семь и двенадцать – ну ни в какую! Ты знаешь, зло такое брало.