1. Кубанское казачество и революция 1917 года

1.1. Память о прошлом казачества в сознании современного кубанского общества: сквозь призму революции 1917 года

Революцию 1917 года можно считать ключевым событием в судьбе кубанского казачества в ХХ веке. Она предопределила все последующие события и последствия для Кубанского казачьего войска как структурного элемента российской империи, и кубанского казачества как сословия в системе социального устройства российского государства.

Русская революция и последовавшая Гражданская война 1917–1920 гг. характеризуются, прежде всего, происшедшим Расколом. Расколом сложного, многоячеистого, неоднородного российского общества на прямолинейную систему идентификации «свой – чужой». Сословная и конфессиональная принадлежность, политические взгляды, социальная активность или индифферентность, все это уступило место делению на «красных» и «белых».

Трещина раскола неумолимо прошлась и по кубанскому казачеству, разделив его на сторонников новой Советской власти и тех, кто отстаивал завещанный предками уклад жизни, обычаи, традиции. На первоначальном этапе Гражданской войны основная масса казачества старалась соблюсти нейтралитет, не оказывая явной поддержки ни одной из сторон политического противостояния.

Одним из первых, от такой позиции казачества, горечь разочарования испытал организатор и вдохновитель Белой Добровольческой армии на Юге России генерал М.В. Алексеев – «…атаманы и правительства казачьих войск, а равно и их «влиятельные, виднейшие советники», меньше всего думали о том, чтобы «идти на Россию спасать» ее от большевизма. Их заботили, прежде всего «внутреннее благоустройство, поддержание порядка и спокойствия»^[1].

Спустя непродолжительное время, после первых декретов Советской власти, земельного передела в пользу иногородних, принудительной реквизиции продовольствия, позиция основной середняцкой части казачества претерпела изменения, и неумолимый маховик революционного противостояния вовлек представителей кубанского казачества по разные стороны баррикад разгоравшейся Гражданской войны.

В память современного кубанского общества эти события впечатаны как «красный» и «белый» террор, кровь и пламя пожарищ, потеря близких людей. По данным В.Н. Ратушняка, людские потери на Кубани в ходе Гражданской войны составили 331 тыс. человек^[2].

Революция и Гражданская война 1917–1920 гг. являются причинно-следственным механизмом всех последующих трансформаций в жизни кубанского казачества в ХХ веке. Последовавшая после поражения Белой армии на Юге России эмиграция стала следующим испытанием на твердость казачьего духа. Отечественные исследователи приводят различные цифры оказавшихся на чужбине кубанских казаков, по оценке О.В. Ратушняка, в эмиграции оказалось около 16–18 тысяч кубанских казаков^[3].

Эмиграция с ее бытовой и материальной неустроенностью, статусно-гражданской неопределенностью, вошла в историческую память кубанского казачества как время лишений и испытаний. Вместо зримого врага приходилось противостоять голоду, безработице, изматывающей тоске по Родине. Таким образом, Революция 1917 года и последовавшая в 1920 году эмиграция кубанского казачества связаны одной исторической нитью.

Для той части кубанского казачества, которая осталась на Кубани и пыталась интегрироваться в новые условия жизни после Гражданской войны, Имя и Образ Революции 1917 года вбивался в память безапелляционными действиями, резолюциями и политикой Советской власти. В 20–30 гг. ХХ века на территориях традиционного проживания казачьего населения, в том числе и на Кубани, проводилась политика «расказачивания». В отечественной историографии существуют различные подходы к пониманию «расказачивания». На наш взгляд, наиболее приемлемую трактовку предлагает Г.О. Мациевский, когда «…расказачивание можно и необходимо рассматривать как сложный, многослойный процесс, предполагающий несколько содержательных направлений, которые, в свою очередь, могли переплетаться и накладываться друг на друга»^[4].

Экономические и социальные аспекты расказачивания стали проявляться еще в дореволюционный период, и были обусловлены естественным ходом исторического развития. Однако, процесс расказачивания был искусственно подстегнут Советской властью, обретя репрессивный характер. От имени и во имя Революции 1917 года кубанское казачество, как и другие российские казачьи образования, уничтожалось физически, стирались людские судьбы, выкорчевывалась казачья ментальность. Можно оперировать только приблизительными цифрами подвергшихся репрессиям кубанских казаков в период расказачивания на Кубани, разброс данных составляет от 42 тыс. человек до 58 тыс. человек – «…по неполным данным, только по линии карательных органов (ОГПУ, НКВД) было репрессировано в 1930-е гг. свыше 42 тыс. чел.»^[5], «…За 1989–2005 годы в крае пересмотрено 41 700 уголовных дел, заведенных на 57 950 чел. (43 650 реабилитировано; в реабилитации отказано 14 300 осужденным)^[6].

Эхо Революции и Гражданской войны 1917–1920 гг. вернется через два десятилетия, обернувшись язвой коллаборационизма кубанского казачества в период Второй мировой войны. Среди множества причин такого сложного, недостаточно изученного явления как отечественный коллаборационизм, будут ярко выделяться две: идейно-политическая непримиримость с Советской властью проигравших в Гражданской войне и оказавшихся в эмиграции, в том числе и кубанских казаков, и желание предъявить свой счет к Советской власти тех, кто пострадал от нее в период 1920–1930-х гг. Обе указанные причины участия кубанских казаков в коллаборационистком процессе, помимо объективных исторических факторов, основываются еще и на эмоционально-чувственной сфере. В данном случае исторический процесс оказывали влияние социально-психологические механизмы трансформации казачества из жертвы Советской власти в участника противостояния этой власти – «…в массовом участии казаков во Второй мировой войне на стороне Германии, массовым проявлением социально-психологических механизмов трансформации стала жажда мести»^[7].

Обозначенные события первой половины ХХ века в истории кубанского казачества впрямую связаны с ключевым поворотным моментом не только российского казачества, но и всей страны – Русской революции и Гражданской войной 1917–1920 гг.

Революция 1917 года, являясь сложным разноплановым событием отечественной истории, отражает необходимость созревших изменений в развитии российского общества и государства, но не утверждает необходимость агрессивного, репрессивного характера ее развития.

Широкомасштабные агрессивные действия в отношения себя, своей исторической памяти, своего места в жизни страны, которые были вызваны Русской революцией и Гражданской войной 1917–1920 гг., кубанское казачество не могло забыть или воспринять как несущественные. На духовном плане бытия кубанского казачества продолжал функционировать механизм сохранения исторической памяти, оно «сохранило, пусть даже и в латентном состоянии, социосубэтнические особенности, культуру, менталитет»^[8].

В период существования советского государства представители кубанского казачества, несмотря на процесс формирования человека новой советской формации, сумели сохранить сведения об историческом прошлом, о своем жизненном опыте и передать их своим потомкам. В условиях открытости и доступности архивных источников современной России семейные предания и рассказы получили документальное подтверждение непростой судьбы кубанского казачества в контексте революционных трансформаций 1917 года и последующих десятилетий.

В связи с этим у определенной части кубанского общества, несмотря на значимость Революции 1917 года в отечественной истории, сформирован негативный образ ее восприятия и влияния на судьбу кубанского казачества в ХХ веке.

1.2. Российская революция 1917 года в судьбе кубанского казачества: исторические итоги

Спустя сто лет, и историки, и российское общество в целом, обращаются к эпохальным событиям 1917 года, получившим название Великая русская революция. Кубанское казачество также в полной мере испытало на себе трансформационные процессы, вызванные 1917 годом. Революция 1917 года стала одним из ключевых событий в судьбе кубанского казачества, определив все остальные изменения и векторы развития в ХХ веке. Прошедшее время позволяет нам подвести некоторые исторические итоги влияния российской революции 1917 года на судьбу кубанского казачества.

1. Революционная идеология оказала значительное влияние на сознание кубанских казаков.

Кубанское казачество к началу ХХ века являлось консервативным сегментом российского общества, верным принципам самодержавия. Тем не менее, уже в 1905 году, в период первой Русской революции, мы наблюдаем первые, фрагментарные протестные выступления в среде кубанского казачества, вызванные революционной атмосферой. «…В Екатеринодаре 13-й Кубанский пластунский батальон выдвинул требование об улучшении быта казаков и удалении командира батальона… в ноябре-декабре произошли волнения в 14 – 17-м Кубанских пластунских батальонах… но особенный размах приобрело декабрьское восстание 2-го Урупского казачьего полка в Екатеринодаре и Новороссийске»^[9]. И все же, несмотря на эти примеры, большинство казачьего населения на Кубани настороженно относились к революции 1905 года.

Несколько иная ситуация наблюдается в феврале 1917 года – «…казачество Кубани в большинстве своем поддержало и приняло идеалы буржуазно-демократической революции…»^[10], но тревога и настороженность не покидали кубанских казаков.

Между тем, революционная идеология в ее наиболее радикальном виде, проповедуемая партией большевиков, все глубже проникала в казачью среду. В первую очередь это относится к казакам-фронтовикам и наиболее бедным представителям кубанских станиц и хуторов.

В отличие от 1905 года, к 1917 произошло качественное изменение казачьего самосознания. От равнодушных в своей основной массе к политическим вопросам жизни, до активно участвующих в социальной и политической трансформации общества – таковы внутренние изменения кубанского казачества между 1905 и 1917 гг. Революционные события 1917 года способствовали политизации кубанского казачьего общества.

2. Революция 1917 года явилась катализатором модернизационных процессов, изменяющих образ, историческую востребованность, место и роль казачества в жизни Российского государства.

Социально-политические события 1917 года оказала сильное влияние не только на сознание кубанских казаков, но и на все другие сферы жизни. Инициированные изменения в семейно-бытовом укладе, хозяйственно-экономической, духовной жизни будут происходить не одномоментно, а на протяжении двадцати лет вплоть до начала Великой Отечественной войны.

Традиционная патриархальная семья, состоящая не менее чем из трех поколений, за счет своей многочисленности самодостаточная и устойчивая к внешним воздействиям, претерпевает изменения. Происходит распыление и рассеивание казачьих семей. Причинами являются последствия Гражданской войны и эмиграция, репрессии со стороны Советской власти, урбанизация.

Это в свою очередь вело к изменению социально-демографического состава станиц и хуторов – количество иногородних, в том числе демобилизованных красноармейцев увеличивалось, а казаков уменьшалось.

Ярким примером ускорения модернизации в казачьей среде, и несомненным результатом Революции 1917 года является процесс расказачивания. Как справедливо отмечает А.П. Скорик, следует «…различать исторический процесс расказачивания от многообразной политической практики расказачивания, связанной с вполне конкретными антиказачьими акциями»^[11].

Объективные предпосылки расказачивания появляются в последней четверти XIX века, под влиянием буржуазных преобразований, когда аграрная модель казачьего хозяйства стала не соответствовать индустриальной направленности российской экономики конца XIX – начала XX вв.

Другим существенным фактором, сигнализирующим о начале заката функциональной востребованности казачества, является введение новых принципов организации и комплектования армии, развитие вооружения и расширение театра военных действий. Казачество в традиционных формах ведения хозяйства и несения воинской службы становится анахронизмом.

В дальнейшем процесс расказачивания был искусственно подстегнут Советской властью в 1920-1930-е гг., обретя репрессивный характер. Террор, с которым столкнулось кубанское казачество в ходе политики расказачивания, проводимой Советской властью, был направлен как на его физическое, экономическое, духовное уничтожение, так и на стирание казачьей ментальности. Способы, методы и направленность процесса модернизации кубанского казачества, превратившего казака из военно-служивого, привилегированного сословия в «советского человека» были обусловлены Революцией 1917 года.

3. Элита кубанского казачества в лице высшего офицерского состава, региональной буржуазии, интеллигенции, в результате Революции 1917 года получила возможность реализовать свои властно-политические амбиции.

До Февральской революции 1917 года во главе Кубанской области стоял Наказной атаман, объединявший в своих руках гражданскую и военную власть и подчинявшийся царскому наместнику на Кавказе. И при существующей вертикали власти самодержавной России региональная казачья элита не могла рассчитывать на свою политическую реализацию, лишь только верноподданнически нести службу, военную либо гражданскую.

Ликвидация монархии и дальнейшие политические процессы открыли перед казачьей социальной верхушкой и кубанской буржуазией возможность легитимно взять власть в свои руки на территории Кубанской области. На первом съезде представителей населенных пунктов Кубанской области в апреле 1917 года его участники-казаки объявили себя «Войсковой Радой». Казачий съезд (17–22 апр. 1917 г.) подтвердил создание Кубанской краевой войсковой Рады и образовал Временное Кубанское войсковое правительство. 9 июля 1917 года К. Л. Бардиж объявил о передаче всей полноты власти Кубанскому войсковому правительству и упразднении Областного совета и Кубанского облисполкома. Теперь решения Временного правительства на месте проводило в жизнь Кубанское войсковое правительство, которому подчинялись атаманы станиц, отделов и хуторов^[12].

В дальнейшем, в условиях разразившейся Гражданской войны, экономического и политического кризиса на Кубани возникла новая система власти, в лице Кубанского войскового правительства и Кубанской законодательной Рады, выстроенная региональной элитой. В период автономного существования Кубанского края возникшие новые государственные и общественные структуры успешно развивались, пытались стабилизировать общественно-политическую и экономическую обстановку в целях улучшения условий жизни казачьего и иногороднего населения.

Можно отметить, что Революция 1917 года высвободила общественно-политический и законотворческий потенциал региональной казачьей элиты на Кубани, предоставив на короткий период (1917-1920 гг.) историческую возможность реализации данной модели самоуправляющегося государственного образования, которое пыталось вести относительно самостоятельную политику.

4. Революция 1917 года вскрыла и наглядно показала несостоятельность в условиях стремительного и бурного ХХ века, консервативного отношения к внешним общественно-политическим процессам и пассивной социальной позиции, присущей кубанскому казачеству в предыдущие исторические периоды.

Принцип, выраженный словами народной поговорки «моя хата с краю» перестает работать в условиях революционных потрясений и Гражданской войны. В 1901 году в статье «С чего начать?», опубликованной в 4-ом номере газеты «Искра», Ленин пишет: «Принципиально мы никогда не отказывались и не можем отказаться от террора»^[13]. Созданная им партия большевиков, захватившая власть в стране, сделала террор своей официальной политикой, оправданной революционной демагогией.

При этом казачество, являясь религиозным, законопослушным сообществом с давними традициями демократии и гражданского общества, вооруженное и имеющее опыт военных действий, изначально рассматривалось большевиками как противник. В этих условиях у кубанского казачества не было никаких шансов сохранить нейтралитет. Политика Советской власти на Кубани в период с марта по август 1918 года наглядно продемонстрировала кубанским казакам, что спокойно им жить не дадут. Расстрелы без суда и следствия, насильственная реквизиция продовольствия, конфискация земельной и иной собственности, разорение хозяйства, вот что предложила Советская власть кубанским казакам.

Поэтому в ходе развернувшейся Гражданской войны все больше казаков переходили на сторону белых сил (около 65% Добровольческой армии составили кубанские казаки, кроме того, отдельно была сформирована Кубанская армия), либо становились третьей стороной конфликта, пытаясь проводить самостоятельную от Добровольческой армии и Деникина политику^[14].