Редактор: Д. Потулапов

Художники: Д. Челноков, О. Баранова

Корректор: Н. Носова

⁂

Экспозиция

При взгляде из космоса это был ничем не примечательный серо-зеленый, покрытый облаками шар. На нем отсутствовали моря и океаны, зато гор было предостаточно. Их заснеженные пронизывающие облака-вершины искрились в лучах местного светила, бросая тени на небольшие, частично покрытые лесом долины. Нити мелких горных ручьев и речушек растекались по равнинным просторам, иногда образуя красивые озера. На слабодендрированных междуречных пространствах иногда встречались заболоченные участки и небольшие солончаки. Но в основном ландшафт долин был ровным и пригодным для проживания людей. И люди там были. Полсотни племен жили родовыми общинами и вели натуральное хозяйство. Соплеменники сообща выращивали примитивные сельскохозяйственные культуры, выпасали мелкий рогатый скот и добывали полезные ископаемые для своих нужд, которые были весьма скромными, так как в долинах царил поздний железный век.

Никакой религии, даже самой первобытной, племена не исповедовали. Между собой не воевали, не торговали и отношений практически не поддерживали. Этому способствовали как большие расстояния между стоянками соседних племен, так и жесткая система табу, доставшаяся от предков.

Во главе племен стояли советы старейшин, но их власть была чисто номинальной. Они следили за соблюдением табу и демографической политикой, контролировали правильность наречения новорожденных и погребения умерших. Так же члены совета разрешали прецедентным способом мелкие бытовые споры и, руководствуясь своим богатым жизненным опытом, давали советы тем, кто в них нуждался.

Браки между членами общины были запрещены. Мужчины, достигшие брачного возраста, отправлялись за невестами в соседние племена. По возвращении молодая семья поселялась в доме у родителей жениха. Если рождался ребенок, то он получал родовое имя, причем перечень этих имен был ограничен и зациклен.

Крупные хищники на планете водились, но их популяция была небольшой и серьезных проблем для людей не создавала. Бактерии и грибки отличались низкой патогенностью, поэтому эпидемий не возникало, а все болезни легко лечились народными средствами. Продолжительность жизни людей была очень высокой, однако самодостаточность племен и отсутствие торговли пресекали возможности для случайной миграции населения. Расселение народов было плановым и регулировалось четкими традициями. Как только количество жителей племени достигало четырех сотен, старейшины объявляли Исход. Вторые дети из младшего поколения каждой семьи при условии, что они уже достигли совершеннолетнего возраста, собирались вместе и отправлялись на поиски новых, еще не занятых земель. Обнаружив свободную долину, они основывали новое племя, сохранив все традиции, обычаи и табу материнского племени. Таким образом, уклад жизни всех племен был одинаковым: та же пища, те же способы изготовления одежды и орудий труда и даже умерших везде погребали одинаково – сбрасывая тела в ущелья.

Но однажды четко выверенная система дала сбой.

Часть первая
Исходное племя

Глава первая
Пастух

Яркое полуденное солнце ощутимо припекало. Все взрослые овцы сбились в кучи и, спрятав головы за спинами друг друга, застыли неподвижными статуями. Козы, отличавшиеся более низкой социализацией и не такой густой шерстью, разделились на две группы. Первая отошла к берегу реки и там начала объедать листья с низкорослых кустов, вторая, видимо уже насытившись, легла в высокую луговую траву и пережевывала жвачку, периодически встряхивая головой, отгоняя приставучих насекомых. Эти хлопки длинных козьих ушей да тихое журчание реки были единственными звуками, которые нарушали сонную тишину заливного луга.

Лещ устроился в тени раскидистой плакучей ивы и лениво посматривал за стадом. Несмотря на обеденное время, есть не хотелось, поэтому лежащий в котомке хлеб и сыр имели все шансы пролежать там до вечера. Глиняная бутылка с квасом опустела уже наполовину, от полного опустошения ее, как ни удивительно, спасала та же жара. Квас нагрелся и уже не утолял жажду. Лещ нехотя поднялся и отнес бутылку к реке, где и воткнул ее донышком в прибрежный песок. Холодная вода приятно остудила ладонь, и пастух с удовольствием погрузил в воду вторую руку. Посидев так некоторое время, он зачерпнул воды и умылся. После чего вернулся на свое место под деревом. Струйки воды после бурного умывания стекали по длинным волосам и щекотали шею и грудь юноши, но Лещ не обращал на них внимания. Парня одолевала скука.

Недавно ему исполнилась пятнадцатая весна и он, уже считаясь взрослым юношей, стал в одиночку гонять на выпас общественное стадо. Ранее с ним ходил отец, который в свободные минуты (а на выпасе их всегда в достатке) рассказывал сыну о свойствах и назначении встречающихся на пути растений, повадках животных и погодных приметах. Иногда им удавалось подстрелить из лука фазана и его жесткое мясо вносило разнообразие в семейный ужин. У Леща тоже был лук, но жаркое лето, вступившее в свои права, навевало апатию. А дичь, которая то и дело выпрыгивала из-под ног, удачно уносила от пастуха свои крылья, ноги и хвосты.

Общественное поручение, полученное от знахаря, он выполнил еще утром, набив выданный туесок соцветиями ромашки, и теперь маялся от безделья. Животные паслись сами и не требовали серьезного присмотра. Стадо отлично знало дорогу на Ближнее пастбище и свой распорядок дня, поэтому единственными обязанностями пастуха, после выхода из поселения, было присматривать за молодняком (козлята, заигравшись, могли удалиться от основной части стада) и вытягивать овец, увязших ногами в раскисшей прибрежной глине водопоя. Волков на Ближнем пастбище не было: старых выбили еще по весне во время облавы, а новых не пускали в долину ворота, перегораживающие единственный мост через Холодную. Поэтому лук, имеющийся у Леща, еще ни разу за последний месяц не видел натянутой тетивы и использовался парнем исключительно в качестве посоха.

Пейзаж Ближнего пастбища пестрел разнотравьем и вкраплениями ярких цветов. Одуряющий запах пыльцы кружил голову, и Лещ не заметил, как заснул.

Ему снилась Ольха, дочь знахаря. Девушка была на год старше Леща, но в детстве эта разница была незаметной и дети вместе бегали по территории поселка, сначала помогая взрослым в их делах, а потом и сами брались за простые общественные задачи. Иногда Ольха присоединялась к пастухам, и Лещ сопровождал ее на места произрастания нужных ей, а точнее ее отцу, лекарственных растений. Это были самые счастливые моменты в его жизни. Он часто ловил на себе брошенные украдкой взгляды Ольхи и наблюдал загадочную улыбку на ее губах в тех случаях, когда она видела, что ее взгляд не остался незамеченным с его стороны.

Они много общались о свойствах растений, Ольха рассказывала, что бесполезных трав практически нет. Каждое из произрастающих в пределах долины растений для чего-то нужно.

– Ага, для корма овец, – приговаривал Лещ, с многозначительным видом кивая головой.

– Дурачок! – восклицала девушка и хлопала парня по плечу ладошкой. После чего просила его выбрать любое растение. Лещ, который и сам немало успел узнать от отца, тыкал пальцем в первый попавшийся цветок и с упоением слушал о его свойствах. Такие беседы стали у них ритуалом и возникали при каждой встрече. Звонкий голос Ольхи и ее озорной смех будоражили чувства юноши, вызывая странные тянущие ощущения в животе. Он практически полностью перестал общаться с другими друзьями детства и все свободное время проводил с Ольхой. Но однажды вечером в поселок пришел гость из соседней долины.

Смуглый молодой человек, с обветренным лицом и длинными черными волосами, перетянутыми кожаным ремешком, появился на площади, когда солнце уже коснулось нижним краем вершины двузубого перевала. Гость был одет необычно тепло для этого времени года. На нем были высокие сапоги, кожаные штаны и такая же куртка с меховым капюшоном, сейчас откинутым на плечи. Под курткой виднелась шерстяная рубаха. На одном плече висел лук и колчан, на втором – вместительная суконная торба, к которой было приторочено скатанное в валик одеяло. Дополнял наряд широкий, украшенный цветной вышивкой пояс и висящий на нем в ножнах длинный нож с рукоятью из козьего рога.

Выйдя на площадь, гость огляделся и уверенным шагом направился к общинному дому, на крыльце которого грелись в лучах заходящего солнца члены совета племени. Пять седовласых женщин, с лицами сморщенными как печеное яблоко, и пять таких же стариков сидели в рядок, держась за резные раскрашенные красками посохи – знаки их статуса.

Пришлый поклонился патриархам рода и, запустив руку за пазуху, вытянул за шнурок бронзовый медальон, инкрустированный мелкими не ограненными самоцветами.

– Меня зовут Овод, – гортанно произнес гость, – мне исполнилось пятнадцать зим, и с разрешения совета старейшин племени Звенящих ручьев я пришел выбрать себе жену.

Общий возраст членов совета давно перевалил за тысячу лет, но, невзирая на видимую дряхлость, старцы поднялись и кивком головы поприветствовали гостя в ответ. Глава совета, чей посох был увенчан обсидиановым шаром, протянул руку к юноше, и тот, сняв с шеи медальон и сделав два шага вперед, вложил украшение в покрытую пигментными пятнами ладонь старика. Подслеповато щурясь, дед Хмель рассмотрел медальон.

– Давненько я не видел такого знака, – произнес он себе под нос.

Но потом поднял голову и, обратившись к гостю, произнес: «Добро пожаловать на земли племени Свежего ветра, Овод из Звенящих ручьев. Мы чтим традиции и разрешаем тебе выбрать себе жену. Смотрины начнутся завтра, а пока можешь отдохнуть с дороги».

Старцы расступились, и гость, пройдя сквозь них, зашел в двери общинного дома.

Лещ приход гостя из дальних земель не застал, так как в это время загонял с отцом общинное стадо в загон на окраине поселения. Однако молва о пришедшем свататься быстро разнеслась по всем домам. Особое возбуждение возникло в семьях, где были девицы на выданье. Солнце едва успело скрыться за вершинами гор, как из сундуков начали доставать давно готовые для такого случая наряды, нити мелкого речного жемчуга, баночки с притираниями и ароматическими маслами. Достигшие брачного возраста девушки племени изо всех сил готовились к смотринам.

Приход гостя слегка нарушил обычный уклад жизни племени. Даже кузнец, которому каждое утро что-то было нужно: то уголь, то болотная руда, то новая шкура для мехов, – в этот раз немного помялся, да и ушел с площади, не озвучив ни одного поручения. Остальной люд по его примеру тоже решил, что общинные дела подождут, и, немного потоптавшись для видимости, разошелся по домам. И только пастух с сыном после собрания отправились к загону и как всегда погнали стадо на выпас. А вернувшись вечером, узнали, что пришедший из-за гор жених выбрал Ольху и, не став ждать следующего утра, увел ее в земли своего племени.

Для Леща это был настоящий шок. Умом он осознавал, что рано или поздно это должно было случиться – брачные традиции племени незыблемы, как, впрочем, и все остальные традиции. Но сердцем надеялся, что это произойдет не скоро. В племени было много красивых девушек, высоких и фигуристых, но чужак выбрал маленькую худенькую Ольху, которая едва перевалила за пятнадцатилетний рубеж. И вдвойне обиднее было, что Лещ даже не успел с ней попрощаться.

Несколько дней Лещ проходил в глубокой задумчивости. Он практически перестал есть и стал настолько рассеянным, что мать забеспокоилась и отвела его к знахарю. Отец Ольхи, невысокий, с утонченными чертами лица мужчина, по имени Камыш, осмотрел кожные покровы парня, горло и язык, потрогал лоб. Спросил, не кусали ли его крупные насекомые, и развел руками. Он, конечно, догадывался, что угнетает парня, но не мог предположить, что разлука с другом детства может вызвать столь сильное недомогание. Знахарь дал Лещу выпить горькую настойку общеукрепляющего действия. Вкус лекарства настолько не понравился парню, что он решил через силу заставлять себя принимать пищу, чтоб больше не подвергаться лечению, и вскоре внешне пошел на поправку. Однако в душе у него все так же скреблись кошки. К концу недели, набравшись смелости, он пошел за советом к старейшинам племени. Мудрые старцы выслушали вопрос парня, недолго посовещались и с сочувствием рассказали, что место, куда следует отправляться за невестой, выбирается случайным образом с помощью специального кубика, на каждой из двенадцати граней которого изображен символ одного из близлежащих племен. Какой символ выпадает – туда и должен направиться будущий жених. Так что шанс, что Лещу выпадет земля племени Звенящих ручьев, очень мал, всего 1/12. А значит, он вряд ли когда-нибудь еще увидит Ольху. Но парень считал иначе, и в его сердце поселилась надежда.

Лещ стал ждать своего совершеннолетия, чтобы получить право вступить в брак. Никогда еще год не тянулся для него так долго. Однако чем меньше дней оставалось до месяца цветения маков, тем слабее становилась его решительность. Поначалу единственной трудностью виделся путь до земель племени Звенящих ручьев, для чего пришлось бы преодолеть длинный каньон, высокогорное плато и долину другого клана. Но потом мысли Леща упирались в конечную цель пути – встречу с Ольхой, и что делать дальше, он не представлял. Максимум, что он мог, это поговорить с ней и то недолго. Она теперь чужая женщина и наверняка занята семейными делами. Не исключено, что у нее уже есть ребенок. Согласно традиции у Леща будет всего семь дней на смотрины, в течение которых он обязан будет выбрать себе жену и отправиться с ней в родные земли, поэтому времяпровождение с подругой детства будет еще более ограниченным. Эти душевные метания, не дававшие покоя парню наяву, будоражили его даже во сне и в итоге разбудили его. Вытерев ладонью выступивший на лбу пот, Лещ, первым делом, поднялся на ноги и осмотрел вверенное ему стадо. На лугу ничего не изменилось, разве что количество коз, продолжавших неспешно насыщаться обрыванием листвы с кустов, немного уменьшилось: животные попрятались в тень, но парень видел их торчавшие из травы головы. Осмотрев небосвод, солнце на котором почти не сдвинулось, Лещ потопал к реке. Бутыль с квасом оставалась на том же месте, где он ее оставил. Утолив жажду леденящим зубы напитком, и еще раз похвалив себя за открытие такого быстрого и действенного способа охлаждать питье, Лещ вернулся под иву. Потянулся еще один день пастуха, длинный и скучный, наполненный воспоминаниями и размышлениями.