а ты и сам знаешь, ровесники они у нас с Митей. Такой же пострелёнок, как и твой, растёт. К делу его воинскому пора бы приставлять уже, чтобы во взрослой жизни годным воином он бы был. Но да сложно мне пока с этим, не совсем я оправился ещё от изъезда поспешного. Да ладно, что уж тут.
Дочка Фая у меня в замужестве за Рашидом, который сейчас состоит в охране торговых караванов. Уж там-то хорошие стрелки всегда будут нужны. А кто лучше степняка из составного лука бить умеет? Так что не бедствуют, три сына уже у них подрастают. А вот Ринатка так всё и не женится никак. Двадцать четыре года уже ему, а всё ждёт кого-то, всё выбирает вон! Сам я, конечно, виноват, нужно было насильно привезти ему в дом хорошую невестку, никуда бы уже не делся потом. Да вот всё как-то не до того мне тогда было. А теперь уж и не знаю, кто из достойных невест за изгоя пойти-то захочет, – и, заканчивая свой печальный рассказ, потянулся Азат за новой чашей чая. В свете горящего костра в юрте его лицо с глубокими морщинами отливало медью, да блестела лысина гладко бритой головы.
Сотник вздохнул и вымолвил.
– Трудно тебе пришлось, мой друг. Хуже нет, когда в родной стороне да в семье такие беды происходят. И нужно иметь большое мужество, чтобы как-то это всё пережить и двигаться дальше. Остановись ты сам, и потянет груз бед и печалей тебя самого на дно, а с тобой зачастую и всех близких. Мы ведь в ответе за них, зачастую даже больше, чем за самого себя. Поэтому и грести, грести нужно, как бы ни труден был для нас этот земной путь.
То ли ещё будет, друг, когда монголы из степей выйдут. Опять