– Иностранные туристы вожделеют, исходя на слюну похотливую, – с трудом паркуясь среди многочисленных автомобилей, охотно пояснил черноглазый и горбоносый таксист, чем-то неуловимо похожий на одного знаменитого древнегреческого философа. – Наш «Карнавал Святого Джедди» становится всё популярней. Из года в год, я имею в виду. Только по воздуху прибывает свыше тридцати тысяч гостей. И это не считая тех, которые прибудут по железной дороге и на личных автомобилях. Шум, гвалт, суета…. Но оглянуться не успеешь, как отшумит карнавальная бестолковая неделя, и всё вернётся на круги своя. Туристы – все-все-все – разлетятся и разъедутся по домам. Праздничный мусор, включая тонны разноцветного серпантина, приберут с улиц. И на наш городишко вновь опустится она, сонная тропическая скука. До следующего июня месяца, понятное дело…. Вас подождать, сеньор? Тогда давайте задаток…

В залах аэропорта, действительно, царили шум, гвалт и всеобъемлющая суета. Встречающие и прибывшие – многие уже в вычурных карнавальных костюмах – бестолково сновали туда-сюда. Звучала речь на самых разных языках, сопровождавшаяся шутками, прибаутками, смешками, удивлёнными возгласами и восторженными междометиями.

– В нашем аэропорту совершил посадку самолёт, следовавший по маршруту «Майами – Сан-Анхелино», – объявил на корявом английском языке сонный женский голос. – Встречающих прошу пройти к третьему пассажирскому терминалу. Повторяю. В нашем аэропорту совершил посадку самолёт…

Максим несуетливо поднялся на второй этаж и, пройдя вдоль алюминиевых перил порядка ста пятидесяти метров, остановился рядом с неприметным газетным киоском.

Остановился и мысленно похвалил сам себя: – «Молодец, боец, отличная наблюдательная площадка: выход из третьего пассажирского терминала – как на ладони. Сейчас посмотрим – что и как…. Ага, появились первые прилетевшие пассажиры. Пожилая неприметная парочка. Стайка смазливых и шумных девиц. Деловая дамочка с солидным кожаным кейсом в ладони правой руки. Очкастый бородатенький юнец – типичный «ботаник». А вот и она…. Что же это такое творится, а? Опять сердечко, резко вздрогнув, забилось учащённо. Ерунда какая-то, всего второй раз барышню вижу…. И, главное, с чего? Ведь, если по-честному, ничего особенного. Ну, совершенно…».

Действительно, девушка, вышедшая из третьего пассажирского терминала, смотрелась обыденно и непритязательно: среднего роста, худенькая, веснушчатая, с небрежно-растрёпанной копной чёрных жёстких волос на голове и слегка заострёнными скулами, одетая в потёртые голубые джинсы и клетчатую рубашку-ковбойку.

«Марии недавно исполнилось восемнадцать лет, но выглядит она на пару-тройку лет старше», – отметил Макс. – «Но только не за счёт косметики и прочих женских ухищрений, а сугубо благодаря своей серьёзности. Думающая такая девица, с нехилой интеллектуальной базой. Что, честно говоря, совсем и неплохо…. А ещё она совсем не похожа на любимую и избалованную дочку миллионера. Ну, ни капельки. Никаких тебе серёжек с брильянтами в мочках ушей, как и золотых колечек с яркими самоцветами на тонких пальчиках. Да и скромная дамская сумочка, висящая на её правом плече, приобретена, отнюдь, не в миланских бутиках…. А где же этот бездельник Мегре? Отстал из-за своей легендарной неповоротливости? Или же легкомысленно флиртует с симпатичными дамочками? Вот же, морда наглая и толстощёкая. Ведь, чётко было велено, мол, не оставлять фигурантку без пристальной опеки ни на секунду. Отчитаю, мерзавца усатого, по полной и расширенной программе. Только держись…. Опаньки! А подопечная-то, действительно, не простая барышня. Совсем – непростая. С характерными ухватками…».

Черноволосая девушка, выйдя из пассажирского терминала, остановилась, резко вскинула голову вверх, пробежала глазами вдоль алюминиевых перил второго этажа, а встретившись взглядами с Максимом, коротко улыбнулась и приглашающе взмахнула рукой.

Естественно, пришлось спуститься.

– Приветствую вас, прекрасная сеньорита Мари, – вежливо кивнув головой, поздоровался на испанском языке Макс. – Рад видеть и всё такое прочее. Выглядите – просто замечательно. Разрешите поцеловать вашу нежную и трепетную ручку…

– Во-первых, хватит кривляться, – нахмурилась девушка. – А, во-вторых, что ещё – за «вы»? Ведь мы, кажется, договаривались, что общаемся непринуждённо, без официальных выкрутасов и только на «ты».

– Понял, исправлюсь…. А где же наш достославный комиссар? Ну, который Мегре?

– Имеешь в виду дона Кастильо?

– Ага, его самого.

– Он ещё в Барселоне, благодаря летним автомобильным пробкам, опоздал на самолёт.

– Вот же, деятель рассеянный и разболтанный, – возмутился Максим. – Вечно с ним что-нибудь случается-происходит. Ни одно, так другое.

– Ничего страшного. Прилетит следующим рейсом, через несколько часов.

– Куда же он, охламон пузатый, денется? Конечно, прилетит…. А ты почему его не дождалась? Почему нарушила строгие инструкции? Была же должна – сдать билет…

– Я девушка свободная и незамужняя. Поэтому ничего и никому не должна.

– А как же клятвенное обещание – слушаться меня беспрекословно? Причём, данное в присутствии твоего уважаемого отца?

– Лёгкая забывчивость и милая ветреность – лучшие украшения любой уважающей себя сеньориты, – непринуждённо улыбнулась Мари. – Ну, господин строгий и суровый надзиратель, следуем в гостиницу?

– А как же твои вещи?

– Их доставят по назначению. Я уже обо всём договорилась с работниками здешнего аэропорта. И, конечно же, оплатила эту дополнительную услугу.

– Тогда – следуем, – согласился Макс. – Прошу на выход, милая и забывчивая сеньорита. Авто ждёт вас…

Они разместились на заднем сиденье. Машина, чуть слышно заурчав, плавно тронулась с места.

– Жених и невеста? – бросив любопытный взгляд в зеркальце заднего вида, поинтересовался черноглазый и горбоносый таксист, чем-то неуловимо похожий на одного знаменитого древнегреческого философа.

– Очень надо, – насмешливо фыркнула Мари. – Так, просто случайные знакомые. Попутчики по предстоящему «Карнавалу Святого Джедди», так сказать. И не более того.

– Очень жаль, что случайные, – искренне расстроился горбоносый водитель.

– Почему – жаль?

– Смотритесь вы вместе очень уж хорошо. Словно две половинки единого и неделимого целого.

Максим, старательно скрывая смущение, промолчал…

Автомобиль, успешно преодолев пару приличных пробок, свернул на приморскую набережную и остановился.

– Лучшая гостиница нашего славного городка, – с гордостью в голосе объявил таксист.

– Называется – «Виктория», – дополнила Мари. – Построена в далёком 1909-ом году. В ней насчитывается сто шестнадцать комфортабельных номеров, из них двенадцать – класса «супер-люкс». Расположена на так называемой – «Пиратской набережной». Здесь в восемнадцатом-девятнадцатом веках были возведены – вдоль кромки морского побережья – мощные оборонительные редуты, оснащённые бронзовыми пушками, из которых отважные местные жители нещадно палили по пиратским бригам и фрегатам. А Сан-Анхелино тогда считался вольным городом, не подвластным ни одной из европейских держав…. Сами пушки? Большинство, естественно, ушло в переплавку, а три штуки до сих пор стоят на означенной набережной – в качестве памятников…. Что это, господа, вы так удивлённо на меня уставились? Конечно же, готовясь к этой поездке, я на совесть прошерстила весь Интернет. Сугубо из дамского праздного любопытства…

«Из праздного любопытства?», – мысленно усмехнулся Максим. – «Ну-ну. Свежо предание, да верится с трудом…. А, вот, про то, что старательно готовилась, поверю охотно. Только к чему конкретно готовилась? И что, интересно, за мысли бродят сейчас в её черноволосой голове? Бродят и бродят, выстраиваясь в чёткие и многоуровневые планы? Вопросы, отнюдь, непраздные. Отнюдь…».

Рассчитавшись с таксистом, они покинули машину, прошли в просторный гостиничный холл, зарегистрировали в административном окошке новую постоялицу, получили ключ и поднялись на комфортабельном лифте на четвёртый этаж.

– Что дальше? – поинтересовалась девушка.

– Это – твой номер, – указал рукой Макс. – Напротив – мой. Рядом – комиссара Мегре. Держи ключ. Открывай и смело заходи. Осмотрись. Умойся с дороги. Даже можешь принять контрастный душ и воспользоваться услугами мини-бара. Ровно через двадцать минут встречаемся. Гуляем, общаемся, глазеем на местные достопримечательности, строим дальнейшие совместные планы, осуществляем расширенный инструктаж. То бишь, я буду нудно и надоедливо инструктировать, а ты, соответственно, внимательно слушать и запоминать.

– В холле меня подождёшь?

– Вот, уж, и нет. В своём номере посижу, оставив дверь слегка приоткрытой.

– Тотальная слежка? – презрительно поморщилась Мари. – Боишься, что я оторвусь от плотной и пристальной опеки?

– У меня Контракт, который надо выполнять. Ничего личного. Да и твоему отцу обещал – присматривать…

Они разошлись по номерам.

Максим включил телевизор, вяло полистал местную газету недельной давности, лежавшую на журнальном столике, выпил банку светлого мексиканского пива, извлечённую из мини-бара. И, естественно, что всё это время он не забывал поглядывать в коридор. Вернее, на плотно прикрытую дверь противоположного гостиничного номера.

Через девятнадцать с половиной минут Макс, предварительно выключив телевизор, вышел в коридор, тщательно прикрыл дверь, запер замок, отправил ключ в карман джинсов и коротко постучался – костяшками пальцев – в дверную филёнку номера подопечной.

Тишина.

Выждав некоторое время, он постучался ещё раз – уже гораздо громче и продолжительней.

Тишина.

– Чёрт знает, что такое, – обеспокоенно пробормотал Максим, после чего – чисто на всякий случай – надавил ладонью на латунную дверную ручку.

Дверь послушно приоткрылась, и он прошёл внутрь.

В гостиничном номере, включая туалетную комнату, никого не было. Не считая, конечно, лёгкого сквозняка.

– И под кроватью – никого, – расстроено проворчал Макс. – И в одёжном шкафу…

Он выглянул в широко распахнутое окно и констатировал:

– По водосточной трубе улизнула, чертовка. Ловка, надо отдать должное. Теперь, блин горелый, ищи ветра в поле…. И как же меня угораздило – так вляпаться?

Максим спустился на первый этаж, прошёл в полутёмный и прохладный бар, заказ у стойки порцию ямайского рома с мятным сиропом, занял пустующий столик и, неспешно потягивая коктейль через пластиковую светло-голубую трубочку, принялся вспоминать – как…