Далеко-далеко от города был лес. В лесу жили звери и птицы.

– Чив-чив, – чирикали воробьи у края леса;

– Синь-синь, – пищали синицы;

– Чи-чи-чи, – тараторили сороки;

– Кра-а, кра-а, – кричал старый ворон.

– Тук-тук, тр-р-р-р, – разносилась барабанная дробь дятла.

А звери вели себя тихо, только волки иногда зимой выли на луну: «У-у-у!»

На лесной опушке стоял дом лесника. Каждый день лесник ходил и смотрел, всем ли хорошо живётся. Летом ходил пешком, а зимой запрягал в сани лошадь и ездил по просекам. «Скрип-скрип, скрип-скрип», – скрипел снег под копытами лошади. «Ш-шик, ш-шик», – катились сани. Хорошо было в лесу, спокойно.

Однажды в городе стали строить новые дома. И начал город расти вширь. Рос он, рос и вскоре дошёл до леса. Принялись горожане ходить отдыхать на природу кто как умеет: с музыкой, с кострами. Шумно стало в лесу и грязно.

Собрались звери и птицы и ушли дальше от города. И лесник убрал весь мусор, повесил таблички «Берегите природу!» и тоже ушёл вместе с лошадью вслед за животными. А дом его так и остался на опушке.

Как-то в конце зимы солнце хорошо припекало, и в печную трубу дома упал мокрый комок снега: «Плюх-пух».

– Апчхи, – сказала печка, открыла глаза и осмотрелась. На тумбочке у двери, как и раньше, дремал старый телефон, в центре большой комнаты стоял деревянный стол с тремя табуретками, на полке возле умывальника лежали фарфоровые тарелки, мельхиоровые ложка и вилка… Занавески закрывали окна… Только лесника не было.

– Ох, – сказала печка, – много времени прошло, как лесник ушёл в другой лес, а мы тут живём одни-одинёшеньки. Радио никто не слушает, по телефону никто не звонит – новостей узнать не у кого. Что там снаружи происходит? Дом, а дом! Посмотри, как там дела вокруг.

– У меня окошки давно не мыты, – ответил дом, – я сквозь пыль плохо вижу.

Тут все остальные проснулись, и даже сани в сарае.

– Эх, сейчас бы всего одну лошадиную силу, и мы бы прокатились да узнали все новости, – сказали сани, – только лошади нет.

– Эх, а я бы сейчас позвонил сам кому-нибудь, – произнёс телефон, – да кто-то провода обрезал.

– Что же делать? – спросили стол и табуретки.

– Дзынь, – звякнули фарфоровые тарелки, мельхиоровые ложка и вилка, – как нам узнать, что в мире происходит?

Дом потянулся, поскрипел бревенчатыми стенами – скри-и-ип, скри-и-ип, – и сказал:

– Если бы кто-то затопил печь – мы бы отправили за новостями Печной Дымок. Он лёгкий, шустрый, он бы сумел обо всём узнать. Но печь некому затопить.

– Не надо никому топить меня, мы и без огня дымок сделаем, – поддержала печка идею дома. – Ведь дым – это что? Сажа да водяной пар, да горячий воздух. Сажа у меня есть, капельки воды от упавшего снега найдутся. А сверху, на крыше, солнце так нагрело кирпичную трубу, что и горячий воздух уже готов. Ну-ка, Дымок, просыпайся. Мы тебя в путь-дорогу отправим. Узнай, что в мире делается: ездят ли ещё на лошади, звонят ли по телефону и топят ли печь?

– А ещё узнай, пожалуйста, сидят ли за столом на табуретках и едят ли вилками и ложками из тарелок, – попросили стол, табуретки и тарелки с ложкой и вилкой.

Капли воды от растаявшего снега пропитались печной сажей, маленький Дымок проснулся и весело крикнул:

– Ух, сейчас полечу, обо всём узнаю и обратно с попутным ветерком вернусь!

– Тогда – в путь, – сказала печка и ещё раз чихнула, – Апчхи! – Только в этот раз она чихнула не внутрь дома, а в трубу.

Конец ознакомительного фрагмента.