1. «Остия»

«Галар» бежал уже восемь суток, и все восемь суток его маршевый двигатель пожирал бесценное топливо. Ионы водорода утекали из магнитного кольца дюз, обеспечивая непомерно большую тягу, тяга поддерживала ускорение, а ускорение давало прирост скорости – всё для того, чтобы оставить между кораблём и Луной как можно больше благостной пустоты.

Вскоре она перестанет быть таковой. Превратится в безмолвного хищника, притаившегося по ту сторону обшивки, вцепится когтями расстояний, мешая достигнуть цели – но пока очередной миллион километров отделял «Галар» и его крохотную команду от оставшихся за спиной кошмаров, пустота была надёжным союзником.

Напряжение отпустило Александра не сразу. В первые дни после старта он часами пялился в мониторы и боялся отвести взгляд. Казалось, стоит ненадолго отвлечься, как произойдёт что-то непоправимое и угаснет лучик надежды, зажёгшийся в момент бегства. Он не мог ни есть, ни спать, ни ухаживать за собой – волны сонливости накатывали, словно мягкий прибой, но лишь для того, чтобы всё тело тут же прошибал импульс страха, боязни открыть глаза и вновь оказаться в отсеках базы «Серебряный холм», вдыхая дым расплавленных переборок и слушая вопли пойманного иниматами персонала. Даже вылазки из пилотажной капсулы казались слишком рискованными – гелевое ложе и аварийный скафандр сделались родным домом и второй кожей. Вонь, которую Алекс чувствовал от своего немытого тела, перестала казаться чем-то раздражающим, и он ограничивался тем, что протирал лицо одноразовыми салфетками.

На третьи сутки реальность стала ускользать от переутомлённого мозга, и Корвус принудительно ввёл Александру целый набор анксиолитических препаратов, прервав мучительное бодрствование не менее мучительным сном. Проваливаясь сквозь трясину вязких кошмаров, он сталкивался с чем-то донельзя тревожащим и противным, лишённым смысла и формы – но рано или поздно возвращался к одному-единственному сюжету.

Предатели обратили внимание на его старт, выслали погоню и сумели догнать корабль. Километр за километром они приближались к «Галару», идущему на пределе своих возможностей, и Александр с ужасом ждал, когда чудовища вскроют шлюзы, чтобы добраться до беглеца.

Он просыпался в страхе, в липком поту, возвращал контроль над своими мыслями и тянулся к мониторам, чтобы проверить текущую обстановку. Это было глупо. Едва ли за короткое время сна кто-то мог стартовать с Луны и догнать «Галар», но напряжённые до предела нервы требовали провести ритуал и Алекс послушно всматривался в чёрную сферу, сформированную сенсорикой корабля и сигналами внешних станций. Позади, отставая часов на сто, должен был идти однотипный «Фьялар» под командой Матьяша Варги. Связываться с ним было слишком рискованно – оставалось надеяться, что с магистром действительно всё в порядке.

День за днём Александр ждал, что на мониторах появятся новые точки, ползущие в сопровождении опасных орбитальных параметров, но иниматы всё ещё не удостоили беглеца хоть каким-то вниманием. Возможно, у них хватало других проблем, а возможно, им просто не было до него дела – хотя рассчитывать на последнее стал бы только счастливчик, не имевший возможности наблюдать за агонией лунных баз.

Им было дело до всего и до всех.

Ожидание беды выматывало не хуже, чем предполётные тренировки – но те, по крайней мере, не оставляли времени на лишние мысли. Теперь, в миллионах километров от Земли, над ним довлели только пустота, невесомость и одиночество.

«Работать, как чёрт в аду, чтобы бездельничать сутками напролёт? Хорошая шутка, дорогие ВКС¹. Отличная шутка. Жаль, посмеяться не с кем.»

Корабль, оснащённый джинном², не нуждается в штурманах и пилотах: достаточно знать основные принципы небесной механики и понимать диалект корабельной ИУС³. По большому счёту, он может лететь и вовсе без экипажа – но экипажу полагается быть на борту, чтобы обеспечивать дополнительный контур надёжности, придавать легитимность решениям джинна и ликвидировать нештатные ситуации.

Их должно было быть пятеро.

Эта цифра приходила на ум всякий раз, когда Александр натыкался взглядом на экран штатного расписания, зияющий красными плашками «Отсутствует на борту».

Она сама собой вспоминалась при виде пустых рабочих станций в командном центре, где ИУС исправно отображала информацию о состоянии систем корабля. Ему казалось, что цветные таблицы и пиктограммы – дань памяти мертвецам, которые никогда уже не займут предназначенные для них места.

Но хуже всего ему приходилось, когда он вспоминал лица. После сотен учебных циклов на тренажёре эти лица казались неотъемлемой частью корабельного интерьера, и порой, забывшись, Александр почти наяву видел воссевшего в главной станции лейтенанта Конева, плывущую к пищеблоку фигурку Амалины, внимательного Гериана и строгую Наир Велизарову с тугим хвостом волос, плавно исчезающим в проёме шлюза. Ни с кем из них он не был особенно близок, но помнил каждого, и на месте каждого осталась груда невесомых, как сухие листья, воспоминаний.

Когда безумие первых дней отступило перед собранной воедино волей, поддержанной выверенными дозами психотропных средств, Алекс привёл себя в порядок и устыдился. Вихревой душ очистил его тело потоком крохотных капель, гигиенический гель удалил с лица и тела лишние волосы, а музыка вернула душевное равновесие.

Под «Первую симфонию» Берга он возносился в неведомые пространства, пронизанные струнами холодного света. Точные и ясные, как сами звёзды, звуки предельного фортепиано растворялись в голосе акто-арфы, отделяя душу от тела, и только ехидный голос в самом дальнем углу сознания напоминал, что это невесомость заставляет всплывать над мягким ложем капсулы, и нет кругом ни верха, ни низа, а есть только изотропная пустота.

Дни проходили за днями в бесконечном цикле сна и бодрствования. Гигиенические процедуры, приём пищи, физические упражнения, повторение Праведной доктрины, музыка, чтение и контроль состояния основных систем корабля – больше для проформы, чем реально необходимый. Корвус, убедившись, что мастер-оператор вновь функционирует в нормальном режиме, молчал и не вмешивался в происходящее.

Александр, тем временем, прокручивал в голове варианты ближнего будущего. Страхи не покинули его полностью, но ослабли и уже не могли оказывать влияние на принятые решения, однако будущее и без того представлялось непроницаемым ящиком, в котором крылись беды и неприятности. Солнечная система медленно погружалась в хаос, а лежащий впереди путь требовал найти в этом хаосе надёжную траекторию, способную вывести «Галар» к цели.

Мониторы рабочих станций упрямо светились в полутьме командного центра. Ненавязчивые мелодии жуаня и гучжэна сплетались с тихим шорохом систем вентиляции.

– Если хочешь поймать енота – стань енотом. Если хочешь поймать божество – стань фанатиком. Если хочешь поймать корабль… стань дохлым дельфином⁴.

Это, конечно, было неправдой. Пока «Галар» разгонялся, излучение его двигателя не заметил бы только слепой, зарывшийся в реголит, а когда разгоняться перестал – то и следить за ним стало незачем, всё равно с траектории не сойдёт. С расчётами не то, что джинн – лабораторный хомячок справится. Останется вывести что-нибудь неприятное курсом на перехват, и тогда вопрос лишь в том, у кого лучше двигатели и больше топлива.

У «Галара» был прекрасный двигатель – для корабля его класса.

Но топлива оставалось чертовски мало.

Транспортные контейнеры удалось наполнить тем немногим, к чему Александр имел хоть какой-то доступ: катализаторами, витаминными комплексами и брикетами аминокислот для синтеза пищевых добавок. Это потребовало двух часов, наполненных страхом, сигналами тревоги, должностными преступлениями и лихорадочным поиском решений, связанных с транспортировкой и размещением груза на корабле. Транспортные платформы отказывались взаимодействовать с интерфейсами «Галара», терминалы то и дело норовили прервать уже запущенные операции, ссылаясь на протоколы безопасности, составленные с дьявольской изощрённостью, руки дрожали и очень трудно было противостоять желанию бросить всё и как можно скорее покинуть стыковочный узел.

Александр рассчитывал, что груз витаминов и аминокислот позволит ему гарантированно получить топливо на Церере, но всякий раз, когда он думал об этом месте, в мысли закрадывалась тревога. База «Остия» была самоуправляемым объектом в юрисдикции Комитета по внешним территориям, а её непосредственную деятельность контролировала Организация космических исследований и безопасности. В условиях наступившего хаоса статус Цереры стал ещё менее очевиден, а произойти на самой «Остии» могло всякое. Прилететь прямо в лапы бунтовщиков или носителей скверны было бы чудовищно неприятно, только вот альтернатив – не было. Они с Матьяшем попортили друг другу немало нервов, прежде чем пришли к такому решению.

Чтобы добраться до Сатурна в приемлемые сроки, оба «Дверга» нуждались в промежуточной заправке. Новейшие военные корабли, оснащённые едва ли не эзотерическими устройствами, что ломали представления о привычной физике, могли попасть туда за какой-то месяц, но военные корабли были где-то далеко и решали свои собственные задачи, если вообще уцелели. Проблема «Двергов» состояла в том, что этот проект, каким бы удачным ни был, для штатных рейсов во внешнюю систему никогда не предназначался – но других свободных кораблей у Северного союза в наличии не имелось.

По крайней мере, «Остия» до сих пор посылала стандартные опознавательные сигналы: в работе маяка не наблюдалось никаких изменений. Была надежда и на острый шип военной базы, который вонзался в тело карликовой планеты поблизости от главного поселения.

– Надежды питают невежественный разум, – проговорил Алекс, отворачиваясь от экрана. Взгляд упёрся в соседнюю пилотажную капсулу – большая красная цифра «3» на матово-сером пластике заставила его нахмуриться и вновь опустить глаза. Амалина…

Он так и не решился занять пост номер один – тот самый, где полагалось дежурить Коневу. По всем правилам мастер-оператор корабля должен был располагаться именно там, но перспектива присвоить чужое место казалась отвратительной и порочной. Вместо этого Александр перенастроил приоритет и функционал рабочих станций, так что его «четвёрка» превратилась в главный терминал управления – технически все станции прекрасно заменяли одна другую.

– Надежда есть первый шаг на пути к разочарованию, – неожиданно отозвался Корвус глубоким звенящим голосом. – Не позволяй себе поступиться знанием и методом ради иллюзий и слепой веры.

– Большое спасибо за наставление, – немного опешив, ответил Алекс. Прежде подобных инициатив за Корвусом не водилось, хотя высказывание было полностью в его духе. Джинн промолчал – или истратил свой запас красноречия, или решил, что уже сказал оператору всё, что нужно.

***

Бам!

Возможность встать на ноги после бесконечных дней свободного падения – искушение не из тех, с которыми легко справиться. Стоять было приятно, но попытка пройтись закончилась ожидаемо: энергичным прыжком к временному потолку отсека.

Отсек был маленьким.

Очень маленьким.

В пищеблоке могли поместиться четверо, а система вытяжки позволяла ликвидировать последствия даже самой неаккуратной трапезы – но для полётов головой вперёд пищеблок предназначен не был. Алекс потёр макушку, прицепился к шершавому страховочному ремню и заказал пару блюд через корабельный каталог. «Галар» снова запустил двигатели, так что на борту появилось кое-какое подобие гравитации – достаточное, чтобы человек мог принять вертикальное положение и отличить верх от низа, но слишком слабое, чтобы перемещаться традиционным образом.

Пищевой принтер щёлкнул и в раздаточном гнезде появились два тюбика: один с куриным паштетом, второй – с острыми баклажанами.

– …состоялось чрезвычайное заседание Мирового совета Организации единого человечества. В ходе рассмотрения вопроса о передаче Единому правительству особых полномочий проявлено единство всех ведущих идейных сил Земли, что свидетельствует о непоколебимой решимости…

– Следующий пакет.

– …достигнуто соглашение об участии Экуменических войск в ликвидации античеловеческого мятежа на территориях Евразии и Северной Америки. Единые вооружённые силы продолжают операцию по возвращению контроля над лунными базами. Точечным ударам подвергаются окрестности захваченных мятежниками «Серебряного холма», «Девяти сосен» и «Гелиополиса»…

– Лунные базы падают со стола, – вздохнул Александр. – Если их бомбят, то ни о каком спасении гражданского персонала речь не идёт. Уже и капитальные вложения не берегут.

Он просмотрел список информационных пакетов, полученных через спутники-серверы астронета: новости от ведущих центров влияния, прогнозы солнечной активности, вездесущая пропаганда, давно уже слившаяся с рекламой – и выбрал файл, озаглавленный «Союз информирует». Перед глазами побежали строчки, озвученные по приложенному к файлу шаблону голоса:

– Информационная служба Северного союза сообщает, что мятеж иниматов, объединённых организацией «Эталон», рассматривается как акт предательства и агрессии по отношению к Союзу и человечеству. Союз не допускает вмешательства инодоктринальных войск в зонах своей ответственности и обязуется ликвидировать любое присутствие иниматов в этих зонах собственными силами и в кратчайшие сроки. Союз подчёркивает, что поддержку античеловеческой организации «Эталон» оказали независимые коммерческие конгломераты «Логирис» и «Киссингрэм Аэтэрнум». Оправданиям данных конгломератов отказано в доверии, любая их деятельность в пределах зон ответственности Союза объявляется преступной и враждебной. Мы желаем силы духа, стойкости и успеха всем, кто идёт вперёд, исполняя праведный долг!

Последняя строчка предназначалась ему. Не ему одному, конечно – но там, на далёкой теперь Земле, помнили и о маленьком «Галаре», и о его крохотном экипаже. Быть может, там и не знали об обстоятельствах гибели почти всей команды, зато точно знали, что кто-то по-прежнему на борту и продолжает исполнять возложенный на него долг перед Союзом и человечеством.

Ответить было нельзя.

«Оно и к лучшему – нечего им знать, что задание продолжает выполнять некто Александр Воронин единолично. Координаторы с ума сойдут от ужаса и тоски.»

Он высосал тюбики, сунул их в бокс переработки и вернулся в командный отсек, аккуратно ступая по дорожке с адгезивным покрытием. Голопроектор в центре помещения сформировал обзорную сферу, на которой ярко светилась паутина траекторий и условных обозначений: «Галар» приближался к Церере и теперь уравнивал орбитальные параметры, чтобы совершить посадку на базе «Остия». Повторить такой трюк с более массивным небесным телом было бы невозможно, однако ускорение свободного падения на карликовой планете позволяло даже сравнительно крупным кораблям стыковаться со станцией, расположенной на поверхности. Александр находил это обстоятельство весьма удачным, поскольку высадка на базу обещала некоторый отдых от вынужденной тесноты корабля.

«Если только…»

– …командующим Экуменическими войсками на территории Североамериканского Северо-восточного региона признан представитель святой генетической линии Стюарт-1 Клайв Форсайт Стюарт…

– …Жан Каррель, полномочный представитель ОКИБ⁵, объявил о введении в системе Юпитера режима чрезвычайной бдительности. Полицейские силы ОКИБ призывают все действующие в системе Юпитера стороны немедленно прекратить непрозрачные операции, присоединиться к режиму умиротворения и сотрудничать с административными органами…

– Возводящийся в орбитальном промышленном поясе Земли звёздный корабль «Солнечная симфония» повреждён в результате столкновения с межорбитальным паромом. Данный инцидент классифицирован как террористический акт, направленный против авторитета Единого правительства и будущего всего человечества. «Солнечная симфония» получила незначительные повреждения, которые…

«Если только теснота корабля не покажется мне скоро самым уютным местом во всей Системе.»

***

«Двести миллионов километров от орбиты Земли. Дальше, чем сама Земля от Солнца – а впереди ещё полтора миллиарда километров пустоты, и это если всё пойдёт хорошо. Что я здесь делаю? Почему я заперт в консервной банке и стараюсь сделать всё возможное, чтобы сбежать как можно дальше от единственного во вселенной места, где человек может разгуливать под открытым небом, не надевая скафандра?»

Он содрогнулся, осознав в очередной раз, какая бездна отделяет его от одной только возможности существовать во внешней среде. От уюта планетарной атмосферы, надёжного магнитного поля и естественной силы тяжести. От всего, что ещё недавно составляло самую суть его невеликой жизни. Эти откровения посещали Алекса всё чаще: тяжкие, пугающие, они заставляли его предпринимать серьёзные усилия, чтобы вытеснить всё лишнее из потока мыслей. Понимание своего положения пришло с запозданием – недели через три после старта. Занятия на тренажёре настолько въелись в его восприятие ситуации, что интерьеры и системы корабля казались чем-то естественным и домашним. Понадобились долгие дни одиночества, чтобы выстроенная подсознанием подушка мнимой нормальности начала истончаться, пропуская ощущение реальности выше – в сознательный отдел личности. Постепенно вернулись воспоминания – те, что затерялись на фоне предательства иниматов, гибели товарищей и картин отчаянного бегства.

Александр внезапно вспомнил, что у него имелось другое прошлое, и немало этому удивился. Блеклое, отстранённое, словно бы чужое – или ему лишь хотелось, чтобы так было?.. Чтобы не принимать на себя ответственность за кусок собственной жизни, вообразив, будто она началась чуть больше года назад?

Повестка, собеседование, база интенсивной подготовки… Его, словно устройство, вынули из одного гнезда и поместили в другое – и оказалось, что разницы нет, что совпадают все интерфейсы, а место в составе экипажа ничуть не хуже нижегородского офиса с видом на буролесье.

– У нас не так много операторов, модифицированных для длительного пребывания в космосе, – методично объяснял офицер ВКС Союза. – Большая часть пригодных уже мобилизована в состав экипажей военных орбиталов, кораблей дальнего флота и звёздных ковчегов. Ваш организм и ваши компетенции…

Он почти не слушал. По большому счёту, его не слишком волновала пришедшая на личный адрес повестка. Если он был нужен своей стране и своим товарищам – значит, так тому и быть, а генмод космического класса делался не для того, чтобы оставаться строчками в личном деле. Их было немало – детей, созданных для будущего, рождённых революцией в надежде, что новые качества окажутся нужны новой общности и помогут ей выстоять в бушующем мире. В то время, когда проектировались их эмбрионы, Северный союз ещё только собирал себя из разрозненных движений сигниалистов⁶, ещё боролся за право стать волей и силой, с которыми придётся считаться и корпорациям, и Единому правительству – но мечтатели, полные надежды, уже готовили для него военных, космонавтов и ангелов, жертвуя свои гены мечте о светлом грядущем.