“Сюжет ядовит”, – заметил десятилетием раньше американец Шервуд Андерсон, и Вулф вполне могла бы подписаться под этими словами. Для нее сюжет – это схема, наносящая увечье сложной, многообразной, непрерывной жизни. Схема, которая пытается обеднить жизнь, сделать ее однонаправленной, подчиненной причинно-следственным связям и внешнему времени, измеряемому наручными и башенными часами. Более того, сюжет для Вулф – проявление преступного свойства человеческого мышления, преимущественно европейского, желающего делить вещи на главные и второстепенные. Сюжет подыгрывает читателю, который мыслит именно так: есть главное (то, что в сюжете, – события, сцены, диалоги) и есть второстепенное (ощущения, описания и прочая мишура).
Вулф понимает жизнь не как перечень событий, а как бесконечный, неостановимый поток настоящего, вбирающий в себя прошлое и раскрывающийся в будущее. Жизнь не делится на отрезки событий, на минуты, часы, а течет рекой непрерывных метаморфоз, где одна сущность незаметно переходит в другую. Поток жизни разрастается на многочисленные рукава и движется неритмично, то замирая, то ускоряясь, то норовя отхлынуть вспять.