1. Будни: война и учёба

Появилась возможность – бей уродов!

Девиз Братства.

Все имена, названия и события вымышлены. Любые совпадения случайны.

Его правый боковой в челюсть я встретил, не сделав ни малейшей попытки уклониться.

От удара меня, понятное дело, отбросило на полшага в сторону, (Масса тела, стало быть, ещё мала!) но голова к плечу не откинулась, и тело в нокаут не уехало.

Ещё бы! Мышцы шеи у меня – что твои канаты. А каппу-то я заранее засунул, едва его завидев.Да и челюсть у меня…Повидавшая, как говорится, виды.

Хотя по мне этого наверняка не скажешь.Чем и пользуюсь. Нагло. Вот как сейчас.

Так что когда этот гад вылупился удивлённо, не понимая, почему я не падаю, отрубившись, или не скрючиваюсь в три погибели, схватившись за рот и сожалея о выбитых зубах, или просто не вою от боли, пришёл и мой черёд.

Так, сместиться чуть влево, сделав обманное движение ногой, будто наношу хайкик в голову. А теперь – пригнуться, напрячь ноги, и правой рукой, вставая, – в печень!

И пусть мои ручки-дрючки и выглядят тощенькими, особенно в старенькой застиранной футболке, обнажающей их до локтя, и похожи, скорее, на рычаги, обтянутые кожей, поставленного удара это отменить не может! Мышцы в них – будь здоров!

Собственно, суть любого движения кикбоксёра очень проста: дело не в силе мышц, а в скорости движения конечностей! Молодец Эйнштейн: это именно он доказал, что «Е» равно эм вэ квадрат. Пусть и пополам. Да и вообще: бьют – не рукой, а – телом! Всем!

Ну а сложить кулак кистевым хватом я не забыл.

Жирный тварь сложился буквально пополам, изо рта донёсся хрип, затем – стон. Рот стал делать судорожные движения, словно его обладателю не хватает воздуха… И вот уже оскорблявшее меня д…мо, свято верящее в свою силу и неуязвимость, (Видать, привык, что люлей за него огребает виртуальный герой!) сморщился, оскалившисьсловно крыса, которой наступили на хвост. Упал на колени. Затем и наземь повалился.И стошнило его.

Ну что могу сказать: даже проклятые гамбургеры надо бы разжёвывать получше.

Ничего, пусть скажет спасибо, что я не позволил очередной порции жира отложиться в его спасательных кругах. И ещё поблагодарит, чтоя целился не совсем в печень, а всё-таки ближе к середине живота – неохота отвечать перед судом за его разорванный самый важный для пищеварения, и всего остального, орган. Так что эффекта я достиг двойного: он и от боли и обиды выл, и действительно задыхался от нехватки воздуха.

Солнечное сплетение где-то там, рядом, и тоже попало в зону удара.

Стоя над корчащимся и всё ещё разевающим рот, точно чёртова выброшенная на берег рыба, скотом, я невольно вернулся памятью к тому моменту, когда впервые увидел его нескладную фигуру в конце переулка. Проверить надо: всё ли я сделал, как надо.

Намётанным взглядом я тогда сразу понял: мой клиент!

Очень толстый, прямо гора. Этакий овоид на ножках. Вернее – на ножищах. Бёдра потому что – как туши свиней, да ещё и коленки утоплены как бы внутрь – свойственно всем, кто вынужден таскать свой вес, не утруждая себя спортом. Наверняка лентяй. И любитель фаст-фуда.Головка гротескно маленькая относительно торса. И располагается заметно позади торчащего вперёд брюха. Походка – словно у перекормленной утки.Ну, или выглядит всё так, словно ему его круглые штуковины, которые обычно мешают плохому танцору – натирают. Уж больно большие! Выражение на лоснящейся роже – как у самовлюблённого и самоуглублённого верблюда: вы все – ничто, а я – пуп земли!

Ага, два раза! Может, и пуп, но только – в своём воображении. Ну, или для более мелких, и дохленьких одноклассников, которых легко может локализовать в тесноте класса, и задавить одной только массой. Таких как он мне как раз и приятней всего…

Учить уму-разуму.

И доказывать, что играя в виртуальные игры мышц не накачаешь. Как, впрочем, не обретёшь имгновенной реакции. И выносливости. И много чего ещё – в Братстве мы отлично знаем, чего!

Ну и главное условие: придурок прёт вперёд, уставясь в свой чёртов айпад восемьдесят-какой-то-там модели, воткнув в уши наушники модного тренда, и ещё и губами что-то лепечет – не иначе, как повторяет текст, который произносит очередной «крутой» герой дебильного шутера, перед тем, как въехать в челюсть очередному гоблину, или срубить башку очередному дракону. Ну, или разворотить из помповика череп очередному зомби.

И все эти детали я различаю отлично, поскольку вижу сквозь пустые глазницы своих очков – а точнее говоря, стальной оправы – не в пример лучше, чем большинство даже моих сверстников, любителей виртуала, астрала, и прочих зацикленных геймеров.

Вот за двадцать шагов до встречи я и засунул в рот каппу. Но уж постарался, чтоб на мою бортовую камеру это не попало. А сделать это несложно – у неё охват всего-то сто двадцать градусов.

Когда этот гад в меня врезался, уж я постарался мордочку скорчить обиженно-удивлённую, словно у суслика какого, и скривиться, отскочив от его торчащего пуза, будто от надувного матраца:

– Поосторожней можно? – писклявых ноток в тон подбавить не забыл.

Придурок остановился. Оторвался наконец от планшетника. Ткнул в «выкл». Виртуальная коробочка с ладони исчезла. Жиртрест окинул меня оценивающим взором крокодила, перед которым вдруг прямо с неба плюхнулась жирная курица. Прищурился. Даже вынул наушники из ушей. Презрения в голосе не заметил бы только полный идиот:

– Смотреть надо, куда прёшь, ты, недоумок-недомерок!

– Вот ты и смотри! Ты же – «большой и сильный»!

– Да, я сильный. И всякую мелюзгу прибабацанную замечать первым не обязан! Нужно было обойти меня. Да, кстати, дебил. Ну-ка, извинись! Ты сбил меня с настроя!

– С чего-чего? – делаю вид, что и напуган его грозно возвышающейся надо мной фигурой, и одновременно не хочу совсем уж потерять лицо, сразу отступив и задрав кверху лапки, – С настроя? А ходить не по центру дороги тебя мама с папой не учили? Или ты – пуп земли? И вообще – это ты на меня первым налетел. Вот и извиняйся!

– Ха-ха-ха! – Ржёт он, как в боевиках: презрительно и противно. Может, репетировал перед зеркалом?И вижу я, что никто ещё его не учил, как положено. Тем приятней. Значит, сегодняшний урок спеси-то с него посбивает… Вот и славно. – Будет мне ещё всякая моська указывать… Пошёл вон, козёл вонючий, и скажи спасибо, дятел недоделанный, что я сегодня добрый. А то проучил бы, как положено учить дебилов!

А туго у него со словарным запасом. Повторяться начал.

– Ой-ой-ой, как мы заговорили! Расхвастался тут, а у самого жир стекает тоннами из-под брюк прямо в носки. Небось, уже болеешь зеркальной болезнью? И жеребца своего в туалете достаёшь только на ощупь? И он – того? Всегда на полшестого?

Сразу увидел я, что эта стрела попала в цель. Потому что вспыхнуло, словно перезрелый помидор, лицо моего в миг разъярившегося голубчика, и рот перекосила гримаса:

– Ах ты, быдло вонючее, сопляк в рванье! Голытьба нищебродская, ещё прикалывать меня будешь? Ну так получай, что причитается!..

Вот тут он и выбросил мне в челюсть свою правую, логично полагая, что такой тощий, и действительно непритязательно одетый типчик лет тринадцати на вид увернуться от явно единственно отработанного движения не успеет.

Ну так я и не стал.

И вот он, «пуп земли», красавчик, богач, обладатель эксклюзивного продвинутого наладонника, и прочих навороченных примочек и прибамбасов, корчится у моих ног.

Всё, как и положено: так называемая грубая сила (Ну, и, понятное дело, справедливость!) снова торжествуют! Как в старые добрые времена первобытных людей! И всяких там богатырей-витязей. «Добро должно быть с кулаками!»

Почувствовал ли я удовлетворение?

Хм-м…

Пожалуй. Но – только на краткий миг.

А именно – в тот момент, когда мой кулак въехал в его дряблое тело, не встретив там, как и предполагалось, ни малейших следов мыщц пресса. И ещё – когда его вырвало. Чувствовать, что твой удар достиг цели, всегда приятно.

Минуту я спокойно стоял над ним, правда, отодвинувшись чуть в сторону – чтоб не провоцировать гада попытаться зацепить меня ногой или клешнёй. Снимал всё.

Наконец сволочь немного отдышался и смог встать снова на колени. Хрипеть словно грузовик, везущий в гору пятнадцать тонн кирпича, перестал. Слышу в тоне вовсе не доброжелательность и теплоту:

– Ах ты ж!.. Твою же …! Ну погоди. Сейчас я встану, и тебе – каюк!

Отвечаю подчёркнуто спокойным тоном. Уже без писклявых ноток:

– Себе же хуже сделаешь. Лучше, когда встанешь, и доковыляешь до дому, подай на меня в суд. А я тогда подам встречный иск. И отсужу у тебя нехилую сумму. Как компенсацию за моральный ущерб. Потому что ты первый начал меня оскорблять. И ударил тоже первым. Вот она, камера – у меня в пуговице. – показываю пальцем, – Так что запись с бортового самописца я суду предоставлю с удовольствием. А то и в ютиюб выложу. Пусть вся Москва увидит, как супермену и пупу земли навалял тощий сопляк-очкарик.

– А, так вот почему ты… – вижу, до его тупорылого и заплывшего жиром мозга начало доходить, – Сознательно, значит, провоцировал?!Подстава?! Хотел на бабки моих предков раскрутить?!

– Нет. Мне от тебя ничего не надо. Кроме того, чтоб ходил как положено. И уважал права других пешеходов. А в суд я подам только встречный иск. Если ты сдуру подашь на меня. Это дошло?

Вижу, молчит. И сопит усиленно. Соображает, стало быть, как бы меня уделать, не подавая в суд. А чего тут гадать – будто я не знаю, что додумается только до одного варианта: нанять за деньги тех же мамы и папы каких-нибудь громил, чтоб уже они уделали меня в этом же переулке. Ну, флаг тебе в руки, наивный идиот. Однако говорю другое:

– Раз инцидент исчерпан, прощай.

Обхожу его всё ещё стоящую на четвереньках фигуру, и иду себе дальше. Впрочем, боковым зрением посматриваю. А то бывают сюрпризы. Однажды меня попробовали достать шокером в спину. А в другой раз – увесистым булыжником.

Но тут всё прошло гладко. Гад всё ещё «осмысливает»!

Но вот и поворот.

Заворачиваю, бегу со всей возможной прытью к перекрёстку. Перед выходом на проспект сбавляю ход – я даже не запыхался. Вливаюсь в безликий поток озабоченно-сосредоточенных граждан, с лицами, как у сердитых овец. Всё верно – вы все тут, в большом городе – овцы! Которых стригут, на которых пашут, и которых рано или поздно пускают на мясо. Или субпродукты – это уж с кого как.

Но пока – пусть безликий поток несёт меня. До ближайшей мёртвой зоны видеокамер. Я хорошо знаю, где она. Я снова – самый обычный подросток, каких по улицам столицы тоже ходят несметные тыщи. Правда, не все могут, как я, завернуть в тёмную подворотню, и, пока никто не видит, снять «очки», стянуть с лица пластимаску, которую вместе с очками и каппой быстро прячу в маленький рюкзак за спиной, и натянуть на футболку клетчатую рубаху, которую на ощупь достаю оттуда же.

Теперь – в метро, и доехать до рабочего места.

Спустя пятнадцать минут я на месте. Тут всё в порядке – как и всегда.

Пробка на Кутузовском не рассосётся, по-моему, и к третьему пришествию. Не говоря уж о втором. Достаю оттуда же, из рюкзачка, перчатки, оборудование. Держу барахлишко в руках, показывая всем водилам. Начинаю свой привычный марафон вдоль рядов машин. Ага, есть! Вон и первый желающий – машет.

Из баклажки с раствором моющего обливаю всё лобовое его потрёпанного Вольво.От души тру губкой из хорошего мягкого поролона – главное, не поцарапать его драгоценное стекло!.. Так. Теперь – резиновый скребок. Пройтись. Отереть его чистой тряпкой. И ещё раз пройтись по гладкой поверхности стекла. Порядок – потёков не будет: гарантия! Но всё равно жестом предлагаю ему побрызгать из омывателя. Он так и делает. Я убираю скребком все брызги, всё чисто. Он доволен, кивает. Отлично. Теперь он приоткрывает боковое, суёт купюру. Говорю:

– Спасибо!

Дело сделано. Следующий. Ага – вон и он. Видел, похоже, что я не халтурю.Ну вот и славно. Мне кажется, что пару десятков раз я уже встречал здесь своих «постоянных клиентов». Тоже, конечно, неплохо – иметь постоянных клиентов, но не получится. Через ещё месяц сезон закончится, а с началом нового я перейду в другое место. Чтоб не светиться. А то в последнее время менты уже пытались меня…

Ага, ещё с вами, гадами продажными, я не делился!

До Базы добрался к четырём. Благо, метро позволяет рассчитывать время – это вам не машина. У входа встретил Рыжего. Обнялись, жест, кивок. Он говорит:

– Похоже, придётся мне переходить на другое место. А то от чёртова реагента у меня началась типа аллергия, – и показывает руки возле локтей.

Всё верно. Покраснение, бардовые точки – типичная аллергия. Говорю:

– Могу с тобой поменяться. Ты же знаешь мою точку?

– Знаю. Но… Твоя же работёнка, вроде, полегче? Ты… Согласишься?

– Да. Чего не сделаешь для члена. Братства. Завтра давай тогда после начального – сразу к тебе.Представишь меня как своего младшего брата. Двоюродного. Ну а у меня работа представления начальству не требует. Заступай, когда тебе угодно. Только…

Поосторожней с полицией. Ко мне уже присматриваются.

– Понял. Ничего – не впервой.

Заходим внутрь, сдаём рюкзаки в гардероб, тёте Любе. Тётя Люба у нас – уникум. Такое впечатление, что она в этой гардеробной работает ещё со времён самого Сталина. Ну, или Хрущёва. Выглядит в точности, как в фильме «Карнавальная ночь»: синий застиранный халат, косынка на голове… Законсервирована. Иза пятьдесят лет нисколько не изменилась: всё такая же вечно всем недовольная и вредная. И придирается по всяким мелочам. Вот и сегодня:

– Ноги не вытерли!

– Вытерли, тётя Люба.

– Нет, не вытерли! Я не слепая – видела! Ну-ка, вернитесь, и вытрите.

Приходится вернуться ко входной двери, и пошаркать по сухой, словно летняя Сахара, тряпке, подошвами кроссовок. Смысла в этом особого нет, поскольку в столице днём теперь всегда – сушь, а чёртов «оздоровительный» дождик накрапывает, а затем и припускает от души, как из ведра, только по ночам – погодконтроль, туды его в качель!.. Нету теперь «непредсказуемой» погоды. Ну, по-крайней мере, в главном городе страны.

Идём в раздевалку. Суём добытое за день в общий ящик, переодеваемся в кимоно.

В зале уже собрались все наши. Нет только тренера, Санька и Кузьмича. Но вот появляются и они – волокут из подсобки огромный мат. Тренер говорит:

– Андрей, Владимир. Козла. – делает движение головой. Двое названных тут же бегом направляются к воротам подсобки, вытаскивают требуемое оборудование.

– Сюда!

Порядок. Всё готово. Тренер говорит:

– Показываю один раз. Затем – сами. По десять раз. Затем – перевороты. Тоже по десять. Начали!

Двадцать один член братства уже стоит в цепочке… Всё как всегда – быстро, без суеты и гомона. Молча. Сосредоточенно и без ненужных вопросов.

В стандартной расстановке я – одиннадцатый. С интересом наблюдаю, как живая цепь, словно этакая состоящая из отдельных кусочков живая змея, сама подбегает, складывает руки над головой, пролетает над козлом, и через кувырок снова оказывается на ногах.И бегом по периметру зала возвращается к началу цепочки…

Сам над козлом пролетаю не так легко, как обычно – не иначе, тренер поднял на очередное отверстие. Но преодолеваю, делаю кувырок по мату спиной, и снова бегу – винтик в отлично отлаженной боевой машине. Здесь мы отрабатываем навыки. И выносливость. И приёмы. И всё остальное. Чтоб не быть похожими на серых и с хронически делано-деловыми лицами, зашоренных,и озабоченных только вопросом, как бы полизать …опу начальству, чтоб не вылететь с тёплого места, и безмышцевых,овец-клерков.

Для которых вся работа сводится к просиживанию штанов в офисах, и тюканию пальцами по виртуальной клаве стационарного компа. А жизнь – к работе, и тюканью на клаве уже домашнего компа – для, так сказать, «собственного удовольствия». Бедняги.

Неучи.

Рабы.

А для того, чтоб не быть рабом, нужно учиться. Тренироваться: и действовать и мыслить! Ипонимать.

Понимать, как работает система. И как с ней можно бороться. Ну, вернее – не бороться, а использовать себе во благо слабые места в ней.

Спасибо тренеру, объяснил. Научил. Показал путь. Главное теперь – не сдаться!

Когда прыгал второй переворот, почуял, что ноги пошли как-то… Не так! Но тренер не дал облажаться: буквально налету подхватил, и не позволил перелететь через мат.