Расширяя значение понятия «руины» на природу в целом и присоединяя себя с помощью поэтического слова ко всей мировой культуре, Бродский чувствовал себя наследником всей долгой истории культуры, а не продуктом разрывов модерности. Поэт рассматривал руины как переходную область между пространством (местом повседневности, подверженным распаду) и временем (как проявлением смерти, пустоты и вечности). Развалины давали ему возможность вычленять абстрактное присутствие из «провалов» между материальными предметами. Этой функцией развоплощения вещей до невещественной голограммы непрерывного потока времени