– Сергей, ты пока прогулялся бы по берегу, да пацану помоги, если умеешь со спиннингом обращаться, а то тот наделает бород, только и дел не будет, кроме как распутывать, – посоветовал старший тёзка. – Мы займёмся обустройством. Да Виктор наловит мелочи на уху. Или сам тоже к нему присоединись.

Сергей Николаевич всё это проговаривал, суетясь с привезённым имуществом, раскладывая в одному ему известном порядке пакеты, свёртки, мешки и мешочки. И на женщин покрикивал, когда чего-то не так те доставали и укладывали. Да видно ж было, что ему и самому не терпится к воде. Однако сам позвал, сам и хозяйничай. Виктор лишь улыбался, доставая из недр «Москвича» рыбацкие вещи, а Галина сама знала, куда уложила всякую посуду. Марина же с матерью и Ольгой Михайловной палатки ставили – для них привычное занятие, видать.

Сергею, понятное дело, мешаться под ногами у занятых людей ни к чему, пошёл к пацану. По пути с трудом удержался, чтобы не спихнуть Петрушку в воду – уж шибко блаженно тот выглядел.

– Дядь Сергей, а ты спиннинг умеешь забрасывать, а то у меня не очень пока, – налаживая удочки говорил Пашка. – А надо, чтобы очень. Вон смотри, тут прямо перед нами ровное дно заканчивается, начинается агромадная яма на всю излучину. Здесь можно лещей поймать и мелочь всякую, она мне и нужна, чтобы на сома насадить. А сомы как раз в этой яме и живут. Чего? Нет, хариуса вон если по тропке налево чуть прошагать, там его полно. Только не интересно. Щас, погоди-ка…

Пашка, наконец, настроил поплавочную удочку. С катушкой, кстати. Нацепил червяка, поплевал на него, забросил недалеко от берега. Медленное течение понесло оранжевый стерженёк направо и увлекая его в сторону глубины. Парень удочку из рук не выпускал, напряжённо вглядываясь в поплавок, не моргал даже, кажется. Вот поплавок лёг на бок, рывками его потянуло к берегу… Пашка, сжав губы, ждал. Наконец, сигнализатор резко утонул. Парень подсёк добычу, начал крутить катушку.

– Вот же невезуха, – бормотал он. – В другой бы раз, а щас мелочь нужна.

На траве затрепыхался подлещик сантиметров в тридцать.

– И ни в уху его костлявого, и живец никакой, может, дядя Сергей закоптит разве… – Пашка бросил рыбу в ведёрко с водой.

Суматошно колотя по воздуху крыльями, примчался Петрушка, сунул голову в ведро. Отфыркался, что-то крикнул Пашке. Тот только головой мотнул, забрасывая новую наживку. Не до тебя типа. Через минуту попался второй подлещик, чуть поменьше первого. Пацан бросил его в траву подальше от воды. Петрушка победно рявкнул, кинулся к добыче. Попытался клюнуть, но рыба прыгала, промазал. Наступил ногой, начал пировать.

Сергей, отсмеявшись, спросил, давно ли этот хищник рыбой питается. Пашка пояснил, что Виктор каждый раз бросает курам рыбёшку, говорит, что там какого-то фосфору много, куры умней будут. Сам разве не заметил, сколь ума у Петрушки, у дурака бешеного?

Посидел Сергей с Пашкой полчасика, самому ловить не хотелось почему-то. За это время парень выловил с десяток таких же подлещиков, плотвицу крупную, да двух маленьких. Этих рыбак нацепил на спиннинги, попросил Голубева забросить подальше в яму, что тот и сделал. Петрушка выцыганил ещё рыбку, справился с ней, после чего они отправились к лагерю. Павел отказался, типа есть ещё не хочет, а вода питьевая имеется. А сом щас клюнет – как уйдёшь?

Поодаль от стола горели два костра. Над одним – котелок, с которым колдовал тёзка, над другим расположилась на подставке большая сковорода, там что-то помешивала Ольга Михайловна. Марина с Галей оформляли стол. Им, сидя, помогали Виктор с Анастасией Павловной. А рядом с ними расположился незнакомый персонаж. Сухощавый старичок с лицом и руками цвета старой дубовой коры – всё остальное прикрыто зелёным одеянием: кепи, плотная рубаха, брюки, оканчивающиеся «сапогами». Ни одной пуговицы, иной застёжки, ремня… Народ, глянув на Сергея, загадочно заулыбался.

– Сергей, – представился Голубев. – Случайный гость в этих краях.

– В этих краях, мил человек, случайных гостей не случается, – ответил незнакомец, – Хотя гонял некоторых, так они и в городе не задерживаются. А я – Сухой, имя такое с детства. Лесовик я местный, ещё меня лешим называют, да мне всё равно. О, а это та птица, о которой Ярик рассказывал? Не видал таких…

Птица, вначале подозрительно осмотрев зелёного человека, легко взлетела ему на плечо, ущипнула за ухо и успокоилась.

– Вот и сиди себе, раз нравится, а нагадишь – в суп пойдёшь! – Сухой вновь обернулся к присевшему и, надо сказать, ошалевшему Сергею. – И как тебе тут, по душе?

– По душе… – растерянно ответил Сергей. – Ещё бы вот по разуму.

– Это не долго, если он имеется, разум-то, – хихикнул старичок. – Вон Витя пояснит, что к чему, если до сих пор не удосужился.

– Ага, не удосужился, – проворчал Виктор, нарезая душистый хлеб. – Сергей Николаич, долго тебя ждать, где уже уха? Весь лес ароматом пропитался… Не хотел я говорить. Мы у музея вспомнили, что означает «знать и верить». Сказал бы, а он взял да поверил. Щас! Ведь не поверил бы, Сергей? А так – вот он Сухой, можешь ущипнуть хоть его, хоть себя. Натуральный леший. Хозяин тут полный. Вон и поросёнка приволок в подарок. И настойки своей, небось, прихватил.

– Да уж, – чего-то засмущался лесовик. – Кабанчик этот умудрился в скальный овраг свалиться, не жилец уже. А настойки как не прихватить – нынче у Тумана день явления на свет, скоро приплывёт. Это хозяин леса и болот на том берегу, – пояснил он Сергею. – Уж который по счёту, не знаю, врать не буду, лет на триста он помоложе меня. Не хватало ещё все даты помнить. И так башка забита.

– И много чем забита? – спросила Марина.

– Не поверишь, девушка, сколь многим. Мы ведь помним всё, что было не только с нами, но и до нас. Передаётся от предков. Это у вас, у людей, всё не по-людски: вона, лицо, фигуру, даже характер наследуете, а память? Всё с начала приходится познавать, а много ли успеешь за короткую жизнь! Да и ладно, это не исправить. Зато ваши настойки уважаю. Думаю, Сергей прихватил, да и у Насти черноплодка чудесной выходит.

– Так это… – покрутил головой Голубев и выдал от растерянности, – может, вы знаете, чего это в небесах над городом висит, а?

– Конечно, знаю. Почти, – невозмутимо ответил Сухой.

Максимов от неожиданности чуть котёл с ухой не уронил на подходе к столу. Поставил его, с изумлением воззрился не лешего.

– Знаешь? И молчишь? Сколько лет весь мир не может узнать, а этот молчит!

– А кто меня спрашивал, а? Ты, может, спрашивал или ваши учёные спросили хоть кого из нас? Понятное дело, что ничего мы бы им и не рассказали. И вам я не вправе всё докладывать. Скажу только, что это защита от возможных неприятностей. Вот вчера нашли ваши бурильщики одну… штуковину, нынче её откопали. И подальше от неё держаться надо, не взорвётся, но гадостей может натворить.

– А что там такое, не слыхал?

– Да там, Сергей, чего-то непонятное, – сообщила Анастасия Павловна. – Соседка рассказала. Там Купцов бурил, наткнулся на не пойми что, а Меркулов его отогнал. Сам же через военкомат вызвал сапёров. Так они и откопали какой-то здоровенный чёрный предмет типа ящика. Но что это, никто, естественно, не знает. Сообщили в Светлокаменск, в Тюмень. Может, кто явится, а может, и нет. Оставили на всякий случай охрану. Дети ж у нас сами знаете, какие, везде нос суют. Хорошо, что Павла мы сюда забрали. Точно бы залез. Кстати, позвать его, что ли, есть пора, чего уха стынуть будет. Где твой Туман?

– Да вон уже в лодке переправляется…

– А Пашка сказал, что не хочет есть, – сказал Голубев.

– Конечно, будет он есть, когда сомы там у него! Ничего, оголодает, примчится, – Марина начала наполнять миски ароматнейшим варевом.

Уха приготовлена из щук – Виктор умудрился четыре штуки среднего размера выловить.

– А ты, птица, слазь с меня, – Сухой поставил Петрушку на землю. – Нашёл насест! Ступай в лес, тут недалеко две тетёрки скучают, поухаживай. Если косачи хвост тебе не выдерут.

Петрушка искоса, но внимательно посмотрел на лешего и, видать, понял. Пошёл, не торопясь сначала, а потом вприпрыжку помчался. От лодки уже двигался новый лесной житель. Этот тоже был тонким мужичком в синем костюме, похожим на то, что на Сухом надето. С большой корзинкой в руке. Вежливо поздоровался со всеми, познакомился с Голубевым, осмотрел, чему-то удовлетворённо кивнул. Достал из корзинки туесок с мёдом, пару глиняных кувшинов, каких-то травок душистых, которые женщины тут же принялись разбирать.

Сергей млел: компания подобралась интересная, разговоры спокойные обо всём подряд. О чёрном ящике не вспоминали, зато про скелет музейный не забыли с подачи Виктора.

– Знаем мы эти скелеты, – проворчал Туман, – и живыми ещё этих летучих мышей-переростков застали. Кстати, довелось мне на том раскопе побывать, а он на границе с Югрой, так тамошние лесовики говорят, что где-то и ныне их видели. Так что, чего тут в музее странного, всё взаправду. А если кто сомневается, так много таких, что в нас-то верят?

– Да уж, – поддакнула Галина, – помнишь, Вить, у моей родни гостевали, пыталась я рассказать, так на смех подняли. Да оно им надо?

Хорошо посидели, настоечек домашних попили – обменялись: лесовики к женской продукции припадали, черноплодной, смородиновой. Сами же угощали своими травяными «бальзамами». Голубев всего попробовал. Но сильно не увлекались, хотя без этого какая уха – так, рыбный суп. И кабанчик, сдобренный принесёнными Туманом травками, на «ура» пошёл. Темнело поздно – середина лета. Явился из лесу Петрушка, явно сильно усталый. Ни на кого не глядя, прошествовал к реке в сторону Пашки. За рыбой что ли? Вот уж любитель фосфора отыскался! Вернулись к столу вдвоём с парнем. Этот проголодался основательно: уха, мясо, мёд с отварами – всё в дело шло. Петрушка же, нехотя поклевал хлебных крошек, ушёл к Москвичу, взгромоздился на верхний багажник и уснул. Пашка сообщил, что поймал десятка два подлещиков, несколько окуней и хариусов. В садке оставил. Максимов тут же взял большое ведро, направился к воде.

– Подлещиков подсолить нужно, завтра закопчу, – пояснил на ходу.

Стемнело.

– Вы укладывайтесь уже, – посоветовал Сухой, – а нам свои дела обсудить нужно, да и настойки по душе пришлись.

Следующий день – сплошной отдых. На самом рассвете из палатки выскочил Пашка и помчался к своим спиннингам.

– Есть! – послышался его вопль. – Помогайте!

Петрушка свалился с «насеста». Виктор с Сергеем бросились на помощь пацану. А у того, действительно, чего-то крупное прицепилось.

– Скажи спасибо, что тут коряг нету, а то остался бы без добычи и без лески с крючками, – пробормотал Виктор, забирая трепещущий спиннинг.

Вдвоём с Сергеем справились. Килограммов на пятнадцать рыбина тянула.

– Ха, мамка просила, чтобы без костей, пускай и ест теперь! – гордо заявил добытчик.

Лесовики так, видать, и не прилегли. Может, этого им и не требовалось, сидели, потягивали травяные отвары, с любопытством наблюдая за рыбацкой суетой. Естественно, что шум поднял всю компанию. Женщины сходу занялись было завтраком, только Сухой с Туманом начали прощаться – дел немерено. Выпили вместе по кружке горячего лесного «чая» с булочками, Туман направился к лодочке, а Сухой к лесу. Максимов ещё им успел сказать, что, если к вечеру не появятся, он им оставит копчёный рыбы – повесит на ветку сосны. За что Туман поколдовал над сомом – двое суток останется свежим, хоть на солнцепёке держи. Вот это правильно, иначе пришлось бы в соль помещать, а так уже как бы и некая свежатина.

Уехать постановили к вечеру, поскольку Виктору завтра с утра на службу, да и корову с курами долго на попечении соседки оставлять не шибко вежливо. Так что – день у всех «свой». Пашка опять отправился на своё место – одного сома ему мало. Петрушка склевал у него пару рыбок и умёлся в лес по делам. Мужчины забросили донки – всё же на рыбалку приехали. Максимов достал из безразмерных недр уазика походную коптильню, занялся подсоленной рыбой. Виктор насобирал валежника для костров, почистил вчерашний Пашкин улов, передал его хозяйкам для завтрака, уселся к своим удочкам. Сергей прихватил спиннинг с поплавочным настроем – «ангарским специальным настроем», как пояснил Пашка, «на хариуса, видишь, тут два грузила? Оставь одно – ни за что не клюнет, а почему – никто не знает…» И отправился вверх по течению тропкой, указанной тем же Пашкой.

…Загорали, купались, разговаривали лениво. Вчерашнюю тему слегка поворошил Виктор.

– И как это, Сергей, тебе удалось такой вопрос вчера Сухому задать, а? Кто бы подумал, что им чего-то известно об этом НЛО!

– Да от растерянности, наверно, откуда мне знать, о чём с лешими говорить можно? А потом – загадка-то из головы не выходит, я же тут сколько живу – три дня? Шибко свежие впечатления.

– А ведь, скорей всего, и наш Ярик знает, – задумалась Галина, – надо бы его порасспрашивать с пристрастием.

– Ага, скажет он, там свои тайны, – засомневался Виктор, – видишь, Сухой-то много ли объяснил? Впрочем, почему бы и нет. Спросим обязательно.

– И всё-таки, кто этот ваш Ярик? Второй день это имя слышу…

– И увидишь, кто носит такое имя. Ты, Сергей, теперь готов к таким вещам. Домовой это наш, хозяин, можно сказать, и хранитель. У Нефёдовых тоже живёт Веселин. В Старом Городе много их, но не в каждом доме. А в Новом практически и нету – не любят они многоквартирных домов, им своё хозяйство требуется. Весьма осторожны и не шибко доверчивы, тебе вот не стал на глаза показываться, а когда на это решится – неизвестно. Тут уж без обид. И между собой как-то все они общаются, с лесовиками в том числе.

– А типа русалок, кикимор, василисков разных – с этими персонажами как?

– Да никак, – рассмеялась Марина, – нету их. Мы поначалу тоже интересовались. Что домовые, что лесовики уверяют – нету. За века в сознании-то у нас много всякого накручено и напутано. Вон Виктор когда-то увлекался первобытными религиями, может много рассказать о разных… духах и прочих существах, населявших землю. Если учесть, что всё же кто-то из сказок, мифов, легенд имелся по правде, как вот наши драконы и лешие, то чего странного, что и придумано немало. Так что, если размечтался о русалках, придётся ограничиться кем-то из людей.

Марина вдруг погрустнела, и больше к этой теме не возвращались. После уж Виктор как-то вскользь упомянул, что не повезло сестрёнке в жизни. Выскочила, ненормальная, замуж чуть не в семнадцать лет. Парень намного старше, прожили два года, уехал в Светлокаменск. Хорошо ещё, без скандалов, по-тихому разошлись, помогает регулярно, хоть сам и не наведывается – другая там семья. А Маринка восемь лет одна в этом смысле, и смотреть ни на кого не желает, хотя многие тут «клинья подбивали».