Об авторе

Анатолий Александрович Мерзлов – прозаик. Родился в советской республике Аджария, г. Батуми.

Отец, участник ВОВ, участия в воспитании сына и становлении как личности не принимал. Густонаселенное, многонациональное поселение на окраине столицы Аджарии Батуми не затушевало, а лишь дополнило природный литературный дар писателя Анатолия Мерзлова. Писательство в стол совершенствовалось многолетним опытом в самых разнообразных областях жизни. С 13 лет – воспитанник музыкального взвода, затем курсант мореходного училища. После окончания – судовой механик-универсал дальнего плавания и офицер запаса. Небольшой период службы на военном корабле дополнил его существо специфической составляющей знаний. В составе торгового флота участвовал в событиях во Вьетнаме, на Кубе, на Ближнем Востоке.

Большую часть писательской подпитки Анатолий Мерзлов получил именно на флоте. География посещений иностранных государств расцветила недостающую часть знаний. Некоторое время он работал мастером участка в судоремонте – это добрых пять лет. Будущий писатель папка за папкой настойчиво ждал, ждал и верил в себя, пополняя арсенал будущих книг. Не мудрено, что в них много романтизма, – это самобытная природа самого автора. Материал, исключительно весь, подан хотя и с небольшим художественным вымыслом, но в большой степени достоверности.

Был период в жизни у Анатолия Александровича, когда он захотел уединения, новой, недостающей подпитки, – он работал вначале стрелком, а затем начальником охраны водных источников под Новороссийском. Жизнь в глухом лесу, в отдаленном от города доме, приобщила его к глубоким размышлениям – знания его дополнились знанием его далеких предков, он воочию видел жизнь диких зверей, тонкости живой первозданной природы.

Большой, значимый штрих в его творчестве оставила работа в сельском хозяйстве. Здесь Анатолия Мерзлова рекомендуют на учебу в Высшую школу управленцев сельского хозяйства. Он ее окончил, но поработать, приложив новые знания, на совершенно новом поприще не дала перестройка. В сложные 90-е Анатолий Александрович – предприниматель. Он выбирает не доходную часть, делая упор на финансы, а с головой уходит в зоологию – увлечение детства. Одновременно он начинает из собранного материала писать книги – вначале больше чувственные. От книги к книге мастерство автора зреет на глазах.

Издательство «Советская Кубань» выпустило несколько книг: «Платановая аллея», «На пути в никуда», «Здравствуй, Геленджик», «Счастливчик». «Геленджикское издательство» выпустило сборники рассказов «Код доступности», «35-й день осени». Издательство «Классики и современники» – сборник рассказов и новелл «России ивовая ржавь», романы «Русское счастье», «Не американская трагедия». Печатается Анатолий Александрович в известном журнале и альманахе «Российский колокол», журнале «Современник», сборнике «Отражение. XXI век», участвует в книжных выставках и конкурсах и получает достойные награды. Дипломант литературных конкурсов имени А. И. Куприна, А. Н. Толстого, Жюля Верна, музыкально-поэтического конкурса в Ялте «ЯЛОС-2017» в номинации «Проза». Номинант и финалист Московской литературной премии 2019 г., номинант конкурса-премии им. М. Ю. Лермонтова. За заслуги в культуре награжден медалью им. Адама Мицкевича.

«А в душе еще так много не высказанного и, надеюсь, остро нужного будущим поколениям! Моя основная цель – способствовать сохранению лучших отечественных традиций. Россия – моя Родина! Россия – моя любовь! Россия – мой вдохновитель! Россия и моя боль! Россия для меня всё!»

Предисловие

Мой мыслящий читатель!

На ваш суд представляется моя новая книга. И в ней я не погрешил перед своей сутью, не отступил от своей темы. Острый сюжет, противоречивая любовь, правдивая мистика, ненавязчивое напоминание об окружающей нас красоте природы, полемика по извечно трудным вопросам окружающего бытия красной канвой пройдут через все содержимое.

Каждая глава пропитана чувствами, взятыми из окружающей нас действительности. Если кто-то, в силу своей природной осторожности, захочет найти неправду или полуправду – вы на ложном пути. Сюжет выстрадан и достоверен. Во всяком познании я постоянно стремлюсь от простого к сложному, совершенствуясь всю жизнь. Возможно, мои примеры остановят вас на неправедном пути. Любой возраст способен доставлять радость и возможность жить счастливо, невзирая на субъективные обстоятельства. Не бойтесь трудностей, окунайтесь в них с головой. Помните: никого не спасли и не спасут искусственные тепличные условия. Течение нашей жизни непредсказуемо, оно – постоянное испытание на стойкость. Плывите в ее бурном потоке, мужайте, мудрейте, и вас непременно вдохновят результаты избранного вами пути.

Некоторые известные по ранним изданиям произведения систематизированы и обретут в этой книге законченный смысл. Ваше мироощущение может не совпасть с текущими в книге событиями, но ведь это частная жизнь. Именно в несоответствиях и полемике рождается обретаемая истина.

«…Один останется итог – их, словно кости, жизнь метала. Но та игра пошла им впрок, хоть злато ставок и пропало».

Будьте счастливы!

Ваш Анатолий Мерзлов.

Мгновение, остановись!
(пролог)

Наша жизнь – мгновение вселенной. Случалось ли в вашей повседневности мгновение земной жизни, оставившее след, подобно рубцу, на всю оставшуюся жизнь? Мгновение, которое, как неизбежное тавро, сохранило отпечаток от страха перед будущим? Если нет – это история Гиннесса.

Надежда может пропасть как понятие, не будь уверенности: оно ждет каждого, с легким отклонением в индивидуальной значимости. Существование уникально рождением многообразия поисков и решений. Только из составляющих особенностей индивидуумов рождается полигамный мир. Одни живут, и это не открытие, пожиная плоды чужого творчества, другие, забывая об уроках прошлого, изобретают велосипед, теряя впустую усилия на одним им нужную работу, третьи – самородки, отмеченные печатью Всевышнего, – эти обречены на великие свершения. Все находится в удивительной зависимости – эти три критерия, пересекаясь, гармонично разбавляют окружающую действительность, создавая при этом инерцию движения и путеводные приоритетные символы. Добро в конце концов побеждает зло, а первоисточник рано или поздно возвращает себе утерянные в суматохе поиска ценности. Так же и в глобальном прогрессе: чудовищная технологическая машина рано или поздно остановится, шрамы Земли скроются естественными образованиями, а вместо ноу-хау, порождающих гибридов, клонов и прочих приобретенных в стремлении преобладать несоответствий вам явится милая мордочка сгинувшего в грязи прогресса давно забытого зверька. Сталкиваясь с неизбежными образованиями производных прогресса, мы пытаемся уйти в погоне за «собственным хвостом» от новых новоявленных несовершенств?! Зачем эта пустая возня?! Не затем ли, чтобы столкнуться с очередными? Ведь они неизбежны!

Человек – дитя природы, и этим все сказано…

Давным-давно привычной встречей здесь, на среднем юге, перестал быть красавец удод, заставлявший надолго замирать взор каждого своим всполошенным цирковым нарядом. А разве только он пропал из нашего поля зрения?! А давно ли вы слышали на закате солнца задушевную песнь аборигена пригородных перелесков и парков – серого дрозда? Уверен – слышали, он еще на памяти нынешнего поколения! Случись у вас эта встреча сегодня – считайте, вам удивительно повезло.

Лихорадка экономических потуг лишила нас даже такого естественного права, как созерцание таинства рассвета. Безобидное сезонное смещение стрелок часов вгоняет нас, словно железным сапогом, в тюремные рамки навязанных законов. Таким образом нас отвлекают от возможности мыслить, тонко подмечать, чувствовать. Так с кого же через поколение-два МЫ станем спрашивать за ошибки?! А будут ли они?! Их даже не назовут оплошностью. Виноватых не будет, потому что виноваты все. А козлы отпущения найдутся, только негативная энергия обезумевшего от несправедливой утраты народа еще никогда не восполняла потерь! Хватит революций?! Мгновение, остановись!

Ранним летним утром, пока не проснулось оголтелое безумие повседневности, едва вершины окрестных гор осветлились рассветом, а молодая поросль под тяжестью влаги росы склонилась в низком земном поклоне, я, затаив дыхание, двигался по малохоженой лесной дороге, все удаляясь от примыкания к цивилизации. Сердце, переполненное каждодневной мишурой, как гамбургер сытыми излишествами, с каждым шагом теряло залегшую в его глубинах тоску. С каждым пройденным метром, с каждым выплывающим из утреннего полумрака кустом появлялась окрыляющая легкость. С каждым новым пересечением рельефа открывалась затаенная суть, скованная даже здесь, в глуши, в дневной повседневности, рамками безумного присутствия. Из-под самых ног юркнула в скопление оголенных корней рыжая полевка.

Посторонний звук чьего-то присутствия заставил замереть. Рассвело настолько, что уже хорошо просматривался просвет с сыпучим обрывом к реке и крутой поворот тропы в двух десятках метров впереди. Звук исходил оттуда. На цыпочках приблизился к валуну, скрывающему продолжение предполагаемого пути, и осторожно выглянул… Из углубления породы, в трех-четырех метрах от тропы, ударил дробный стук короткой автоматной очереди, больше похожий не на звук боевого оружия, а на что-то бутафорское, игрушечное. Колкое эхо мгновенно поглотилось сыпучим откосом. Когда звук затих, с опаской выдвинулся из-за спасительного валуна и в свете стремительно наступающего утра обнаружил схрон. В насыщенном влажном воздухе утреннего леса резко ощутился посторонний запах, который с каждым шагом становился все навязчивее. По ущелью ударила эхом очередная очередь, но теперь это был отчетливый звук хрустящей пластиковой тары. Еще через мгновение я вздрогнул от неожиданности… «Кого здесь носит? Это мой лес! Здесь мое место!»

Треск повторился, и на высоком косогоре я увидел косматую голову «пришельца». Тропа уводила дальше, горы наползали все ближе и слева, и справа. Сумрак замершей на пороге утра ночи сгустился, и только набирающий силу, мерцающий среди верхушек вековых деревьев свет убеждал в неизбежности грядущего дня. Извернувшись скрипичным ключом, по уклону рельефа пятилась лиса. Из сумрачной тени зарослей ее отдающие фосфором глаза ловили мой неспешный силуэт. Я отвел взгляд, но боковым зрением ощущал остановившиеся пронзительные зрачки.

Из-под сени деревьев рассыпавшаяся по склону тропа вывела на скалистое плато с пейзажем струящейся на перекатах речушки. Хотелось замереть и представить некогда несущийся внизу мутный горный поток, но все существо было заворожено летним просыпающимся лесом – отдаленные мысли мгновенно растворились в настороженном цокоте потревоженного на гнезде кустарника. Пробитая стежка осторожно уходила от кручи, намеренно углубившись в лес. Сразу за вековыми буками она размножилась многочисленными тропками, теряющимися в скалистом русле речушки. Глаза поймали продолжение далеко впереди, впритирку с оплывающей слезой, мшистой мрачноватой скалой. Три извечные стихии манят неразгаданным таинством. Кому не хотелось коснуться зеркальной глади чистого лесного ручья, открыв для себя что-то совершенно неописуемое?!

Но стоило поколебать свой образ в зеркале поверхности – свирепый свистящий шепот сбоку заставил насторожиться и отпрянуть. В метре в стороне, из подзора берегового сыпняка испугал от неожиданности тупой обрубок головы старого ужа. От моего незваного присутствия голова пресмыкающегося больше обычного сплющилась злым негодованием. Поневоле попятился назад. Давно известно: старые ужи коварны, и было немало случаев, когда они нападали на своего обидчика.

Уважение к уставу неслышных жильцов леса заставило удалиться, а за недалеким перекатом увидеть еще более загадочную гладь, где в разлившемся плесе, уже не смущаясь чьим-то присутствием, омыл вспыхнувшее пожаром лицо. Чистый воздух, насыщенный запахами леса, разбудил бешеный аппетит. Что может быть приятнее привала в лесу без отягощающих голову мыслей, под хруст свежесрезанной дольки огурца, с украшенным крупной солью вкрутую сваренным яйцом?! Не слышная до сих пор речушка вдруг проснулась на дальних перекатах и своим завораживающим речитативом манила извилистым путем вперед, за каждым очередным поворотом открывая скрытую от пустого взора таинственную новизну. Скалистые выступы, расступившиеся в стороны, открывали доступ движению, все дальше вверх, все круче и загадочней. За каждым новым поворотом – очередной своеобразный рельеф.

С высотой глаза ловили очевидные перемены в природе высотного пояса. Корявые стволы скорпионов можжевеловых чередовались с расцветшей буйным засильем красок нарядной скумпией. В распадках, куда сезонный ветер собрал с открытых склонов жизненный гумус, все еще продолжали радовать глаз набирающие силу дубки. Отчаяние высоты – известная болезнь, она трудно поддается лечению разумом. Хочется рвануть стервятником, с легкостью разбежаться, оттолкнуться и воспарить, сиюминутно достигая желанной высоты. Дыхание сбивалось – одно сердце могло уподобиться стремительному полету пернатого.